Четыре
Мальчик-детектив забирается под крыльцо дома Мамфордов, где Эффи с Гасом собирают материалы для своего нового эксперимента. Пока не пришел школьный автобус, Эффи Мамфорд записывает на серебряный диктофон звуки утра: шорохи их движений и шелест дыхания. Гас Мамфорд зачем-то разглядывает маленький компас, магнитная стрелка которого вполне предсказуемо указывает на север.
— Что вы тут делаете? — интересуется Билли.
— Билли, ты веришь в привидения? — шепчет Эффи.
— Прошу прощения?
— Ты веришь в жизнь после смерти? Веришь в существование загробного мира? Или там нет вообще ничего — одна чернота?
— Я не знаю. Я как-то об этом не думал. А почему ты спросила?
— Я решила, что мне надо знать, как оно на самом деле.
— Понятно. А что конкретно ты хочешь узнать?
— Просто мне кажется очень сомнительным, что мы после смерти попадаем в какой-то другой мир, — объясняет Эффи. — Мне трудно поверить в существование загробного мира, но при этом, насколько я знаю, нет никаких убедительных доказательств, что этого мира не существует.
— Может быть, ты и права.
— А ты как считаешь?
Билли на мгновение задумывается.
— Боюсь, что, когда мы умираем, мы просто перестаем быть. Как пламя свечи, когда оно гаснет. Вот оно было, а вот его уже нет. И нас тоже не будет. Просто не будет — и все.
— А куда девается пламя, когда оно гаснет?
— Никуда. Просто становится очень темно.
Гас Мамфорд передает Билли записку: «А привидения?»
— Может быть, мы выдумываем их сами, — говорит Билли. — Потому что нам хочется, чтобы там что-то было, после смерти.
— Потому что нам хочется, чтобы там что-то было, — вздыхает Эффи. — Да. На самом деле мне очень не нравится мысль о том, что, когда я умру, от меня вообще ничего не останется. Как-то это нерадостно. Очень нерадостно.
— Да, согласен.
— Мне хотелось бы верить, что существует такое место, куда попадают все люди, которые умерли, и где мы встречаемся с теми, кого любили… ну, и со всякими знаменитостями, президентами, известными учеными… Но мне кажется, это противоречит здравому смыслу.
— Да, — соглашается Билли. — И как ты думаешь это выяснить?
— Я хочу записать разные звуки, в разных местах, по всему городу, и проанализировать эти записи. Я уверена, что сумею найти доказательства. Либо за, либо против.
— Понятно. А что ты записываешь у себя под крыльцом? Почему именно здесь?
Эффи Мамфорд молча указывает на холмик земли, где похоронен ее бедный кролик, мистер Пуговка.
— А, ну да, — понимающе кивает Билли.
— А еще Гас говорит, что вчера вечером он слышал шаги на крыльце.
Гас Мамфорд передает Билли записку: «Это были определенно шаги»
— Уже есть какие-нибудь результаты? — интересуется Билли.
— Нет, по сегодняшней записи — нет. Но мы обнаружили какие-то странные звуки на пленке, которую записали у заброшенной пещеры с той стороны заводских кварталов.
— Какие странные звуки?
Гас Мамфорд передает Билли записку: «Девчоночий голос».
Билли щурится, читая записку.
— Девчоночий голос?
Гас кивает и передает ему еще один листок, на котором написано: «Она как будто пела колыбельную. Это было так страшно».
— Представляю себе, — говорит Билли.
— Есть места с явно повышенной сверхъестественной активностью, — объясняет Эффи. — Например, старые заброшенные дома, места, где недавно было совершено преступление, тот же Бермудский треугольник. У нас есть гипотеза, что это — воздействие магнитных полей. Мы ее проверяем при помощи компаса.
Гас Мамфорд демонстрирует маленький компас, стрелка которого всегда указывает на север, и передает Билли записку: «Здесь никаких отклонений от нормы».
— А с чего вдруг такой интерес к загробной жизни? — интересуется Билли.
Детишки Мамфорды молчат, а потом Эффи хмурится и говорит:
— Вчера похитили девочку из нашей школы. Паркер Лейн.
— Похитили?
— Затащили в микроавтобус и увезли.
— И у вас есть причины предполагать, что ее уже нет в живых?
— Она ужасно противная. Я вообще удивляюсь, как ее не убили раньше.
— Понятно.
— Я имею в виду, что если кто-то ее убил, я бы не стала его осуждать.
— Да, я понял. Но я все же надеюсь, что она вернется домой живой и невредимой, — говорит Билли. — Если будут какие-то интересные факты по вашему эксперименту, обязательно дайте мне знать, хорошо?
— Да, конечно, — говорит Эффи и снова включает свой диктофон.
Пять
На работе, у себя за столом, мальчик-детектив говорит по телефону. На листах сценария стандартной беседы с потенциальным клиентом он пишет имя Пенни. Пенни, Пенни, Пенни — вновь и вновь. Ларри заглядывает в его закуток поверх серой перегородки и улыбается.
— Да, сэр, все правильно. Это чудо, — бубнит Билли в трубку. — Настоящее чудо современных продвинутых технологий. Замена волос хирургическим путем — это дорого и опасно. И зачем рисковать? Мы предлагаем вам полностью безопасный способ замены волос, качественный, результативный и безо всяких побочных эффектов.
— О, нет. Бедный мальчик. Ты, что ли, влюбился?
Билли краснеет. Ларри по-отечески похлопывает его по плечу.
— Могу дать только один совет: сохраняй ауру тайны. Женщины это любят. Высокий, печальный, загадочный — это я. Пусть она теряется в догадках. Я всегда говорил: в мужчине должна быть загадка.
Билли кивает и снова краснеет. Берет телефонную трубку и начинает очередной разговор с потенциальным клиентом, но тут в его закуток заглядывает Мелинда и улыбается как-то неловко, словно через силу.
— Билли, нам надо поговорить.
— Хорошо.
— О твоих успехах в нашей компании.
— Хорошо.
— Ты работаешь тут уже сколько? Два месяца, да?
— Да.
— Мы считаем, что ты отлично справляешься. Но мы подумали и решили перевести тебя на вечерние смены.
— На вечерние?
— Ну, да. На ночные.
— Ночные, — вздыхает Билли.
— На самом деле ночная смена — это самое доходное время в смысле роста продаж. И так было всегда. По ночам обостряются болезни, а скорбящие и одинокие люди особенно остро ощущают свою потерю и сильнее страдают от одиночества, и поэтому беседа — душевная беседа — может творить чудеса. У людей повышается самооценка, пробуждается самолюбие. Ты отлично справляешься с работой в дневную смену, и мы подумали, что надо дать тебе шанс продвинуться на более высокую ступень в нашей организации. Работа в ночную смену налагает еще больше ответственности: ты будешь работать один, безо всякого контроля, никто не будет стоять над тобой и подсказывать, что надо делать. Только ты и твои потенциальные клиенты — всю ночь. Как тебе перспектива?
— А если я откажусь?
— На самом деле никто не спрашивает твоего согласия. Тебя переводят в ночную смену в директивном порядке. Я задала этот вопрос исключительно для того, чтобы у тебя создалось ощущение сопричастности к принятию решений, от которых зависит успех компании. Это необходимый элемент командной работы, потому что мы все — потрясающая команда. Просто отличная команда.
— Отлично.
— Вот и отлично, с завтрашнего вечера — приступай.
— Хорошо. Потрясающе.
Мелинда опять улыбается вымученной улыбкой и поспешно уходит. Ларри смотрит на Билли поверх серой перегородки, хмурится и качает головой.
— Вот скорбный вид человека, приговоренного к смертной казни. Тебя поставили в ночную смену?
— Да.
— В общем, оно не так страшно. Если тебя не тревожит, что придется беседовать с призраками.
— С призраками?
— Ну, да. Половина из тех, с кем придется вести беседу, пребывают в морфийном полузабытьи, и при этом тебе почти слышно, как на заднем плане бибикает кардиомонитор. Бип-бип-бип. А вторая половина, безутешные вдовы и уцелевшие жертвы аварий, они думают лишь об одном: «Почему так получилось?» Почему они все еще живы, а их мужья-жены ушли из жизни. Они сами как мертвые. Они все попались в ловушку этой вселенской загадки, не поддающейся осмыслению, они все задают себе один и тот же вопрос, все пытаются разгадать ту же самую великую тайну жизни и смерти. Но продажи идут хорошо в любом случае.
— Я не уверен, что мне хочется разговаривать с призраками.
— Удачи, дружище.
Билли достает пузырек с ативаном и принимает одну таблетку. Он сидит, смотрит на телефон и хочет, чтобы аппарат взорвался — вот прямо сейчас.
Следующим вечером, ближе к ночи. В совершенно пустом темном офисе. В глухой тишине. После того как уборщица в тускло-голубом форменном платье пропылесосила все помещения и ушла и на всем этаже не осталось вообще никого, ни единой живой души. Билли садится в свое черное кресло на колесиках и катается по проходам. Туда и обратно, туда и обратно. Каждый раз засекает время — за сколько он проезжает все три прохода. Его рекорд? Четыре минуты и восемь секунд. Потом он чистит зубы импровизированной «зубной нитью» из кусочка бумаги. Сидит, положив ноги на стол. Смотрит на телефон, потом — на часы на стене, снова — на телефон, и ждет, ждет, ждет, ждет.
