— Какого… Ой! Чертово кресло… какого дьявола вы делаете у меня в постели? — проревел он, глядя на бестелесную руку, лежавшую в пятне лунного света, и зажег свечу.
— Мм? Аласдэр? — Неяркий отблеск свечи озарил Шарлотту, севшую в постели. На ее лице застыло сонное недоумение, волосы представляли собой спутанную массу струящегося золота, сверкающего, как отполированный соверен. — О, хорошо, вы все-таки пришли в постель. Должно быть, я заснула, читая про «Костер Белтейна».
Дэр смотрел, как жена откидывает с глаз волосы и потягивается. Даже прикрытая целомудренной ночной рубашкой, она была богиней, необузданной искусительницей, Афродитой и Венерой одновременно. Он крепче сжал свечу и мужественно попытался отвести голодный взгляд от мягких пышных грудей.
— Костер Белтейна?
— Да. — Она улыбнулась, откинула с себя простыню и скользнула на ту половину кровати, с которой Дэр только что спрыгнул. — Это одно из супружеских упражнений. Мне подумалось, что оно особенно… Боже милостивый!
Шарлотта замолкла на полуслове и широко распахнутыми глазами вытаращилась на Дэра. На всего Дэра. На каждый благословенный дюйм его тела. В особенности на вероломную часть.
— Думаю, слово «эрекция» не оценивает по заслугам ваше мужское орудие, Аласдэр, — выдохнула она, сияющими глазами пожирая его возбужденное естество. — Мне кажется, здесь требуется что-то более наглядное вроде монумента, или колосса, или тарантула.
— Гаргантюа, а не тарантула! — рявкнул он и уронил свечу, пытаясь поднять халат. Дэр ощущал на себе взгляд Шарлотты, тот словно прикасался к его плоти, посылая в жилы потоки жаркого желания, и графу казалось, что он все-таки сойдет сейчас с ума. Господи, помоги, он не переживет эту ночь, уж не говоря о тех нескольких месяцах, которые отводил Шарлотте на то, чтобы она сумела его полюбить. Дэр накинул халат на обнаженное тело, кричавшее о немедленной разрядке, и снова зажег погасшую свечу.
Собрав всю свою решимость, ускользавшую прочь каждый раз, как вздымалась и опускалась ее грудь, он стиснул зубы. Нужно быть сильным. Нельзя дрогнуть, стоя лицом к лицу с самой соблазнительной женщиной на всем земном шаре. Нужно крепко держаться того, что он считает правильным.
Шарлотта подалась вперед, ночная рубашка соскользнула с одного плеча, обнажив часть пышной груди.
Должно быть, он просто выжил из ума.
— О! Зачем вы это надели? Вы мне гораздо больше нравитесь без халата. У вас такое красивое тело, его очень хочется потрогать.
Дэр мог бы поклясться, что если прищурится, то увидит сквозь тонкую ткань розовый бугорок соска… Господи Боже, да что же он делает-то? Дэр решительно перевел взгляд на ее лицо.
Розовый кончик языка легко пробежался по ее нижней губе. Дэр не мог отвести от него глаз. Знакомый ему мир потемнел и начал вращаться. Интересно, лишится он чувств или нет? Ему еще никогда не приходилось слышать о мужчинах, которые теряли сознание в спальне, но с другой стороны, ни один из его знакомых мужчин еще ни разу не сгорал в пламени неудовлетворенного желания, а с ним это вот-вот произойдет.
— Аласдэр?
Дэр открыл глаза. Она стояла прямо перед ним, прижав к животу какую-то книжку, и груди ее упирались в туго натянутую ткань ночной рубашки. Он ничего не вообразил — сквозь нее действительно виднелись розовые бугорки, венчающие обе восхитительные груди. Рот наполнился слюной от желания попробовать их на вкус, ощутить шелковистую гладкость этих грудок, их тяжесть, насладиться ароматным раем, который предлагает ему ее тело.
— Что-то случилось? Может быть… — И в первый раз за пять лет со дня их знакомства Шарлотта показалась ему не уверенной в себе. Она издала какой-то приглушенный, задушенный звук. — …дело во мне? Со мной что-то не так?
Шарлотта прикусила губу и быстро заморгала, словно боролась со слезами. Решимость, за которую он так твердо держался, начала таять при виде того, как его жена, его яркая, искрометная, смешная Шарлотта, стоит перед ним и думает, что с ней что-то не так, что она… неполноценна. Господи Боже, да что же он с ней делает? Она так невинна, а он своими понятиями о чести, своей решимостью распоряжаться собственной жизнью жестоко обижает ее. Как можно быть таким жестоким к Шарлотте?
— Дэр? Вы не хотите лечь со мной в постель? — Слова, произнесенные едва слышно, пронзили его сердце.
— Я… простите, Шарлотта. — Он говорил голосом грубым, как гранит. — Я уже пытался вам объяснить. Это не имеет никакого отношения к моему желанию лечь с вами в постель. Я хочу большего, чем просто ваше тело.
Она крепче прижала к себе книгу. На ресницах дрожали слезы.
— Я не понимаю. Чего же вы хотите? У вас есть другая? Зачем же вы сделали предложение мне, если у вас есть другая?
Дэр помотал головой, стиснув кулаки, чтобы удержаться и не прижать Шарлотту к себе.
— Мне больше никто не нужен. И даже вам должно быть ясно, что я не равнодушен к вашим чарам. Но вы моя жена. Я не хотел жениться, потому что… в общем, по многим причинам, и не самая последняя из них то, что в моем финансовом положении я не могу содержать жену так, как вы этого заслуживаете. Но важнее всего другое. Я не хотел обзаводиться семьей ради удобства, ради того, чтобы обладать женским телом для собственного удовлетворения. От жены я жду большего.
Дэр очень хотел, чтобы она поняла. Он не мог произнести те слова, которые рвались из его сердца, — пока нет, но все же надеялся, что она поймет: он хочет, чтобы между ними возникло чувство более серьезное, чем обычное вожделение.
Горло ее задвигалось, словно она глотала слезы.
— Вы меня хотите?
Он молча кивнул, не доверяя своему голосу.
— Но при этом хотите от меня большего, чем… — Шарлотта оглянулась на постель.
Глаза Дэра заблестели.
— Да, я хочу большего.
Она закусила губу — привычка, раздражающая в любой другой женщине, но невозможно милая и невинная в его жене. Чтобы его гордая, уверенная в себе Шарлотта стояла перед ним неуверенная и сомневающаяся… Сердце Дэра заныло при мысли о том, что к этому ее привело его решение получить больше, получить всю ее целиком. И все же он не мог обречь их обоих на страдания, которые неизбежно начнутся, если они согласятся на меньшее.
— И кем же я должна быть? Компаньоном, другом, женой, любовницей…
— Дело не в том, кем вы должны быть, Шарлотта. Дело в том, что мы оба чувствуем. Я не видел вас пять лет, и мы оба слишком мало знаем друг о друге. Вы поставили меня в неловкое положение, и я вынужден был жениться на вас, но это не значит, что я готов отказаться от шанса на счастье. Думаю, мы можем прожить счастливую жизнь, но только если у нас будет возможность узнать друг друга, если… у нас возникнут взаимные чувства, нечто большее, чем физическое влечение, которое мы оба испытываем.
