который должен стать одним из каменщиков, воздвигающих общественное здание, строить которое начали еще апостолы. Пока ты будешь размахивать над головами людей шнурком с отвесом, тебя встретят рукоплесканиями, но стоит тебе взять в руки мастерок, и ты будешь убит «. Слово, которое она постоянно повторяла, звенело у меня в ушах подобно погребальному колоколу.
» Кровь. Кровь «. Она смотрела на меня магнетическим взглядом хищной птицы, которая нацелилась на свою жертву. На ее лице сверкали настоящие чувства.
» Тогда выходит, — сказал я, — что протестанты вправе рассуждать так же, как и вы?«
Фигура Екатерины Медичи неожиданно приняла гигантские размеры, а потом исчезла, как будто дуновение ветра погасило тот сверхъестественный свет, который позволил моему духу увидеть ее. Я сразу же убедился, что какой-то частью своего» я»я соглашался с ужасными выводами, которые сделала итальянка.
Госпожа де Жанлис, которая с испугом слушала маленького гостя госпожи де Сен-Жам, едва слышно пробормотала:
— А вам не было страшно?
Адвокат все тем же ровным, замогильным тоном отвечал:
— Я проснулся весь в поту. Я заливался слезами, в то время как разум мой, торжествуя, заверял меня тихим голосом, что ни королю, ни даже всему народу никто не дал право исповедовать эти принципы, и что они годятся только для тех, кто вовсе не верит в Бога…
Бомарше принялся барабанить пальцами по столу.
— А чем же тогда можно спасти монархию, которая гибнет? — спросил он.
Адвокат, немного поразмыслив, ответил:
— Для этого существует Бог.
Констанция неуютно поежилась. Наверное, ей не следовало задерживаться у госпожи де Сен — Жам на этот злосчастный ужин. То, что рассказывал здесь маленький адвокат со вздернутым носом, пугало и беспокоило ее. Слишком хорошо она запомнила те мрачные предсказания, которые делал в этом доме граф Александр де Калиостро. Кто знает, может быть, этому маленькому адвокату в наследство от Калиостро передалась возможность каким-то чудесным образом предвидеть будущее?
Если будущее обещает потоки крови во Франции и ужасные общественные потрясения, то Констанции наверняка придется уехать в Америку…
А ведь она так любила Париж, так любила этот город, в котором великое соседствовало со смешным, а веселое — с мрачным, где более всего был выражен французский характер, и где ей было просто интересно жить.
Ее раздумья прервал генеральный контролер финансов. Господин де Калонн развел руками и сказал с легкомысленной улыбкой на устах:
— Итак, нам остается только считать себя орудием в руках всевышнего, как нас этому и учит святое писание.
Дама, сидевшая напротив Констанции, и, в том числе, госпожа де Сен-Жам начали перешептываться между собой еще тогда, когда заметили, что весь рассказ адвоката свелся к его разговору с королевой Екатериной Медичи. Поначалу они боялись, однако затем, оградившись защитной реакцией скепсиса, стали все чаще и чаще перешептываться между собой.
Констанция не обращала внимания на те восклицания, которые время от времени у них вырывались. Однако до ее слуха все же долетали фразы: «можно умеретьот скуки», «дорогая моя, когда же он, наконец, закончит», «он очень словоохотлив».
Когда незнакомец закончил говорить, дамы тут же умолкли.
К этому времени господин Бодар де Сен-Жам спал, я только молодой хирург, который уже опьянел, откупщик Лабрюйер, Бомарше и Констанция все это время сосредоточенно слушали. Господин де Калонн, пользуясь тем, что внимание остальных было отвлечено, был занят своей соседкой. В наступившей тишине была какая-то особенная настороженность.
Констанции показалось, что свечи стали светить каким-то необычным таинственным светом. Одно и то же чувство связало слушателей с этим человеком. После его слов Констанция впервые поняла, какой грозной силой может стать фанатизм. И только глухой, замогильный голос второго незнакомца, соседа Бомарше, вывел всех из оцепенения. — И я видел однажды сон! — воскликнул он. — О, какой это был сон!
В эту минуту Констанция внимательно посмотрела на хирурга, лицо которого освещалось таинственным светом, и ее охватил неизъяснимый ужас. Она была готова немедленно выскочить из-за стола и бежать из дома госпожи де Сен-Жам куда глаза глядят. Наверное, то же самое ощущали все остальные, и эта молчаливая солидарность страха не позволила им даже сдвинуться с места. Землистый цвет лица второго незнакомца, грубые, лишенные всякого благородства черты — все это обличало плебея, в самом худшем смысле этого слова. На лице у него было несколько синеватых и черных пятен, похожих на следы грязи, в глазах незнакомца горел огонь, а напудренный парик придавал его лицу еще более мрачный вид.
Адвокат и сидевший рядом с ним молодой человек стали перешептываться между собой. До Констанции Донеслись обрывки их разговора:
— Этот доктор, должно быть, отправил на тот свет немало больных, — сказал, наклонившись к адвокату молодой человек.
Тот смерил хирурга холодным взглядом.
— Я бы ему и собаки своей не доверил, — отвечал адвокат.
— У меня к нему какое-то инстинктивное чувство ненависти.
— А я его презираю.
— И все-таки мы к нему несправедливы, — продолжил молодой человек.
— Ах, Боже мой, послезавтра он может стать такой же знаменитостью, как и комический актер Воланж, — при этом заметил адвокат.
Господин де Калонн указал на хирурга жестом, который, казалось, говорил: «по-моему, это человек занятный».
Первым осмелился что-то спросить у хирурга господин Бомарше.
— А вы что, тоже видели во сне королеву? — спросил у него Бомарше.
— Нет, я видел целый народ.
Хирург произнес эти слова с таким торжественным пафосом в голосе, что все, кто еще не уснул, улыбнулись. Господин де Калонн отвлекся от своей соседки и, легкомысленно хихикая, спросил:
— Целый народ? А он был большим или маленьким? Интересно, вы успели пообщаться с ним? И как вы это делали — по отдельности с каждым или, обращаясь ко всем с трибуны?
Хирург, казалось, не замечал шуток.
— Я лечил тогда одного больного, — продолжил он заплетающимся языком, — и на следующий день мне предстояло ампутировать ему бедро.
— Причем здесь бедро? — недоуменно спросила госпожа де Жанлис.
Веселясь, господин де Калонн воскликнул:
— Погодите, погодите, я, кажется, понимаю! Он обратился к хирургу:
— Скажите, я правильно угадал, что вы обнаружили этот народ в бедре вашего больного? — спросил он.
Покачиваясь за столом, хирург кивнул. — Да.
— Какой он забавный! — воскликнула госпожа де Жанлис.
Хирург приступил к объяснениям.
— Меня немало изумило, — сказал оратор, не обращая внимания на возгласы присутствующих и засовывая пальцы в карманы штанов, — что я нашел себе столько собеседников в этом бедре. И я умел входить к моему больному совершенно особым образом. Когда в первый раз я добрался к нему под кожу, я увидел там целый рой крохотных живых существ, которые копошились, что-то думали,
