Не став сообщать сразу, храшхен прикрыл глаза и еще сильнее напрягся, словно погрузился внутрь себя. Ответил лишь спустя десять минут:
«Предательство, госпожа».
– Госпожа? – недоверчиво качнула я головой, в свою очередь прищурив глаза. – Ой ли?
«Только так. На мне двойной долг жизни. Моя маленькая хозяйка… – Косой взгляд на спящую малышку, отметка того, что она цела и невредима, и снова прямой взгляд на меня. – Она слишком мала и не может считаться полноценной старшей. Теперь именно ты наша старшая. Не знаю, известно ли тебе, но посольство, направлявшееся в вашу столицу, так до нее и не доехало. Мертвы все».
– Да, я знаю… А дальняя родня?
«Нет. Там нас ждет смерть».
– Знаешь, я никогда не любила эльфов… А теперь еще и презираю их.
«Ой ли? Человеческие властители ничем не лучше. Или тебе рассказать пару известных мне случаев?»
– Не стоит. Твое решение, пес?
«Готов служить и подчиняться, если ты согласишься стать нашей старшей».
А вот тут я задумалась… Сильно и серьезно. Это очень большая ответственность и очень серьезный шаг. Исходя из собранной информации получалось так, что в состав посольства входила мать малышки – младшая принцесса Ясеневого леса лори Анариновиэль. Естественно, в сопровождении супруга и еще десятка эльфов около месяца назад она направилась в славную столицу нашего государства для подписания кучи всего необходимого. Чего конкретно – не суть важно, важно другое: примерно на середине пути посольство подверглось нападению и в итоге в живых остались мать, ребенок и охранявший их храшхен. Мать убили на запрещенном ритуале десять дней назад, на очереди была малышка Анабэль, но тут пришла я.
И теперь, являясь «дарителем жизни», я, как единственная, кому мог довериться храшхен, обязана взять на себя заботу о ее воспитании и содержании. Могу не взять, могу просто убить. Но вот отдать в чужие руки не имею права – у девочки не осталось близких родственников, а передавать неблизким – обречь ее на верную смерть: в Ясеневом лесу началась грызня за внеочередное право наследования, и мало кому будет нужна чудом выжившая малолетняя наследница.
В общем, очередные эльфийские заморочки на тему жизни и долга. Но как ни странно, они распространены повсеместно и у меня лишь два варианта – жизнь или смерть.
«Твое решение?»
– Клятву принесешь?
«Взаимно».
– Согласна.
Почему нет? Зря, что ли, лечила? Да и Ингрид уже недели через три должна вернуться – подберем ей тело посимпатичнее и купим домик на окраине… А пока моя приемная дочь поживет под защитой гостеприимной бонны Наримы. С нее не убудет.
– Только еще вопрос. Что с психикой?
«Полное отключение сознания с момента пленения. Я не мог допустить, чтобы она видела все это… Включу, как только ты посчитаешь нужным».
Ого! О таком я только читала. Значит, малышка не помнит абсолютно ничего. Вот это действительно важно и существенно.
– Но уничтожение посольства она успела увидеть?
«Частично».
Понятно… Ладно, будем сочинять по мере необходимости.
– Слушай, не могу понять, почему ты мне доверяешь?
«Уже говорил – ты светлая. Ты та, кому можно довериться».
Ничего не объясняющий ответ заставил меня поморщиться, но делать нечего: достаю кинжал, чтобы провести ритуал, – тянуть смысла нет, так что, пожалуй, начнем.
Снять путы с хранителя, вместе с ним подойти к спящему ребенку и скомандовать:
– Лапу, пес. Начнем.
«Я, храшхен Ррххрангроу, хранитель Анабэль Мэринико, отдаю себя в услужение Виолетте Инари и признаю ее своей госпожой и старшей. Клянусь служить и подчиняться, быть верным слугой и ответственным хранителем ее тела и души».
– Я, Виолетта Инари, принимаю служение храшхена Ррххрангроу, хранителя Анабэль Мэринико, и признаю его своим слугой и хранителем своего тела и души. Принимаю старшинство над Анабэль Мэринико и отныне являюсь опекуном ее тела и души до полного ее совершеннолетия.
Надрез на своей ладони, надрез лапы пса и надрез на ладошке ребенка. Смешать жидкости наших тел и полученной массой поставить точку в устном договоре. Капля на висок Анабэль, капля на лоб хранителю и капля на висок себе. Вот и все.
Отток сил был существенным, так что, поморщившись и кинув взгляд на хранителя, я скомандовала:
– Ты можешь принять вид пособачистей? Шерсть я, конечно, с тебя остригла, но все равно…
«За одно это тебя стоило убить…» – недовольно проворчал храшхен, однако передернулся всем телом, и вот напротив меня возник мощный, патлатый, темного и в то же время несколько неопределенного окраса пес, настолько дворового вида, что заподозрить в нем самого загадочного из обитателей эльфийского леса было абсолютно невозможно.
– Имя для общего пользования?
«Хран».
– Отлично. Ну что ж, Хран, приступай к обязанностям хранителя. Накосячишь с Анни – не просто душу вытрясу, а с наслаждением.
Последний взгляд на неожиданно обретенную воспитанницу, и, кивнув своим мыслям, я ухожу в сад, чтобы лечь на ночную траву и отпустить свой разум в свободное плавание. Мне нет необходимости спать, но день был слишком насыщенным… стоит немного помедитировать и разложить все случившееся по своим местам. Стоит. Однозначно стоит.
– Свободен.
С каменным выражением лица выслушав отчет подчиненного, Тео не сменил его даже тогда, когда за Акуром закрылась дверь. Вот так… и все? Была и нет? Немногочисленные мгновения их редких встреч пронеслись перед глазами оборотня, и ноздри его неприятно затрепетали.
Черт!
Ее слова, ее действия, ее поступки и решения ставили его в тупик. Чертова малявка! Недовольно поморщившись, инквизитор опустил голову на ладони и запустил пальцы в волосы. Как таковых, четких мыслей не было – было лишь неприятное опустошение, да странно ныло там, где под ребрами находится сердце.
Нет, хорошо, что он не успел к ней привязаться… И все-таки – почему?.. Что произошло? Когда? Почему он ничего не может понять?!
Наверное, стоит нанести «дружеский» визит мастеру Винсенту… и разобраться. Да, прямо с утра. Раннего-раннего утра…
Не став дожидаться, когда утренняя роса напитает ткань и без этого пострадавшего платья, чью целостность я поддерживала лишь иллюзией, зашла в дом и, снова проверив состояние спящей Анни, удовлетворенно кивнула: пора будить и приводить в сознание. Пора знакомить подопечную с временным домом и временной бабушкой.
– Хран?
«Она просто спит, сознание я ей вернул еще ночью».
– Отлично.
Кивнув, что поняла, первым делом отправилась к уже проснувшейся бонне Нариме, чтобы сообщить ей весьма приятную новость: ей стоит приготовить легкий завтрак для малышки, которую зовут Анни. Вернувшись от хозяйки, которая с тройным усердием захлопотала на кухне, застала уже просыпающуюся девочку.
Малышка терла глазки и с недоумением рассматривала комнату, не забывая прижимать к себе сидящего возле постели пса.
– Доброе утро, Анни. – Неторопливо подойдя к кроватке и не делая резких движений, я попыталась улыбнуться как можно приветливей, хотя стопроцентно я не была уверена, что у меня получится. – Меня зовут Ви, я твоя старшая.
– А мама? – Ясные зеленые глазки доверчиво прошлись по моему лицу, и малышка нахмурилась, почему-то скосив глаза на Храна. – Где она?
– Детка… – Поморщившись от неудобного вопроса, присела на край кровати. – Понимаешь… так получилось, что она ушла за грань. Не по своей воле…
– Ушла? Совсем? Навсегда? – Глаза кнопки становились все больше, и в уголках уже скопились слезинки. Оставалась всего секунда до начала грандиозного слезоразлива. – А я?
– А с тобой буду я. И Хран. Не плачь, маленькая…
– А папа? А дядя Сиривинэль? А тетя Норалинивэль? Где они?
Черт…
– Хран… – Взглянув на пса, я мысленно попросила у него помощи. Я не умею обращаться с маленькими плачущими девочками. – Прости, Анни, но они ушли… все. Я не могу их тебе вернуть, но я попробую позаботиться о тебе и не позволить убийцам уйти от возмездия.
– Ты их накажешь? – Обняв пса и зарывшись в его куцую шерсть пальчиками, ребенок смотрел на меня, сурово поджав губки. – Накажи их, Ви! Они плохо поступили, что забрали у меня моих родителей. Плохо! Так нельзя!
Сорвавшись на крик, девочка не выдержала и разрыдалась, размазывая кулачком слезы по лицу, но так и не отпускала пса, так что ему доставалась бо́льшая часть слез и соплей. М-да…
– Не грусти, солнышко, теперь им больше не больно, и ты обязательно встретишься с ними, но потом, когда придет твое время.
– Когда? – На меня посмотрели вопросительным, но в то же время и требовательным взглядом.
– Только тогда, когда придет твое время. Не гневи судьбу, дитя, и не требуй невозможного. Плетельщицы судеб творят нить для каждого разумного, и не в наших силах изменить это. Прими это и пойми: твои мама и папа хотели, чтобы ты жила. Причем как можно дольше и как можно счастливей. Сделай это, стань сильной, смелой, доброй, счастливой и достойной своих родителей, и они порадуются за тебя там… а тех, кто будет против… – протянув, прищурила глаза и сурово закончила: – Тех мы накажем, это я тебе обещаю.
