— Я не буду никому ничего рассказывать о себе! — выпалила девушка, вырвала ладонь из моей руки, развернулась и убежала наверх.
Мне ничего не оставалось, как пойти вслед за ней.
В спальне я обнаружил её на кровати, укрытую с головой одеялом, вновь сотрясающуюся под ним от рыданий.
Острожно присел на край, не нарушая её убежище.
— Даша, я хочу помочь тебе и не знаю, как. Не хочешь к психологу, хорошо, я уже говорил, что силой не буду тебя заставлять. Но скажи, что мне сделать?
— Прости меня, — услышал я из-под одеяла. — Мне просто нужно немного времени. Я скоро успокоюсь.
— Хорошо, малыш, — погладил её по спине поверх одеяла. — Успокаивайся, и пойдем ужинать. Надя, наверное, уже заждалась нас.
— Я не хочу есть. Олег, пожалуйста, позволь мне побыть одной.
— Ладно, — устало выдохнул, сил бороться дальше с её упрямством уже не осталось. Может, ей действительно будет полезно побыть одной и привести в порядок мысли. — Если что, я буду в соседней спальне.
37
Ужинать без Даши я отказался. Спустился в кабинет, взял лэптоп, и вернулся наверх, расположившись в соседней с нашей комнатой спальне. Работал допоздна, пока глаза не стали слипаться от усталости. Все порывался сходить, проверить, как там она, но не хотелось проявлять неуважение к её желанию побыть в одиночестве.
Ночью толком не спалось. Опять разболелась голова, и оказалось, что я уже слишком отвык спать один в постели. Рука то и дело неосознанно тянулась в сторону в желании разыскать и притянуть к себе теплую, вкусно пахнущую малышку, обнять покрепче, зарыться носом в её мягкие, пушитые волосы, успокоиться и крепко уснуть. Потом вспоминалось, что моя девочка пожелала взять на сегодня тайм-аут, и накатывал очередной приступ раздражения. Словно бы она не имела на это право. Сам от себя бесился из-за этих нелепых эмоций, борясь с эгоистичным желанием вернуться в свою спальню и лечь к ней в постель. Но в итоге сила воли все же победила. Или это была усталость, потому что в какой-то момент я, наконец, просто провалился в сон.
Проснувшись утром, первым делом заглянул к ней. Даша сладко спала. Одеяло сползло в сторону, сексуально обнажив её тонкую изящную спину, волосы разметались по подушке, которую она крепко обнимала обеими руками, на щеках красовался едва заметный румянец. И в тот момент, когда я уже собирался отойти, её губки с тихим вздохом слегка приоткрылись, а пальчики на подушке на мгновение крепко сжались. Похоже, моей девочке что-то снилось. Безумно захотелось её поцеловать, но рука не поднялась будить. Пусть спит. Вечером зацелую, заласкаю, затискаю вдоволь, и точно не позволю больше ночевать одной.
В офисе целый день некогда было продохнуть. Шла активная подготовка к запуску нового производства, в моем кабинете царил полный хаос, люди сновали туда-сюда, носили мне миллионы бумаг, задавали миллионы вопросов. Мы нанимали персонал, готовили помещение под установку линии, которую немцы должны были вот-вот поставить, обсуждали предложения от поставщиков сырья, и в этом супер-напряженном рабочем ритме я чувствовал себя прекрасно. Ровно до тех пор, пока не сделал перерыв на пятнадцать минут и не позвонил Даше. Она не взяла трубку. Немного позже набрал ей еще раз, но она снова не ответила на звонок. Это уже настораживало, и я тут же отыскал в списке своих контактов номер Нади, набрал ей и поинтересовался, не рядом ли с ней сейчас девушка.
— Нет, Олег Владимирович. Даша с самого утра еще не спускалась. Я заходила к ней два раза, звала завтракать, а потом и обедать, но она отказалась. На вопрос о самочувствии, не заболела ли, ответила, что все нормально, просто она не голодна. Но я все равно принесла ей в комнату чай с бутербродами, и оставила там на всякий случай.
— Понятно. Поднимись к ней еще раз, пожалуйста, проверь, все ли в порядке.
— Хорошо.
Вскоре Надя перезвонила и сказала, что все в порядке, и что Даша все же выпила оставленный ей чай и съела один бутерброд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я не стал просить Надю передать девушке трубку, хоть и очень хотелось поинтересоваться, почему она игнорирует мои звонки. Решил, что спрошу об этом лично, когда приеду домой вечером.
Остаток дня провел как на иголках. Как ни старался не думать о ней, это получалось из рук вон плохо. В груди поселилось тревожное чувство. Похоже, моя девочка накрутила себя до такой степени, что это грозит вылиться в самые неприятные последствия. В очередной раз пожалел, что сказал ей правду. Не готова она была её услышать. Но все еще надеялся, что остынет, подумает и перезвонит.
Не перезвонила.
Когда до конца рабочего дня оставалось примерно полчаса, сорвался и уехал домой, забив на встречу с одним из партнеров. Позвал Риту, в общих чертах объяснил ей, что именно я от него хочу, попросил извиниться за свое вынужденное отсутствие, и договориться, как она это умеет. Моя помощница если и испугалась, то вида не подала, и пообещала сделать все, что будет в её силах.
Как сумасшедший мчал домой, всю дорогу мысленно уговаривая себя не злиться на девочку. Знал ведь, когда связывался с ней, сколько ей лет, и должен был осознавать все возможные последствия. Конечно, я тогда не мог даже представить, что захочу с ней нянчиться, но это не снимает с меня ответственности за свое решение. Только вот, не смотря на все эти доводы, не злиться на Дашу все равно не получалось. Как бы там ни было, что бы она там себе не надумала, если я ей звоню, она должна взять трубку и хотя бы узнать зачем. Пренебрежение моими звонками равнозначно неуважению. Такое кого угодно выбесит.
Когда я приехал домой, Даша по-прежнему была наверху, в нашей спальне. Передав Наде пальто, сразу поднялся к ней и вломился в комнату без стука.
Она лежала на кровати поверх одеяла, одетая в свои старенькие джинсы и футболку. Те самые, в которых она была, когда мы познакомились. Это выбесило еще больше. Что она, черт возьми, творит?
Увидев меня, сразу подскочила и села, сложив руки к себе на колени. Глаза опустила вниз, молчит.
Подошел ближе, остановился напротив в двух шагах.
— Почему не отвечаешь на звонки? — едва сдержал себя, чтобы задать этот вопрос спокойно, а не прорычать от злости.
— Прости… — разлепив пересохшие губы, тихо произнесла она.
И от всего искреннего сожаления, которым был пропитан её слабый голос, вся моя злость мгновенно улетучилась, оставив после себя неприятное чувство опустошения. Устало потер переносицу и присел рядом с ней на кровать, повернулся всем корпусом, пытаясь заглянуть в глаза, но она упорно продолжала прятать их, разглядывая свои коленки.
— Я не могу понять, из-за чего ты так сильно переживаешь. Ну не из-за них же, в самом деле? В чем причина, Даша? Расскажи мне.
— Я хочу уехать к маме, — бесцветным голосом ответила девушка.
— Хорошо, — кивнул. — Паша завтра свозит тебя. Но ведь не в этом причина?
— Ты не понял, Олег, — она подняла на меня красные опухшие глаза, полные холодной решимости. — Я хочу вернуться домой, к маме. Она там совсем одна, ей тяжело. И потом, мне там больше ничего не угрожает…
От её слов каждая мышца в моем теле напряглась, глаза сами собой сузились, злость и бешенство вернулись и накрыли с удвоенной силой.
— Ты хочешь уйти от меня? — спросил, едва сдерживая гнев.
Даша снова опустила взгляд, не проронив при этом ни звука.
— Отвечай на вопрос! — и все же я сорвался, заорал на неё.
— Мне просто нужно время, Олег, — шепотом ответила девушка. — Я должна справиться с этим всем…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Уйдешь отсюда, назад пути не будет, — холодно предупредил её, мысленно умоляя, чтобы передумала. Потому что от своих принципов я ни за что не отступлюсь.
Но она не передумала. Отвернулась и едва слышно промямлила, рубанув мне ножом по сердцу:
— Как скажешь…
Наверное, с минуту сидел и безотрывно смотрел на неё, тщетно пытаясь справиться с тупой болью в груди. Черт, как же сильно я, оказывается, успел к ней привязаться.
