долго не шевелился.
Лян Мие очень переживала за его душевное состояние, но не решалась вмешиваться, только осталась с Линь Цюши в комнате и молча сидела рядом.
Около трёх ночи она наконец осторожно спросила:
— Линьлинь, может, поспишь хоть немного?
Линь Цюши поднял на неё глаза, и от этого взгляда девушка вздрогнула и торопливо сказала:
— Ну… если не хочешь спать, ничего страшного… — Подумав, она решила, что если бы ей самой пришлось испытать то же, что испытал Линь Цюши, она, наверное, была бы совершенно разбита.
— Хорошо, — заговорил Линь Цюши. — Я немного посплю.
Он в самом деле лёг в кровать и сразу уснул.
Лян Мие же, наоборот, запереживала ещё сильнее. Ей приходилось видеть немало случаев, когда кто-то терял возлюбленных, и лучше бы Линь Цюши сейчас как следует наплакался, потому что на самом деле люди, которые всё держат в себе, гораздо вероятнее способны сотворить что-то нехорошее.
Но девушка побоялась что-то ему говорить, просто отвернулась и легла на свою кровать.
В итоге Линь Цюши уснул по-настоящему, а к Лян Мие сон никак не шёл — она так и проворочалась до пяти утра, только потом ей удалось-таки вздремнуть немного.
На утро, когда Лян Мие проснулась, Линь Цюши в комнате уже не было. Девушка в панике побежала на первый этаж, даже не умывшись, и увидела Линь Цюши там — он сидел в столовой и завтракал.
По нему нельзя было сказать, что он чем-то опечален, напротив — мужчина выглядел крайне спокойным.
Растрёпанная и в пижаме, Лян Мие, под странными взглядами остальных, неловко поздоровалась:
— Линьлинь, доброе утро!
— Доброе утро, — ответил Линь Цюши.
Поскольку вчера Линь Цюши сам открыл сразу три ящика, сегодня Лян Мие не могла поесть. Впрочем, для неё это не имело значение. Самое страшное — это то, что теперь с ними не было Жуань Наньчжу.
Девушка вернулась к себе и, проходя мимо комнаты, где всё случилось, попробовала открыть дверь, ожидаемо обнаружив, что комната по-прежнему заперта. Снаружи её отворить не получилось.
И изнутри не доносилось ни звука…
Перед глазами Лян Мие возник образ Жуань Наньчжу, девушка вздохнула про себя: всегда тяжело прощаться с кем-то навсегда.
Смерть Жуань Наньчжу и утеря ключа стала для остальных серьёзным потрясением.
Хуже всего, что этим же утром нескольким членам команды ужасно не повезло — они открыли три ящика, и все с марионетками. Так что количество игроков снова уменьшилось, вместе с погибшими вчера Тянь Гусюэ и Жуань Наньчжу в особняке осталось всего тринадцать человек, только половина от количества вошедших за эту дверь.
Когда Лян Мие переоделась и вернулась в столовую, там кто-то уже заливался слезами. Девушка, разобравшись, поняла, что плакал новичок, потерявший свою напарницу. Так же, как Линь Цюши.
— Почему ты не забрал ключ? Если бы ключ был у нас, мы бы, возможно, смогли бы выйти отсюда! — Сяо Цзи, который вначале спокойно завтракал, вдруг вспылил. Он и раньше говорил со всеми не особенно вежливо, и сегодня ничего не поменялось — мужчина мгновенно перевёл все стрелки на Линь Цюши.
С его подачи все остальные взгляды, направленные на Линь Цюши, сделались недружелюбными.
Линь Цюши ехидно усмехнулся:
— Что же ты не вызвался хранителем ключа, когда мы открыли часы? А теперь решил языком чесать?
— Да ты вообще дружишь с головой…
— Не дружу, и что дальше? — грубо бросил Линь Цюши. — Что ты сделаешь, убьёшь меня?
Сяо Цзи молча бросил то, что держал в руках, закатал рукава и пошёл на Линь Цюши, но его удержала сидящая рядом Сяо Мэй:
— Сяо Цзи, не надо, всё и так плохо, зачем делать хуже? — Она понизила голос: — Босой не боится того, кто в ботинках… Он только что потерял свою девушку, не стоит с ним конфликтовать.
Тогда Сяо Цзи всё же умерил свой гнев.
Пока тот распалялся, Линь Цюши спокойно смотрел — он нисколько не боялся драки с Сяо Цзи. На самом деле ему даже очень хотелось с кем-нибудь подраться, чтобы хоть немного ослабить боль в сердце.
Из-за смерти Жуань Наньчжу кое-как сплотившаяся команда окончательно раскололась. Предателя, погубившего Жуань Наньчжу, никто не нашёл, поэтому игроки больше не решались делиться друг с другом сведениями — большая часть после завтрака сразу уходила из столовой.
Сунь Юаньчжоу пытался спасти положение, но оказался бессилен — все его уговоры объединиться столкнулись со стеной непонимания. Даже Чжу Мэн не переиграла предателя, какой смысл им теперь объединяться? К тому же, кто знает, вдруг они окажутся следующими жертвами, раскрыв перед всеми карты?
Сунь Юаньчжоу ничего не оставалось, как обратиться к Линь Цюши с вопросом, нет ли у того каких-то идей.
Но и тут он столкнулся с недружелюбием:
— Идей? Сначала найдите ножницы, которые вы потеряли, потом спрашивайте, нет ли у меня идей.
Сунь Юаньчжоу:
— …
Тут он действительно признавал вину: — если бы у них не украли ножницы, ничего подобного не случилось бы, и Чжу Мэн осталась бы жива…
Глядя вслед уходящему Линь Цюши, Сунь Юаньчжоу только и мог, что тяжко вздохнуть.
Смерть Чжу Мэн окончательно разбила и без того хрупкий союз игроков, каждый обитатель особняка начал играть сам за себя.
Лян Мие весь день ничего не ела и даже не видела Линь Цюши, который вернулся в комнату только к вечеру.
— Линьлинь, куда ты ходил? — спросила девушка, когда тот переступил порог.
— По делам, — уклончиво ответил Линь Цюши.
Лян Мие, понимая, что он не в настроении, не решилась допытываться, и в комнате воцарилась тишина.
Обоих одолевали размышления. Лян Мие грустно думала о том, что они оба умрут в этом особняке. Линь Цюши же, в отличие от неё, выглядел намного спокойнее, чем вчера, только неизвестно, как ему удалось привести эмоции в порядок. Пришлось признать, что в Обсидиане люди действительно умеют держать себя в руках — окажись Лян Мие на месте Линь Цюши, наверное, уже давно сошла бы с ума.
День прошёл в гнетущей атмосфере отчаяния, особняк словно превратился в кладбище, где всех игроков уже похоронили заживо.
Утром следующего дня Линь Цюши и Лян Мие первым делом открыли по ящику, которые оказались пустыми. Оба ощутили некоторое разочарование по этому поводу.
Явившись в столовую, они обнаружили, что из тринадцати человек не хватает ещё двоих, и теперь уже марионеток в особняке, если считать вместе с
