Герой Хинрек немного побледнел, на щеках проступили пятна.
— Это случайность, — пробормотал он. — Посмотрим, кто из нас окажется более ловким на рапирах.
Он потребовал две рапиры и две колоды карт, тщательно перетасовал обе колоды, потом одну подкинул вверх и молниеносно вскинул рапиру. Когда карты упали на землю, все увидели, что рапира пронзила червонного туза в самое его сердце. Хинрек снова победно оглянулся, ища взглядом свою даму.
Теперь Бастиан подбросил свою колоду вверх, и его рапира засвистела в воздухе. Ни одна карта не упала на землю. Он нанизал на свою рапиру все тридцать шесть, точно в середину, причем в правильном порядке, хотя герой Хинрек перетасовал их как следует.
Тут герой Хинрек понял, с кем имеет дело. Он ничего не сказал, только губы его слегка задрожали.
— Но в силе ты меня не превзойдешь, — сказал он чуть охрипшим голосом.
Взявшись за самую тяжелую штангу из тех, что оставались на площади, Хинрек медленно поднял ее вверх. Но прежде, чем он бросил вес, Бастиан подхватил его самого и поднял вверх вместе со штангой. У героя Хинрека было такое лицо, что некоторые зрители не удержались от смеха.
— До сих пор, — сказал Бастиан, — вы определяли вид состязания. Если вы согласны, теперь я предложу кое-что.
Герой Хинрек молча кивнул.
— Это будет испытание на мужество. Я предлагаю поплыть наперегонки по озеру Слез.
Толпа затаила дыхание. Герой Хинрек то краснел, то бледнел.
— Это не испытание на мужество, это безумие, — выдавил он из себя.
— Я готов. Идем?
Тут герой Хинрек потерял самообладание. Он топнул ногой и крикнул:
— Нет! Вы знаете не хуже меня, что вода озера растворяет все!
— Я не боюсь, — спокойно отвечал Бастиан. — Я странствовал по Цветной пустыне, ел и пил у очага Цветной Погибели, купался у него.
— Вы лжете! — взревел герой Хинрек, покраснев от гнева. — Никто в Фантазии не может выжить вблизи Цветной Погибели!
— Герой Хинрек! — медленно обратился к нему Бастиан. — Вместо того чтоб обвинять меня во лжи, признайтесь лучше, что вы испугались.
Это было для героя Хинрека слишком. Обезумев от гнева, он выхватил свой меч и ринулся на Бастиана. Бастиан отшатнулся и хотел предостеречь его, но герой Хинрек не дал ему ничего сказать. Нападение было не шуточным. В тот же миг меч Булат молнией выпорхнул из ржавых ножен, вложился в руку Бастиана и пустился в свой безумный танец.
То, что затем произошло, никто из зрителей не сможет забыть до конца своих дней. К счастью, Бастиан не выпускал меч из рук и следил за всеми его движениями. Сперва меч разрубил на куски все доспехи героя Хинрека. Клочья одежды летели во все стороны, но на коже его не было ни единой царапины. Оставшись только в нижнем белье, он все еще не прекращал битвы, и тогда Булат рассек его меч на множество кусков, да так молниеносно, что какое-то время рассеченный меч еще держался в воздухе, сохраняя целостный вид, а потом рассыпался звонкими осколками по площади. Широко раскрытыми глазами герой Хинрек взирал на рукоять, оставшуюся у него в руке.
Крик удивления и восторга разнесся над толпой. Зрители бросились на площадь, схватили Бастиана, подняли его на руки и торжественно понесли по кругу. Ликованию не было конца. Бастиан с высоты искал глазами героя Хинрека, чтобы крикнуть ему слова утешения и примирения, ведь ему было искренне жаль беднягу, но героя Хинрека нигде не было видно.
Потом разом все стихло. Толпа отхлынула и расступилась, давая дорогу Атрею. Он с улыбкой снизу вверх смотрел на Бастиана. Бастиан тоже улыбался. Его спустили на землю, и теперь оба мальчика стояли друг против друга и молчали. Наконец Атрей заговорил:
— Если бы мне понадобился сопровождающий, чтобы пуститься на поиски спасителя Фантазии, мне хватило бы его одного, потому что он стоит многих. Но мне не нужен спутник, поход не состоится.
Ропот удивления и разочарования прошел по толпе.
— Спаситель Фантазии не нуждается в нашей защите, — продолжал Атрей, повысив голос, — потому что он в состоянии защитить себя сам лучше, чем могли бы сделать все мы. И нам не надо больше искать его, потому что он сам нашел нас. Я не сразу узнал его, потому что в Волшебном Зеркале Южного Оракула я видел его совсем другим. Он изменился, и очень. Но взгляд его остался прежним. Этот взгляд теперь устремлен на меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бастиан ответил с улыбкой:
— Ты не ошибся, Атрей. Это меня ты привел к Детской Королеве, чтобы я дал ей новое имя. И я благодарю тебя за это.
Почтительный шепот как порыв ветра пронесся по толпе.
— Ты обещал нам назвать свое имя, — напомнил Атрей, — которое не знает в Фантазии никто, кроме Золотоглазой Повелительницы Желаний.
— Меня зовут Бастиан Балтазар Букс.
Зрители не могли больше сдерживаться. Крик тысяч собравшихся взметнулся вверх. Многие от восторга принялись плясать, так что все трапы и мостики зашатались.
Атрей, улыбаясь, протянул Бастиану руку, и тот ударил по ней, и так — рука об руку — они пошли по площади ко дворцу, у входа в который их ждали Серебряный старец Кверкобад и Фухур, счастливый дракон везения.
В этот вечер весь Амаргант праздновал свой лучший праздник. Все, что было на ногах, коротких ли, длинных, кривых или прямых, — плясало. И все, что имело голос — красивый или безобразный, высокий или низкий, — пело и смеялось.
Когда стемнело, на серебряных плотах и кораблях Амарганта зажглись тысячи огней. А в полночь начался фейерверк, какого в Фантазии еще не видали. Бастиан стоял с Атреем на балконе, рядом с ними были Фухур и Серебряный старец Кверкобад, и все они любовались, как пестрые цветные огни фейерверка в небе и тысячи фонарей серебряного города отражаются в темной воде озера Слез Мурху.
Глава XVII
ДРАКОН ДЛЯ ГЕРОЯ ХИНРЕКА
![]()
еребряный старец Кверкобад уснул в своем кресле и пропустил лучшее из впечатлений, которое только мог получить за все свои сто семь лет. Много потеряли и те амаргантцы и гости, которые, утомившись от праздника, ушли спать. Лишь немногие остались бодрствовать, и эти немногие стали свидетелями пения, по своей красоте превосходящего все, что они слышали до сих пор, и все, что еще могли услышать.
То было пение Фухура, везучего дракона счастья.
Высоко в ночном небе он кругами летал над Амаргантом и пел своим бронзовым голосом. То была песня без слов, великая и простая мелодия чистого счастья. Кто слышал ее, у того раскрывалось сердце.
Атрей и Бастиан стояли на балконе и, сами не заметив как, схватились за руки. Они слушали, как зачарованные, боясь разрушить трепетное чувство словами.
Миновали величественные минуты, пение Фухура постепенно стихло, хотя он продолжал кружить по небу, время от времени проплывая тенью мимо луны.
— Разве Фухур не хочет спать? — спросил Бастиан.
— Он уже спит, — тихо ответил Атрей.
— В полете?
— Да. В домах ему тесно.
— Как ты думаешь, он разрешит мне покататься на нем?
— Конечно. Только это не так просто. Надо привыкнуть, — сказал Атрей.
— Я скакал верхом на Граограмане!
Атрей с восхищением посмотрел на Бастиана:
— Я слышал, как ты сказал это еще герою Хинреку. Но как тебе удалось укротить Цветную Погибель?
— На мне АУРИН, — объяснил Бастиан.
— Ах, вон оно что! — изумился Атрей. — Значит, теперь ТЫ носишь его.
Бастиану показалось, что на мальчишеском лице промелькнуло огорчение, и он тотчас горячо предложил:
— Хочешь, возьми его опять! — и хотел снять цепь.
— Ни в коем случае! — В голосе Атрея прозвучало отчуждение. И он добавил, смягчая его: — Нет, Бастиан, я досыта наносился.
— Как хочешь. А ты видел эту надпись? — Бастиан повернул знак.
— Хоть и видел, но не знаю, что тут написано.
— Как так?
— Мы, зеленокожие, хорошо умеем читать следы, но не буквы. — Атрей пристально разглядывал знак. — И что же тут написано?
еребряный старец Кверкобад уснул в своем кресле и пропустил лучшее из впечатлений, которое только мог получить за все свои сто семь лет. Много потеряли и те амаргантцы и гости, которые, утомившись от праздника, ушли спать. Лишь немногие остались бодрствовать, и эти немногие стали свидетелями пения, по своей красоте превосходящего все, что они слышали до сих пор, и все, что еще могли услышать.