— Курией? — Повторила глупо, и даже чужую ладонь с локтя не убрала.
— Да. — Опер, продолжая держать меня под руку, медленно повел по коридору, словно прогуливая. — Включение в группу — всего лишь предлог.
— Значит вы не сотрудник милиции? — Предприняла я попытку мыслить логически.
— Почему же, самый настоящий сотрудник. Капитан милиции, старший оперуполномоченный. Все, что сказал ваш начальник, чистейшая правда. И распоряжение о включении меня в следственно-оперативную группу подлинное. Просто одновременно я вхожу в боевой отряд Курии.
Мы дошли до лестницы и начали спускаться на наш этаж.
— Я буду ежедневно заезжать за вами утром, а вечером отвозить домой. В квартире установим обереги, так что никакая нечистая сила там больше проявиться не сможет…
И снова этот взгляд, как недавно в кабинете. Женщине, обычно, льстят такие взгляды, но в тоже время и в краску вгоняют.
— Вы так смотрите… — Не вытерпела я.
— Не каждый день встречаешь живую аватару богини! — Нотка восхищения в голосе тоже была приятна.
— В каком смысле? — Я даже смутилась.
— Феликс не объяснил вам? Это на него похоже! Знаете, до Курии он служил в монашеском ордене с очень строгим уставом, и до сих пор испытывает проблемы в общении с женщинами. Наверняка, вывалил на вас все без подготовки и смылся?
— Вроде того.
— Вечером, когда поедем домой, я расскажу вам все, что знаю о богине, Эмпусе и похищении прялки.
— Вы так уверены, что я возьму вас провожатым? — Я поймала себя на том, что пытаюсь кокетничать с новым знакомым. Та-а-к, это уже совсем никуда не годится! — Защита, это конечно хорошо, но не думайте, что это освобождает вас от работы по делу! — Злясь на себя за женскую слабость, заметила чрезмерно резко. — До вечера далеко, а пока что поступайте в распоряжение следователя.
Я ускорила шаг и почти влетела в кабинет к Рейнгард.
— Вот, привела тебе пополнение. — Отступила, пропуская вперед "телохранителя".
Ленка новому члену группы обрадовалась: ей сколько не дай помощников — все мало.
— Замечательно. — Тут же взяла она опера в оборот. — А то у меня просто на все рук не хватает! Вторую неделю ответы из банков забрать некому…
Я тихонько ретировалась из комнаты, оставив их обсуждать оперативные планы. Задумчиво побрела к себе в кабинет. Там долго пялилась в светящийся экран компьютера, пока взгляд случайно упал на высвечивающееся в углу экрана время. Была половина одиннадцатого. "В церковь я сегодня не попадаю" — смирилась с очевидностью.
***
К вечеру погода в очередной раз успела перемениться. Ветер бросал в лицо мокрые ошметки снега, похожие на хлопья дешевого стирального порошка, никак не желающие растворятся в воде: такие же серые и склизкие. А ведь вчера еще мороз к двадцати подбирался. И вот, пожалуйста, десяти часов не прошло — и около ноля. Глобальное потепление, мать его!
За пол часа до официального окончания рабочего дня ко мне заглянул Миргородцев. К этому времени я успешно поборола романтическую дурь, так не к месту накатившую на меня утром. Да и опер вел себя корректно, положил на стол бумажку с записанным на ней номером сотового, и попросил предупредить его, когда соберусь уходить. "Ладно, — решила я, — тем лучше, будет на чем доехать до дома. Надеюсь, он не пешком меня провожать вознамерился?!"
Когда, покончив с делами, проходила через дежурку, опер, заранее оповещенный звонком, уже ждал меня в холле. Памятуя об опасных мужских чарах, исходящих от этого субъекта, я только кивнула, давая понять, что заметила сопровождающего. И тут же надвинула на глаза капюшон. Тем более, что ветер все равно не давал головы поднять.
Правда, заговорить все же пришлось.
— Вы на машине? — Спросила, оглядывая забитую автомобилями сотрудников площадку перед зданием управления.
— Да. Но пришлось оставить ее дальше по улице. — Опер махнул вправо, туда, где заканчивался наш квартал и начинался следующий. По разделявшей их автостраде, шло интенсивное движение. Я двинулась в указанном направлении. Переходя проезжую часть, откинула капюшон — и без него видимость была не лучшая, не хватало еще под машину угодить. Миргородцев на переходе поотстал.
— Которая из них ваша? — Повернулась я к нему. Прямо у обочины были припаркованы три машины, но опер указал на автомобиль, стоявший аж за следующим перекрестком, от того места, где мы находились, метрах в сорока, и все — против ветра.
Но, деваться некуда, я пошла, куда было сказано, скользя по покрытому ледяной броней тротуару, нагибая шею как бык в ярме — для борьбы со встречным ветром. Метель колотилась в рекламные щиты по сторонам проспекта. Огромный матерчатый плакат, растянутый через дорогу, надувало парусом, бетонные столбы-опоры опасно вибрировали и казалось вот-вот выпрыгнут из земли. Стальные тросы надсадно гудели, пытаясь удержать бьющееся в небе полотнище. Как раз, когда мы приблизились к одной из опор, где-то в высоте раздался звук, похожий на выстрел, и следом еще один. Я автоматически вскинула в ту сторону голову: сквозь серые на черном мазки снега словно в замедленной съемке два каната, извиваясь как живые, перехлестываясь и расходясь снова, неслись прямо мне в лицо. Время и пространство исказились, и на доли секунды я сумела различить рваные концы провода, свитого из стальных жил. А еще, на самом краю зрения промелькнул гротескный силуэт твари с кожистыми, отливающими жирным черным блеском, крыльями, примостившейся на столбе, недавно удерживавшем растяжку.
— Господи… — Больше я ничего не успела ни сказать, ни подумать. Вместо оборванных канатов мне в лицо нежданно полетела земля — обледенелая, истоптанная многочисленными подошвами, поверхность тротуара. Локти и ладони нещадно ударились в наледь… хотя нет, первыми проскребло колени, но глаза, кажется, целы. В этот момент стальные жгуты, выбивая куски слежавшегося снега, врезались в землю в каком-нибудь метре впереди меня. Я спешно уткнулась в рукав, спасаясь от брызнувшего крошева.
— Живы?! — Не сразу решилась поднять голову. Рядом на тротуаре лежал Миргородцев. Встретив мой ошалелый взгляд, он поднялся, потом помог встать мне. Охая и приседая на ушибленных коленках, я все не могла сообразить, что же произошло. Шерстяные колготки на правой ноге оказались порваны, кожа на месте дыры — свезена, словно теркой. Но я была слишком испугана, чтобы в полной мере ощутить боль. Толстые металлические канаты все еще шевелились буквально в паре шагов. Меня бросило в холодный пот, когда представила, что было бы с моим личиком, встреться оно с этими милыми змейками. Как только они сумели оборваться?! Моего спутника, очевидно, посетили такие же мысли, поскольку он пристально вглядывался в столб на другой стороне дороги. Глянув туда, я вздрогнула — кошмар, примерещившийся мне в момент опасности, продолжал восседать на опоре. Длинная крокодилья пасть адского создания несколько раз открылась и захлопнулась, но все звуки сожрала подвывающая метель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
