Хочу, чтобы он ощущал ее. Чтобы понимал, несмотря на то, что я уже люблю его до зубовного скрежета, не позволю со мной так обращаться.
— Хочу кое-что прояснить, — говорит он, но я перебиваю.
— Сначала я, если ты не против. — Матвей сжимает челюсти, но кивает. — Ответь только на один вопрос, но честно. Я пойму, если ты соврешь.
— Как? — спрашивает он, и я вижу смешинки в его глазах и то, как расслабляется его лицо.
— По глазам.
Матвей улыбается, но я вижу, что он пытается эту улыбку подавить. Смеется надо мной? Я такая смешная?!
— Задавай.
— Куда ты подевался в тот вечер в клубе?
— Пошел пообщаться с владельцем. Откровенно говоря, хотел взять ключ от его кабинета, чтобы трахнуть тебя там.
— И что? Все это время уговаривал его? — спрашиваю, прищурившись.
Матвей снова становится серьезным.
— Нет. У него мать при смерти, надо было поговорить с ним.
— О, — выдыхаю, и меня накрывает чувство вины. Почему я сразу заподозрила плохое вместо того, чтобы хоть на секунду предположить, что у Матвея могли быть на самом деле веские причины, чтобы задержаться? — Ладно. Что ты хотел прояснить?
— Что треугольника больше не будет.
— В каком смысле?
— Дениса с нами больше не будет. Только ты и я.
— Почему?
Он смотрит на меня со злостью.
— А он тебе нужен?
— Нет, просто интересно.
— Потому что я так решил.
— Ладно, — отзываюсь коротко на его сухой тон.
Остаток дороги мы молчим, и я неуютно ерзаю на сиденье. Мне некомфортно, сама не понимаю, почему. Может, потому что раньше эфир своей болтовней заполнял Денис, а теперь, когда его нет рядом, нам с Матвеем говорить не о чем. Как меня угораздило влюбиться в этот айсберг? И что я буду с ним делать?
На секунду представляю себе, что было бы, если бы мы, например, поженились. Меня обдает холодом, стоит вообразить, что вот такой будет наша совместная жизнь. Он бы молчал, разговаривая только в постели. Да, там уж его точно можно назвать практически болтливым. М-да, так себе перспективка.
Когда мы занимаем столик в ресторане, в который Матвей меня привез, к нам сразу подходит официант. Слава богу, потому что дальше молчать я уже не могу. Меня просто разрывает эта долбаная тишина. Так хоть с официантом обсужу блюда. От алкоголя мы оба отказываемся в пользу воды. Едва остаемся одни, снова повисает тишина.
— Слышал, что произошло с девушкой твоего брата? — спрашиваю его. — С Ангелиной.
— В общих чертах.
— Она попала под машину по вине Демона.
— Он не виноват.
— Ну конечно, — скептически хмыкаю я. — Святая невинность.
— Ты там была? — недовольно цедит Матвей.
— Прямо на месте происшествия — нет.
— Тогда не суди, если не видела всего своими глазами.
Я недовольно поджимаю губы, уставившись на Матвея.
— Как день прошел? — спрашивает он, когда тишина между нами затягивается.
— Нормально. Сегодня звонила Геле, она пришла в себя. Ее везут на операцию в Израиль. Потом в Швейцарию на реабилитацию.
— А кроме разговора с подругой были еще события? — кривится он. Конечно, ему неприятно слышать о том, что его брат практически кинул под колеса свою девушку.
— Были. Готовлюсь к большому концерту, так что сегодня почти четыре часа провела в танцевальной студии, после чего еще четыре работала. Ой, у нас сегодня такие забавные гости в отеле были…
И вот так по-дурацки мы проводим почти весь вечер. Едим вкусный ужин под мою болтовню о всякой фигне. Я просто не могу молчать, напряжение буквально выплескивается из меня с этим словесным потоком. Матвей отделывается односложными ответами, что-то говорит о двухнедельной командировке за границу, а в основном просто слушает меня. Кажется, даже внимательно. Но я устала развлекать его, а потому радуюсь, когда ужин заканчивается, и мы встаем.
— Поедем ко мне? — спрашивает он, когда мы на крыльце ждем его машину.
— Нет.
— Почему?
— Это наше первое свидание, я хочу немного притормозить.
— Какой смысл тормозить? Мы уже трахались, Агата.
Меня коробит от его прямолинейности. В сущности, ничего нового он не сказал, но внутри меня все прямо переворачивается от этих слов. Типа, я накормил тебя для проформы, а вообще ты и так уже дала мне, так чего выеживаться?
— Нет, — повторяю твердо.
— Ладно, — вздыхает он так, будто я чертовски сильно ему надоела. — Поехали, отвезу тебя домой, — добавляет, открывая дверцу подъехавшей машины.
Я закипаю. Внутри меня бурлят кипучие невысказанные претензии и обвинения, но я, сжав губы, молчу. Что я могу ему предъявить? Не буду же приказывать ему красиво ухаживать, правда? Как и не могу заставить быть со мной откровеннее. Да и надо помнить, это же Матвей. Он и откровенность, предполагаю, — полярные понятия. И тут я начинаю ценить третьего в наших отношениях. Денис заполнял собой пространство и время, а мы с Матвеем, оставшись наедине, как будто не можем отыскать точки соприкосновения.
— Ты опять без перчаток, — мрачно замечает Матвей, когда мы выходим из машины у моего подъезда.
— Оставила их дома. Мы же не на прогулку по городу вышли.
— Ну да, — отзывается он и подается вперед, касаясь губами моей щеки. — Спокойной ночи, Агата. Напиши, как войдешь в квартиру.
— Хорошо. Спокойной.
Я еще пару секунд жду, что он опомнится и нормально поцелует меня, но Матвей этого не делает. Р-р-р-р-р! Бесит этот айсберг!
Развернувшись, скрываюсь в подъезде, а из квартиры отправляю короткое сообщение о том, что я дома. Как же хочется сейчас кому-нибудь пожаловаться на Матвея! Но некому. Гельчонок в больнице, маме я еще не решилась рассказать о Громове, а Денис ожидаемо будет на стороне брата. Что ж я такая одинокая среди людей?
Глава 32
Агата
Две недели от Матвея ничего не слышно. Он как будто выпал из эфира, забыв о том, что мы тут вроде как встречаемся. Может, уже нашел себе другую? Эта мысль больно сжимает мои внутренности.
Я живу практически на автомате. Созваниваюсь с подругой, которая успешно прошла операцию, и теперь ее перевезли в Швейцарию, где она проходит процесс реабилитации. Мы с ней намеренно не обсуждаем ни одного из братьев Громовых. Она запретила говорить о Демоне, а разговора о Матвее избегаю я. Так что мы болтаем обо всем, кроме того, что болит сильнее всего.
Сегодня пятница, и наконец-то завтра у меня выходной. Все две недели я работала без выходных, чтобы купить себе сапожки, которые хочу до зубовного скрежета. К счастью, моя зарплата позволяет покрыть расходы на машину и даже отложить немного денег.
