Оруженосец сидел, привалившись спиной к дереву, и смотрел на тающую над водой полупрозрачную белесую дымку. Заметив движение, он повернул голову.
— И давно ты так сидишь? — поинтересовался Астид.
— Не очень.
Полукровка ухватил фляжку, потряс.
— Пустая.
— Давай, я наполню, — Лейнолл поднялся и протянул руку.
Астид подал фляжку. Глядя, как оруженосец спускается к кромке воды, напрягся. Но ничего не случилось. Ополоснув сосуд и нацедив в него воды, Лейнолл вернулся, отдал флягу Астиду и снова уселся под дерево.
— Спасибо, — сказал полукровка.
Лейнолл сдержанно кивнул.
— Доброе утро, Лейнолл, — послышался голос Гилэстэла.
— Доброе утро, лорд Гилэстэл, — встрепенулся оруженосец.
— Ты проснулся раньше, чем я ожидал, — Гилэстэл поднялся, сделал несколько взмахов руками, покрутил шеей.
— Я ждал, когда вы проснетесь. Хотел сказать спасибо вам обоим, прежде чем уйду.
— Уйдешь? — полуэльф устремил вопросительный взгляд на Лейнолла.
— Я неподходящая для вас компания.
— Почему ты так решил?
— Я убил своего господина. Я преступник.
— А он убил твою семью. Разве ты не прав, воздав ему сторицей?
— Я не знаю, — Лейнолл взялся за голову. — Я не знаю, что произошло! Я слышал только обвинение. Что за оскорбление они ему нанесли? Как простой кузнец мог покуситься на власть господина? А если лорд Виго был прав? Если его приговор — справедлив? И я — просто убийца, бесчестный и отвратительный?
— Ты горюешь о Таэроне больше, чем о своих детях? — удивился Астид. — А вот он не сомневался в том, что должен отомстить за гибель за своего ребенка. Но заметь — он не кинулся громить урукхайские отряды, сводить счеты с теми, кто действительно повинен в случившемся. Нет. Он отыгрался на невинных. А ты тут сидишь и треплешься о справедливости.
— Я любил своих детей! — вскинулся Лейнолл. — Но меня разрывает на части. Я не знаю ответа на вопрос, почему он сделал это.
— Я знаю, — сказал Гилэстэл. — Я слышал разговор твоей матери и Виго Таэрона. Случайно, разумеется. Она просила помиловать тебя.
— Что? — озадачился Лейнолл. — Мать приходила к нему просить за меня?
Гилэстэл кивнул.
— Он был непреклонен. И она напомнила ему о твоих былых заслугах перед Агнаром. А также о том, что вы — молочные братья. Но разгневало его не это. Она сказала…
— Что? — побледнев, выдохнул Лейнолл.
Гилэстэл помялся.
— Она сказала, что Таэрон хуже урукхайской орды. Что грош цена такой справедливости.
Лейнолл недоуменно смотрел на князя.
— И всё?
Гилэстэл развел руками. Лейнолл недоверчиво вглядывался в его лицо.
— Он утопил моих родных из-за слов, сказанных женщиной, которую обуяло горе и отчаяние?
— Эти слова оказались острее кинжала, и глубоко ранили Виго. Установленное им понятие справедливости было оспорено. И кем? Ты плохо знаешь высокородных эльфов, Лейнолл, хоть и провел рядом с ними всю жизнь. Человек, кем бы он ни был, не имеет права оспаривать их поступки.
Лейнолл затих, глядя на золотящуюся дорожку на воде от поднимающегося над долиной солнца. В нескоро произнесенных им словах больше не звучали сомнение и неуверенность.
— Виго Таэрон ратовал за справедливость. Что ж. Он её получил.
Оруженосец поднялся. Гилэстэл молча смотрел на него. Вздохнув, Лейнолл побрел прочь от бивака.
— И куда ты собираешься идти?
На голос полуэльфа Лейнолл придержал шаг и неопределенно пожал плечами.
— Домой. Возможно.
Гилэстэл невесело улыбнулся.
— Хочешь свести на нет наши с Астидом усилия? Тебя заколют вилами у первого же двора твои односельчане. Ну, или убегут, видя в тебе кровожадное чудовище или мертвяка-утопленника. Здесь, в долине, тебе больше нет места.
Лейнолл остановился, оглянулся и вздохнул.
— Тогда… Пойду в наёмники. В армии Бримфарна их немало.
Теперь улыбнулся Астид — с насмешливой ехидцей.
— Наемник из тебя получится так себе.
— Это почему это? — слегка обиделся оруженосец. — Я прекрасно управляюсь с любым оружием.
— А с бессовестным казначеем, обсчитавшим тебя, как ты управишься? Или с наглым сослуживцем, которому приглянулся твой меч или твой конь, и который беззастенчиво забрал их у тебя? Или с командиром, отправляющим первыми в бой именно наемников, а не армейские подразделения? Ты со своим понятием справедливости из кутузки не вылезешь. Или не проснешься однажды, встав поперек горла менее щепетильным индивидуумам. Наёмничество — не для тебя, поверь.
— Тогда мне следовало остаться на дне озера, — потерянно вздохнул Лейнолл, привалившись к сосновому стволу.
Подошел Гилэстэл, взял оруженосца за плечи и слегка встряхнул.
— Ты что же, считаешь, что север — единственное место, где нужны такие качества, как отвага, честность, воинская доблесть и честь? А твой магический талант? Скольким людям ты можешь помочь, являясь обладателем всех этих качеств? Думаешь, за пределами этих гор нет других свирепых безжалостных брименов или высокомерных бессердечных таэронов? Мир кишит ими! Кто-то должен им противостоять.
Гилэстэл заглянул в глаза Лейноллу.
— Я найду тебе достойное дело. Недаром тебя называли Щитом Таэрона. Как насчет Щита Маверранума?
Оруженосец замер в раздумье, покусывая ус. После продолжительного молчания осторожно поинтересовался:
— Хотите, чтобы я отправился в Маверранум и стал служить вам?
— Не служить, — поправил его Гилэстэл. — А стал моим другом и соратником.
— Хорошо, — сдержанно согласился Лейнолл. — Но у меня есть одно условие.
Гилэстэл кивнул, дав понять, что слушает.
— Я хочу похоронить свою семью. По обычаю, как положено.
— Но они на дне озера, — осторожно заметил Астид.
— Меня же вы как-то вытащили? — с нажимом произнес Лейнолл.
Гилэстэл вопросительно взглянул на Астида. Тот, помедлив, утвердительно кивнул. Берег у причалов, очищенный от следов вчерашней трагедии, был пустынен. Ни одна рыбацкая лодка не отправилась сегодня на лов. В полдень над замком взвился столб дыма, сопровождаемый поминальным звоном колокола.
На этот раз нырял Астид. Он и Гилэстэл подошли на лодке к тому месту, где на дне покоилась семья Танейондов. Лейнолл остался на берегу — лодка была мала и для двоих, а предстояло еще доставить на сушу тела.
Астид с ножом в руке спрыгнул в воду и нырнул. Тёплой вода была только на поверхности. На дне озера били ледяные ключи, питающие озеро. Не достигнув и половины глубины, полукровка сморщился от судорог, сковывающих ноги. Ниже Астид спускаться не стал. Тела, привязанные к мешкам, набитым камнями, были едва различимы в темной глубине. Вытянув по направлению к ним ладонь, Астид потянул наверх одно из тел. Всколыхнув донную муть и водоросли, распугав круживших вокруг него рыб, труп вместе с мешком стал подниматься. Это оказался старший сын Лейнолла. Астид обрезал веревку с его ног и, ухватив за волосы, всплыл на поверхность. Гилэстэл принял тело мальчика, и подал руку Астиду, помогая забраться в лодку. Пока Астид отогревался на солнце, завернувшись в одеяло
