Эддингтон не мог допустить этого.
Единственной серьезной проблемой для ракетных систем залпового огня являлось то, что стрельба на минимальное расстояние была менее эффективна, чем стрельба на максимальное. Второй раз за одну ночь грузовики с ракетными установками, которые даже не сменили позицию, снова замкнули свою подвеску, чтобы создать более жесткие платформы при стрельбе, и подняли вверх пусковые контейнеры с ракетами, наводимыми на цель на основании общей электронной информации. И снова ночную темноту прорезали языки пламени, вырывающиеся из дюз твердотопливных двигателей, хотя на этот раз ракеты летели по гораздо более пологим траекториям. Огонь открыла и ствольная артиллерия. Таким образом обстрелу подверглись наступающие бригады противника по обеим сторонам шоссе.
Целью обстрела было скорее психологическое воздействие, чем уничтожение вражеских бронетанковых частей. Бомбочки, высыпающиеся на цель из носовых отсеков ракет, не могли уничтожить танки. Удачное попадание в двигательный отсек могло вывести из строя дизельный двигатель, а боковая броня бронетранспортеров иногда не выдерживала близких разрывов, но все это было делом случая. Главным сейчас было заставить солдат противника спрятаться внутри бронированных боевых машин, закрыть люки, чтобы экипажи не могли наблюдать за происходящим, и вызвать панику под стальным дождем бесчисленных осколков. Офицеры, покинувшие свои командирские танки, чтобы посовещаться, были вынуждены поспешно вернуться, а некоторые из них погибли, застигнутые врасплох неожиданным огнем. Сидя в безопасности неподвижных машин, экипажи слышали, как по броне бьют осколки, и поглядывали в смотровые щели, чтобы убедиться, что обстрел не предвещает танковой атаки. Реже падали 155-миллиметровые артиллерийские снаряды, они наносили более значительный ущерб, так как разрывались не в воздухе, а на земле. По законам вероятности какие-то из них должны были непременно попасть в машины, и действительно, несколько танков и бронетранспортеров взорвались, превратившись в огненные шары, тем более что Вторая бригада вынуждена была неподвижно оставаться на месте, пока Третья не выйдет на ее левый фланг. Не в состоянии двигаться, потеряв свою дивизионную артиллерию и лишившись тем самым возможности открыть ответный огонь, оставалось только сидеть в танках, вздрагивать от близких разрывов, поглядывать в перископы и смотровые щели и слушать, как осколки колотят по броне.
* * *
Рота «Браво» Первого батальона Одиннадцатого бронетанкового полка двинулась вперед точно в указанное время, рассредоточившись и направляясь на север. Разведывательные «брэдли» шли впереди, и танки «Боевые звезды» следовали в полукилометре за ними, готовые немедленно отреагировать на сообщение о столкновении с противником. Все это оказалось странным откровением для Доннера. Он был умным и проницательным человеком, любил проводить время на природе, вместе с семьей путешествовал с рюкзаком за спиной по Аппалачам, но теперь, сидя внутри бронетранспортера, не мог представить себе, что же происходит. В конце концов, преодолев смущение, он надел наушники внутренней связи и спросил сержанта, откуда тот знает, куда направлять машину и как действовать. В ответ командир пригласил его пройти вперед, где репортер третьим втиснулся в место, рассчитанное на двоих, а скорее на полтора человека, подумал Доннер.
— Мы находимся вот здесь. — Сержант указал пальцем на экран ИССЭ. — И направляемся вот сюда. Судя по всему, вблизи нет машин противника, и нам ничто не угрожает, но тем не менее мы стараемся их обнаружить. Противник, — сержант изменил масштаб на дисплее, — вот здесь.
— Далеко от нас?
— Еще километров двенадцать, и мы увидим его.
— Насколько надежна эта информация? — спросил Доннер.
— Пока мы сумели добраться сюда с ее помощью, — напомнил сержант.
Характер движения тоже был странным и напоминал репортеру транспорт на загруженном шоссе вечером пятницы — они то двигались, то снова останавливались. Бронетранспортеры устремлялись вперед со скоростью, не превышающей двадцати миль в час, от одной возвышенности к другой, тормозили, осматривали местность перед собой и делали новый бросок. Сержант объяснил Доннеру, что на более ровной местности они двигались бы более равномерно, однако эта часть Саудовской пустыни усеяна холмиками, пригорками и лощинами, а в них может скрываться противник. Хотя каждый «брэдли» представлял собой самостоятельную боевую единицу, бронетранспортеры, похоже, передвигались парами. Пары состояли из «ведущего» и «ведомого» — термин, позаимствованный у авиации.
— Что, если впереди кто-то скрывается?
— Тогда скорее всего он попытается обстрелять нас. — Башня бронетранспортера все время двигалась из стороны в сторону в поисках инфракрасного излучения от любого предмета с температурой выше окружающей местности. Доннер с удивлением узнал, что в темноте танкисты видят лучше, а потому предпочитают охотиться ночью.
— Стэнли, сверни налево и остановись за вон той дюной, — скомандовал сержант. — Если бы я был пехотинцем, то спрятался бы за холмиком справа. Мы прикроем Чака, пока он занимает позицию. — Башня «брэдли» повернулась, и дуло уставилось на песчаную дюну, ожидая, пока «ведомый» проедет мимо. — О'кей, Стэнли, продолжай движение.
* * *
Оказалось, что обнаружить местоположение штаба Армии Аллаха чертовски трудно, но теперь Хэмм выделил для решения этой единственной задачи две группы разведывательных вертолетов. Кроме того, снова начала действовать группа электронной разведки, присоединившаяся к штабу Второго батальона. Штабу армии присвоили название «Энчилада»[137]. Операция заключалась в том, чтобы обнаружить штаб, уничтожить его и лишить Армию Аллаха руководства. Офицеры саудовской разведки, прикомандированные к американским частям, прислушивались к радиопереговорам. В распоряжении старших военачальников Армии Аллаха имелись шифрованные каналы связи, однако пользоваться ими можно было только при переговорах с теми, кто располагал такой же аппаратурой, но постепенный распад вражеской сети радиосвязи позволял надеяться, что рано или поздно «Энчилада» заговорит открытым текстом. Уже нанесли удары по одному корпусному и двум дивизионным штабам, причем два из них были полностью уничтожены, а один надолго выведен из строя. Более того, американцы примерно знали, где находится Третий корпус, и штаб армии обязательно должен был вести с ним радиопереговоры, так как это было единственное пока полностью уцелевшее соединение, если не считать незначительные потери от нескольких нанесенных по нему воздушных налетов. Расшифровывать текст переговоров не требовалось, хотя это было бы неплохо. Американцам была известна частота, на которой велись переговоры высшего командования, и нескольких минут прослушивания будет достаточно, чтобы обнаружить местоположение армейского штаба. Тогда вертолетные группы устремятся к этому месту и примутся за дело.
Это походило на атмосферные помехи, но цифровые кодированные радиопереговоры обычно не особенно отличаются от них. Умение отличить шифрованные радиосигналы от атмосферных помех — своего рода искусство, а лейтенант и его подчиненные, специалисты электронной разведки, прослушивающие эфир на разных частотах, владели им.
— Нашел! — воскликнул один из солдат. — Пеленг три-ноль-пять, похоже на шипение змеи. — Шумы были слишком громкими для атмосферных помех, хотя казались беспорядочным набором звуков.
— Ты уверен в этом? — спросил лейтенант.
— На девяносто процентов, босс. — В километре от первого поста электронного прослушивания находился второй, что создавало достаточную базу для триангуляции... — Вот. — На экране компьютера появились координаты. Лейтенант поднял телефонную трубку — этот канал связывал его с командным пунктом вертолетной эскадрильи.
— "Ангел-шесть", это «Сыщик». Похоже, нам удалось обнаружить расположение «Энчилады»...
Вертолетная группа "М", состоящая из четырех штурмовых «апачей» и шести разведывательных вертушек «киова», находилась в двадцати километрах от указанной позиции, занимаясь визуальным поиском. Получив информацию, вертолеты через минуту повернули на юг.
* * *
— Что происходит? — потребовал ответа Махмуд Хаджи. Он не любил пользоваться радиотелефоном, а тут даже связаться со своим собственным командующим армией оказалось весьма сложно.
— Мы столкнулись с противником к югу от военного городка короля Халеда. Ведем бой.
— Спросите его, что это за противник, — посоветовал начальник разведслужбы.
— Может быть, ваш гость сможет рассказать мне об этом, — последовал ответ генерала. — Пока нам не удалось ничего выяснить, хотя мы и стараемся.
— У американцев не может быть там больше двух бригад! — раздраженно бросил разведчик. — Еще одна воинская часть в Кувейте, по силе равная бригаде, вот и все!
