– А, вот и ты, Сиф. Я хотела показать тебя мистеру Боссу. Эрл, это мой кузен, Сиф Скоткраддер. Он очень любит синематограф. Сиф, мистер Босс – продюсер.
Мистер Босс, позабыв обо всем, подался вперед, а когда Сиф лениво процедил: «Очень приятно», вскинул голову и только что не зааплодировал.
– Ну-ну, – произнес мистер Босс, глядя на Сифа так, будто это его обед (и впрямь Сифу предстояло стать его обедами на грядущие годы). – Так ты любишь кино, малыш? Нам с тобой стоит познакомиться поближе. Может, ты и сам хотел бы сниматься?
Мистер Клоп откинулся на спинку стула, выбрал себе пирожок и приготовился наблюдать, как Сифа поднимут на смех. Однако (как все мы знаем) он поставил не на ту лошадь.
Молодой человек оскалился и отступил на шаг. Мистер Босс чуть не захлопал себя по коленкам, видя, как все переживания Сифа по-детски отражаются на его лице.
– Нет, нет, я не шучу, – ласково произнес он. – Я серьезно. Хотел бы ты сниматься в кино?
Из горла у Сифа вырвался громкий вопль. Мистер Клоп упал вместе со стулом и подавился пирожком, но никто этого не заметил. Все смотрели на Сифа. Лицо его озарилось ликованием, и он медленно, сбивчиво проговорил:
– Больше всего на свете!
– Разве не блеск? – произнес мистер Босс и гордо глянул по сторонам, ожидая поддержки. – Он хочет стать кинозвездой, я хочу сделать его кинозвездой. Обычно бывает наоборот. А теперь, дорогуша, беги собирать вещички. Успеем на восьмичасовой трансатлантический самолет из Брайтона. Хотя погоди, как насчет твоих родных? Мамашу надо успокоить?
– Я сейчас все объясню, Эрл, – сказала Флора. – А ты, Сиф, иди собирать чемодан. Не забудь теплое пальто – вы же полетите на самолете, а в воздухе бывает поначалу холодно.
Сиф молча вышел, а Флора рассказала мистеру Боссу про обстановку в семье Скоткраддеров.
– Значит, бабка вцепится в него когтями? Отлично, значит, нам просто надо уехать незаметно. А бабке скажи, пусть не переживает – мы пришлем ей пять тысяч баксов с первой же картины. Ну, дружище! – И он стукнул по спине мистера Клопа, который все еще давился пирожком. – Я нашел его! Нашел! Как, ты сказала, его имя? Сиф? Да… Впрочем, пойдет! Непохоже на других. Погодите, пока я наряжу его в смокинг! Погодите, пока я начну его раскручивать. Надо отыскать новый ракурс… Дайте-ка подумать… Может, он будет робкий?.. Нет, бедняга Чарли Форд заездил этот трюк до смерти… Может, он ненавидит женщин?.. Да, точно! Ненавидит женщин и кино. Всем сердцем. Да, на это они клюнут. Нет, теперь меня ничья бабка не остановит.
Глава 18
Когда Сиф вернулся в лучшей шляпе, пальто и с чемоданчиком, все двинулись к дверям. Авто мистера Босса ждало во дворе. Продюсер крепко держал Сифа за локоть, словно боялся, что тот передумает.
Его опасения были напрасны. Лицо Сифа уже приняло обычное скучающе-ленивое выражение. Конечно, он станет кинозвездой. Первое потрясение прошло, и теперь он хотел выглядеть так, будто не видит в происходящем ничего удивительного. Самовлюбленность не позволяла ему выказать бурлящую в сердце радость. Однако она бурлила темно-золотистым ключом под маской внешнего равнодушия.
Все шло как по маслу, и они уже стояли возле автомобиля (Флора хлопала по спине мистера Клопа, который по-прежнему не мог откашляться), когда раздался зловещий скрип открываемого окна, и в тихом вечернем воздухе надтреснутый голос сообщил, что видел нечто мерзкое в сарае.
Все подняли голову, Флора – с некоторым страхом.
Разумеется, это была тетя Ада Мрак. Окно ее комнаты располагалось над дверью кухни. Старуха, тяжело опершись руками на подоконник, высунулась наружу. За левым плечом у нее маячила другая фигура, в которой Флора по грязным волосам узнала Юдифь. Еще одна фигура маячила за правым плечом. Исключительно по женской интуиции Флора угадала в ней Ранетту.
– Господи, – испуганно зашептала Флора. – Уезжайте скорее!
– Это бабка? – спросил мистер Босс. – А что за платиновая блондинка позади нее? Запрыгивай, дорогуша, – он втолкнул Сифа в авто, – нам надо успеть на самолет.
– Сиф! Сиф, куда ты? – с рыданиями возопила Юдифь.
– Я видела в сарае нечто мерзкое! – взвизгнула тетя Ада Мрак, потрясая остатками «Бюллетеня». – Мой внучек! Мой маленький! Не оставляй меня! Я сойду с ума! Я этого не вынесу!
– Заткнись, дура! – пробормотал мистер Босс, затем повернулся к окну и, вежливо взмахнув рукой, крикнул: – Здравствуй, дорогуша! Как жизнь молодая?
– Сиф! Не уезжай! – пронзительно выла Юдифь. – Не бросай свою мамочку! И сейчас начнется луковая страда! Без тебя нам ее не осилить!.. Останься!
– Я видела в сарае нечто мерзкое!
– А оно тебя видело? – спросил мистер Босс, запрыгивая к Сифу в авто. Мотор взревел, и шофер начал выезжать из двора.
– Понимаю, дорогуша, тебе тяжело! – кричал мистер Босс, высунувшись из машины и глядя на тетю Аду. – И сочувствую! Но пойми, дорогуша, такова жизнь. Ты живешь сейчас. А насчет сараев… это было модно во времена «Молодого Вудли»[31]. Уважаю чувства бабушки к внуку, но просто не могу его отдать. Он пришлет тебе пять тысяч баксов со своей первой картины.
– Счастливо! – проговорил Сиф, и Флора ответила на его снисходительную улыбку своей дружеской.
Она проводила взглядом отъезжающий автомобиль. Сиф отправлялся в Страну грез, в Страну вечной молодости и глупости, в Голливуд. У него не осталось шансов стать обычным приятным молодым человеком: он превратится в прославленную на весь мир раздутую личину.
Следующий раз Флора увидела его через год, когда эта личина улыбнулась ей из дремотного полумрака с огромного серебристого экрана. «Сиф Скоткраддер в “Провинциальном шейхе!”». Уже сейчас, когда машина выруливала на дорогу, он был нереален, как Ахиллес.
– Сиф… Сиф…
Авто свернуло за холм и пропало из виду.
Рыдания по-прежнему дрожали в воздухе, словно натянутая проволока. Оставались долгие часы до того, как звезды начнут свой идиотический танец меж печных труб, и женщинам нечем было заполнить это время, кроме как воплями.
Тетя Ада уже отошла от окна. Юдифь билась в истерике. Флора машинально похлопывала по спине мистера Клопа (который все еще кашлял и задыхался) и приговаривала: «Ничего, ничего», думая, не надо ли подняться к тете Аде и внести в общее безумие чуточку высшего здравого смысла.
Но нет, время для этого еще не пришло.
Из раздумий Флору вывел мистер Клоп, который увернулся от очередного похлопывания и, проговорив: «Спасибо, кхек, все, кхек, уже хорошо», отправился раздражающе кашлять в другой угол двора.
Внезапно кашель умолк. Мистер Клоп смотрел в окно тети Адиной спальни, из которого внезапно выглянула Ранетта и теперь с тоской смотрела в вечернее небо.
– Кто это? – тихо спросил мистер Клоп.
– Ранетта Скоткраддер, – ответила Флора.
– Какое удивительное лицо, – прошептал мистер Клоп, не сводя глаз с окна. – Какое оно хрупкое, заячье… Чувствуете? – Он повел в воздухе пальцами. – У него такое дикое выражение, которое бывает иногда у новорожденных левреток. Жалко, Копоткин ее не видит. Ему бы захотелось запечатлеть эти черты в гипсе.
Ранетта тоже смотрела на мистера Клопа. Флора подумала, что будет замечательно, если мистер Клоп увезет ее на Фицрой-сквер и введет моду на зайцеподобных красавиц… только надо прежде убедиться, что он будет добр к Ранетте и станет ей хорошим мужем. Впрочем, почему бы нет. Ранетта очень домашняя. Она будет чинить мистеру Клопу одежду (чего никто раньше не делал: все его прежние подруги замечательно вышивали, но никогда ничего не штопали), готовить вкусную питательную еду и вообще окружит его такой любовью и заботой, что он накрепко к ней привяжется.
От этих планов Флору вновь отвлек мистер Клоп. Он прошел через двор, встал под окном и крикнул Ранетте:
– Эй! Хочешь со мной прогуляться?
– Как… прямо сейчас? – робко уточнила Ранетта. Никто прежде не звал ее на прогулки.
– А почему бы нет? – Мистер Клоп по-мальчишески запрокинул голову и расхохотался. Флоре снова подумалось: как жалко, что он такой толстый.
– Я должна спросить кузину Юдифь, – ответила Ранетта, робко оглядываясь на темную комнату, и пропала из виду.
Мистер Клоп стоял очень довольный собой. Флора видела, что именно так он представляет себе любовь. Все ее друзья-интеллектуалы считали, что чувство должно возникать спонтанно. Вы смотрите на девушку, замечаете, что она милая, веселая и естественная, провожаете ее из гостей (желательно через Хемпстед в три часа ночи) и по пути обсуждаете, не стоит ли вам переспать. Иногда вы приглашаете ее поехать с вами в Италию. Иногда она предлагает вам поехать с нею в Италию (желательно в Портофино). Вы держитесь за руки, смеетесь, целуетесь и говорите о любви. Восемь месяцев вы ее любите, потом встречаете другую, замечаете, какая она милая и веселая, и все начинается сначала: ночные прогулки через Хемпстед, Портофино и так далее.
