— Я… я не знаю… мне надо подумать.
Талейте не хотелось вникать в ту мелочёвку, что озвучила Злата. Какая-то чушь! Отец лишил её денег, а она беспокоится о каких-то губках и мыле.
Неожиданно на зеркало заползла здоровенная морда… дракона!
Глава 10
Обе девушки шарахнулись в стороны, а дракон умудрялся вертеть башкой внутри зеркала и пристально следить за Талейтой, которая вызывала у него явно негативные эмоции, в каком бы теле она ни находилась, а в сторону Златы его морда издавала курлыкающие звуки.
— Это же Дружище! Но как? А где же Вишенка? Неужели, она тоже…
Морда дракона лизнула поверхность зеркала со своей стороны и уступила место кокетливой дракошке.
— Невероятно! Как вы выросли, похорошели! — Злата осторожно коснулась носа самочки и почувствовала, что её рука свободно погружается в проход, а драконы, получалось, живут только внутри его.
— О, как же так? Вам там не страшно?
Вишенка замотала своей башкой, а Дружище проплыл по верху зеркала, показывая, какой он теперь большой и грозный.
— Ой, вас же надо подпитывать магией или алкоголем?
Но Вишенка хитро улыбнулась и резким движением поймала какую-то тень и медленно втянула её в пасть, как будто макаронину.
— Я поняла, питание есть, — улыбнулась Злата, — но всё же обращайтесь, если что. Я ответственна за вас и хочется, чтобы вы ни в чём не нуждались, — немного подумав, Злата добавила: — Только не шалите и не будьте злыми!
Талейта на другой стороне фыркала и всячески выражала своё презрение, хотя ей было очень интересно. На Вьюнке магические животные существовали, но видеть их приходилось только лэрам, у которых служба была в отдалённых местах. Ни одна магическая тварь не жила рядом с людьми или гномами.
— Ладно, — крикнула Талейта сквозь драконов, — соберу тебе сумку с самым необходимым.
Надеясь, что лэра управится быстро, Злата осталась прибраться в мансарде. Основной мусор был собран ещё в первый день, а сейчас она побрызгала водичкой, чтобы не разлеталась пыль, и начисто подмела. Пока она занималась уборкой, то прислушивалась к детским возгласам и время от времени спускалась вниз, чтобы посмотреть, чем её малыши заняты. Злата хотела уже уходить от зеркала, как прямо ей в ноги вылетел один пакет с вещами, потом другой, третий, а дальше с грохотом выпадали предметы по отдельности.
— Эй, подожди, ты меня убьёшь, будешь так швыряться! — крикнула Злата, встав сбоку от зеркала.
— Сумок в квартире больше нет, а я не знаю с какой силой надо закидывать вещи в проход, чтобы они долетели до тебя! — возмутилась лэра и тут же добавила:
— Вроде всё. До чего же я устала и проголодалась. Когда теперь придёшь поболтать?
— Не знаю, по обстоятельствам, — оглядываясь на беспорядок, ответила Злата.
Её взгляд выхватил вывалившееся из пакета нижнее бельё, которое теперь будет великовато, но лэра об этом не подумала. Она просто запихнула личные вещи художницы, забыв, что отныне они ей не по размеру.
Девушка вздохнула и всё же искренне поблагодарила Талейту. Не всё сразу, постепенно лэра научится продумывать свои действия. Надо будет ей посоветовать поиграть в детские компьютерные игры, развивающие логику.
Среди личных вещей нашлись Златины кремы, духи, дезодорант, косметика. Похоже, новая хозяйка квартиры смахивала с полок всё подряд, не глядя. Кое-что пришлось очень кстати, но в основном перед девушкой лежало абсолютно ненужное теперь барахло.
Злата сложила лишнее обратно в пакет и поставила ближе к зеркалу, чтобы вернуть Талейте. В этом мире не всё можно выкинуть на помойку, а уж тем более неразумно хранить ненужное как память. Хватит того риска, что возникнет при использовании необходимых вещей.
Быстро разделив земное богатство на две кучки, девушка сообщила наблюдающей за ней Вишенке, что это ей не нужно и замахнулась закинуть мешки обратно в проход, но дракошка всё поймала на лету и растребушив пакет, заглотила.
— Э, малышка, а ты не отравишься?
Вишенка помотала головой, и Злата пожелала ей приятного аппетита.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Только ты в следующий раз предупреждай, а то может мне не нужно, а лэре Талейте пригодится.
Дракошка состроила раскаявшуюся мордашку, и художница тут же бросилась уверять её, что в этом конкретном случае всё получилось как нельзя лучше.
Злата перетащила все оставшиеся вещи к себе в спальню и побежала готовить обед. Полноценного мясного супа она уже не успеет сварить, но овощной на сливках у неё вполне получится за оставшееся время. А на второе она мясо нарежет потоньше, и оно успеет дойти в духовке.
Дети так набегались, что после обеда вдвоём уснули, и Злата занялась разбором земных вещей. Шампуни и бальзамы она перелила в стеклянные бутылки, с мыла сняла обёртки и завернула в местную бумагу. Духи оставила как есть, твёрдый дезодорант прибрала в шкатулку, а инвентарь для кухни тщательно отобрала по признакам, сойдёт ли изделие за местное или нет.
Тёрку-пирамидку с пластмассовой окантовкой Злата приготовилась вернуть, а старый мамин вариант, где всё сделано из какого-то металла, оставила. Ножи с деревянными ручками подошли, а с прорезиненными пришлось отложить.
В результате довольная девушка спустила вниз чугунную эмалированную посуду, одну страшненькую тефлоновую сковородку, достаточное количество ножей, допотопных венчиков, старую ручную мясорубку и кое-что по мелочи, вроде бруска для заточки ножей или ножниц. На кухне она пересыпала специи из пакетиков по баночкам, перелила в кувшин рафинированное подсолнечное масло, посудомой, и всё разложив по соответствующим местам, взялась готовить ужин.
День получился замечательным и обнадёживающим. А на следующее утро пришли две женщины по рекомендации булочника, и Злата, переговорив с ними, решила их взять на службу. Целый день она следила за готовкой кухарки, поясняла предназначение непонятных ей вещей и специй. Выслушала её восторг по поводу приятно пахнущего моющего вещества и заграничного мягкого квадратика для мойки посуды.
Немного успокоившись по поводу нанятой женщины и удовлетворившись её работой, Злата взялась за служанку. Булочник слукавил, рекомендуя её как женщину, имеющую опыт в этой должности. Брия горела желанием работать и готова была трудиться, но не понимала смысла в хождении по дому с метёлкой. Стоило ей только это произнести, как она быстро нашла общий язык с хозяйкой.
Злата озвучила чёткий список требований к Брие, обговорила с ней жалование и питание, но самое важное для нанимаемой служанки оказалось то, что выполнив свою часть работы, она могла уходить домой. Этого ей не позволили бы ни в одном доме. Молодая женщина была очень довольна, так как оставляла на попечении старшей дочери, которой исполнилось всего лишь семь лет, двоих младших детей.
Теперь претензий к жильцам вытянутого вверх дома у соседей не было. Кухарка лэры ходила на рынок, совершала покупки в местных лавочках, вела себя с достоинством и о лэре говорила хорошо. Утром соседи могли видеть, как приятного вида служанка впускает лэра учителя, а то, что ближе к вечеру его провожала сама лэра, так на этот счёт соседи не могли ничего сказать. Мало ли, как принято у благородных?
Жизнь Златы и мальчиков налаживалась. Часто они все вместе присутствовали на уроках лэра Гьяси и много смеялись над казусами Златиной магии. Любая формула в её исполнении выдавала непредсказуемый результат. Девушка хотела бросить попытки выучиться классической магии, но её участие в занятиях очень хорошо сказывалось на учёбе Иржи.
Он старался ей помогать и получалось так, что прежде всего малыш сам быстро и легко усваивал материал. А ещё маленький Каджи с удовольствием заучивал слова формул, чтобы подсказать маме, когда она путала слова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И всё же, несмотря на то, что дни полетели счастливо и незаметно, Злата с волнением смотрела на худеющий мешочек с деньгами и всё обдумывала способы заработка.
Было бы идеально, если бы она совсем не забирала деньги из банка, а снимала только проценты, и возможно, чуть попозже ей всё же удастся так поступить. А пока она сходила в гончарную мастерскую и предложила владельцу свои услуги художницы. По её эскизам даже глиняные горшки могли стать предметом интерьера. Но встретила полное непонимание, которое, слава Богу, выражалось в виде молчаливого настороженного взгляда хозяина мастерской.
