существо, косвенным образом лишившее жизни её отца. Ведь если бы не этот настойчивый Страж, так самозабвенно преследовавший свою цель в ту ночь, отец не был бы ранен, не был бы загнан в угол, и смог бы найти более щадящее решение.
Но своими действиями Страж не дал ему выбора. Не дал ему шанса.
А затем иллюзорный мир закончил начатое. Медленно, но неумолимо, высасывая жизнь из Риманаты, и не давая ему ни малейшей возможности на восстановление или хоть малейшую передышку.
* * *
Айзек хранил молчание, когда она дотронулась до его хвоста. Он продолжал хранить молчание и тогда, когда почувствовал кончик этого хвоста на своём горле. Лишь тихо вздохнув, он приподнял подбородок, ещё больше открывая шею.
Почему она медлила? Неуверенность? Сомнение? Сентиментальность?
Нужно было помочь ей.
— В твоих руках жизнь убийци твоего отца. Зачем же ты медлишь? Поставь точку наконец, и двигайся дальше.
Тихий голос отражался от поверхности пещеры и растворялся где-то в её глубинах.
— Освободи себя, Эклипсо, — продолжал он. — Освободи себя от тени своего отца.
— Ты понятия не имеешь о чём говоришь, — прошипела Эклипсо. — Ты ничего не знаешь о нём.
— Да, — не открывая глаз, произнёс Айзек. — И никогда не узнаю… ведь он мёртв.
Маленькая, неуверенная, капелька крови покатилась по шее демона.
— Зачем?! — прокричала Эйко.
Она схватила Айзека за рог, выворачивая и запрокидывая его голову назад ещё сильнее.
— Зачем?!
— Зачем?! — кричала она прямо ему в ухо.
— У каждого из нас своё предназначение, своя роль, — прошептал Айзек. — Я исполнял тогда свою. А теперь исполни свою и ты.
— Нет, — внезапно спокойным голосом произнесла Эклипсо. — У меня своя дорога.
Она разжала свои ладони и отступила в сторону.
Затем всё же добавила, на мгновение позволив ярости вновь захлестнуть сознание:
— Ты всё равно уже не жилец. Я буду наслаждаться твоей агонией, когда эта язва наконец добьёт тебя.
— Что ж, — вздохнул Айзек, не двигаясь, — да будет так.
Слова, брошенные в порыве гнева, имеют разрушительную силу, медленно разъедающую изнутри даже самые крепкие узы. Слова, брошенные в порыве страсти, не представляют из себя никакой ценности; они хрупки, словно замок из песка. Только слова, произнесённые в состоянии спокойной осознанности, имеют наивысшую ценность. Но такие слова достаточно редки, ведь в состоянии осознанности никаких слов и не требуется.
К этому времени пещера услышала уже достаточно слов, и теперь она хотела лишь тишины и покоя. И через столько дней эти внезапные нарушители тишины наконец умолкли, оставив друг друга наедине со своими мыслями.
Теперь пещера вновь могла наслаждаться тихой музыкой капающей воды со своих стен.
* * *
Часы. Дни. Недели.
Для Эклипсо и Эйко уже не существовало времени.
Они были бесконечной нитью, не имеющей, ни начала, ни конца. Вибрирующей струной, издающей причудливые звуки, переливающиеся в обрывистую мелодию.
Но кто касался этой струны? Чьи пальцы нарушали её покой?
* * *
Ощущения были немного странные, непривычные. Но вскоре, благодаря необычному слиянию двух разумов в одном теле, ритм наконец начинал выстраиваться. Неумелые пальцы обретали всё большую уверенность, заставляя струну извиваться всё быстрей и изящней.
Из хаоса неизведанности рождалась упорядоченная осознанность.
* * *
Суккуб открыла глаза, совершенно по-новому взглянув на окружающий мир. То, что раньше казалось простым и примитивным, теперь приобрело сложные, многогранные формы. То, что казалось сложным, оказалось простым и не имеющим никакого значения.
Капля воды, скользящая по острым граням камня. Едва заметный луч света, проникнувший в пещеру снаружи, и рассыпающийся теперь на миллиарды отражений внутри этой капли.
Молекулы крови, всё ещё кружащие в воздухе. Незаметные, но до сих пор хранящие в себе запах унесённой жизни.
Тихий гул утихающего ветра где-то вдали. Шелест редких, пустынных растений.
Звон пролетающей кометы, прорезающей небосвод.
Шорох бархатистых голосов.
— Ещё три дня пути, как минимум. Нам нужно передохнуть.
В ответ лишь звук шагов. Лишь звук тяжёлого дыхания.
— Она права, Брахта. К чему эта изнуряющая спешка? Буря всё равно уже стихает.
Глубокий вдох. Медленный выдох. Существо, называемое «Брахта», раздражено.
— Ладно, мы отдохнём в той пещере. Немного.
Тихие, облегчённые вздохи.
* * *
Эклипсо чувствовала их страх, их смятение, их неуверенность. Эта троица явно не ожидала, что пещера окажется уже занята.
Их глаза были полностью черны, создавая иллюзию пустых глазниц, поэтому направление взгляда или какую-либо эмоцию в них трудно было уловить. Но суккуб выдела всё прекрасно, все микроскопические движения. Капельки пота, выступившие на светлой, голубоватой коже. Запах адреналина. Скрип зубов.
Сохраняя молчание, она с любопытством рассматривала гостей. С тем же любопытством, поборов наконец первичный испуг, они рассматривали её и Айзека, скрутившегося на земле.
Внешне эти существа напоминали суккубов. За исключением того, что их глаза не источали голубого свечения, а кожа была практически белой, с едва заметным, голубым оттенком. Так же, в отличии от суккубов, их головы были покрыты волосами, заплетёнными в причудливые косы.
Их одежды представляли из себя лёгкие, мешковатые штаны и накидки с капюшонами, защищающие от ветра и пыли. Ниже колен штаны были стянуты кожаными ремнями и повязками, оставляя непокрытыми копыта. С поясов свисали длинные, изогнутые ножи и набедренные повязки, покрывающие левую сторону. Руки, до локтей, были обмотаны такими же ремнями, что и на ногах, а верхняя часть тела была обнажена. Причём это касалось обоих полов. Лишь полоска кожаного жгута пересекала туловище по диагонали, закрепляя некое подобие наплечника. Две мужские особи, и одна женская, были одеты совершенно одинаково. Эйко даже внутренне усмехнулась, заметив окаменевшие, от всплеска адреналина и перевозбуждения нервной системы, соски на маленькой груди женской особи.
Одно из существ держало перед собой распахнутую к верху ладонь, в нескольких дюймах от которой парил в воздухе оранжевый, светящийся шар, служивший источником света.
— Луноокие, — ошарашено прошептала женская особь.
Особь со светящимся шаром фыркнула в её сторону, видимо выражая недовольство и заставляя замолчать.
— Красиво звучит, — улыбнулась Эклипсо, подымаясь на ноги.
Во мраке пещеры, обнажённая, с горящим, пронзительным взглядом, освещаемая играющими по телу бликами оранжевого шара-фонаря, она выглядела поистине демонически, даже для представителя Ада. Её чёрные глаза, со светящимися, голубыми радужками, смотрели прямо внутрь незнакомцев. Словно прямо в их души, если, конечно, они у них были.
Она выглядела жутко. Сексуально. Угрожающе, и маняще.
Она выглядела гипнотически.
Она ощущала их внутреннее сопротивление, но уже понимала бессмысленность этих попыток. И существа тоже понимали. Так же, как мышь понимает свою участь, глядя в глаза кобры, но уже не в силах сдвинуться с места.
— Кто вы? — прозвучал
