2
Я позвонил в квартиру 33. Долго ворчал замок. Дверь приоткрыли на цепочке.
— Мне Бурдову Нину Петровну.
— Это я. А ты кто?
— Здравствуйте, я из милиции.
— Покажь удостоверение. Да не прячь, давай его сюда. Так. Чегой-то не похоже. Твоя книжечка? Приятель мог дать... Много вас здесь шастает. Я Василь Василича, нашего участкового, на чай приглашала. Так смотри, проверю... Ладно, входи.
Прихожая коммунальной квартиры. Три комнаты. Три семьи. Три отдельные вешалки. Сундук. Ящик. Ключ у соседей торчит в двери.
— Соседи дома?
— На работе. А ключ они оставляют специально. Если что пропадет — на меня свалют.
— Пропадало?
— Так разве у них вещи? Я за своей сумкой час в ГУМе простояла. Польская! Восемнадцать рублей.
— Где висело пальто?
— Вот на этом гвозде. И сумка тут тоже была. Мой гвоздь.
Потрогал гвоздь. Пока все идет, как и предсказывал Гречкин. Достал лупу. Специально в фотолаборатории попросил. Самую большую. Обследовал гвоздь. Через лупу стал внимательно дверь изучать. Нина Петровна почтительно задышала за спиной.
— Чего ищете?
— Отпечатки пальцев.
— Так бы сразу. А то мальчишек присылают... Вы когда этого бандита поймаете, вы ему скажите, чтоб мне новое пальто не покупал. Пусть деньгами отдаст. Сейчас таких не делают. Одна мода и мини. Наденешь — срамота и тепла никакого.
— Давно пальто справили?
— В пятьдесят восьмом.
Я смерил рулеткой расстояние от гвоздя до двери.
— А это зачем?
— Вдруг вор, чтоб следов не оставлять, дверь открыл и пальто снял...
— Что я говорила! Мальчишки из отделения твердят: никаких следов, никаких следов! Вот, значит, как бывает! Слава Богу, толковый опер попался.
— Нина Петровна, выйдите на лестницу и откройте дверь ключом. А я послушаю — сильный ли шум.
— Нет, милок, не выйдет. Он в квартире, а я из квартиры! У меня на кухне яйца диетические! Нет, ты уж выходи, а я послушаю.
Долго я возился с ключами. Замки особенные. Дверь пальцем не откроешь.
Прошел я в комнату соседей, измерил форточки.
— Это зачем?
— Вдруг очковая кража...
— Чего?
— Да через форточку!
— Как же они забрались? Второй этаж!
— Машины есть специальные, провода чинят. Договорились с шофером, подогнали машину.
— Я-то дура, форточку держу открытой. Ну а машину найдете?
— Куда она денется. Все машины проверим.
— Вот это солидно! А то говорят: нет следов, нет следов, сама сумку потеряла... Как же я ее потеряю, ежели в ней бутылки были!
— Какие бутылки?
— Пустые, сдавать собиралась.
— Бутылки с этикетками?
— А как же. Из-под «Столичной»... ну, разные там были.
— Вот вы садитесь и запишите, из-под чего бутылки. Вспоминайте.
— А для чего вам?
— По бутылкам найдем.
— Так ведь многие сдают. Нынешний народ — сплошь алкоголики.
— Мы при помощи электронной машины подсчитаем. Техника.
— Ну, техника — другое дело. Так бы сразу... Эй, куда же вы?
— К соседям. Может, кто чего заметил. И учтите, ваш дом теперь под наблюдением. Охрану выставим.
— Это хорошо. Соседи — жулики. Им особенно не верьте. Смотрите, ежели меня, старуху, обманете. Я тут с одной в очереди за молоком стояла — она в исполкоме работает. Я живо управу найду.
— До свиданья, Нина Петровна.
— Заходите, заходите.
За дверью щелкают два замка. Уф...
* * *
Вечером я сидел дома и читал книгу французского автора про частную жизнь королевы Антуанетты. Недавно откопал у знакомого букиниста, издания 1889 года, Санкт-Петербург. Проигрыватель крутил Баха, а на коленях у меня в такт музыке урчал кот Котяра, с французской фамилией Профурсет. Котяру я получил маленьким котенком из хорошей семьи, и мамаша его, как утверждали хозяева, была благородных кровей. Однако, видимо, хозяева не уследили, и мамашу совратил на помойке обыкновенный дворовый хулиган, серый в полосочку. Котяра унаследовал от родителя «мусорную» масть и склочный характер, но я старался воспитывать кота в духе его далеких заграничных предков.
Старинные арии и соло полуаристократического Профурсета вполне гармонировали с классическим великосветским детективом: делом о похищении бриллиантового ожерелья. Красиво люди жили! Знали, что красть. На мелочи не разменивались.
Я всегда нервничаю, когда слышу стук в дверь. Стучать может только моя соседка.
— Вадим Емельяныч, чайник ставили?
Забыл, ей-Богу, забыл. Выскакиваю на кухню — чайник плюётся, на плите лужа.
— Спасибо, Клавдия Матвеевна!
— За спасибо мне плиту мыть! Надоело за вами убирать.
И так всю жизнь. Крутой переход от романтических историй к коммунальным дрязгам. Се ля ви!
— Не беспокойтесь, я сам вытру.
— Сколько раз я повторяла, что когда вы запираетесь и пьянствуете в одиночку, то хоть на плите ничего не оставляйте. Вот и позавчера у вас кофе сбежало.
Из-за того, что я возвращаюсь домой в разное время, Клавдия Матвеевна считает меня личностью без определенных занятий. Она никогда не видела меня пьяным, но именно это и возбуждает ее подозрения. О своей работе я ей никогда не рассказывал, потому что убежден, что демонстрация моей красной книжечки ничего не изменит. Как известно, нет пророка в своем отечестве. И потом, это бы выглядело капитуляцией. А я воспринимаю стычки на кухне как ежедневный тренаж для воспитания спокойствия и выдержки. Иногда я все же срываюсь и задаю (как сейчас) риторический вопрос:
— Уважаемая Клавдия Матвеевна! Почему вы уверены, что я пьянствую?
— А что же вам еще по вечерам делать? Вы хитрый жук и баб к себе домой не водите. Знаете, что я их в шею вытолкаю. Телевизора у вас нет. Вот вы дверь запираете и крутите разные джазы, чтоб я ничего не слышала.
— Это не джаз, это Бах.
— Вот именно, бах — и бутылки нет.
— Клавдия Матвеевна, дверь я запираю, чтоб Котяра по кухне не бегал.
— Ну да, а как меня нет — вы его и выпускаете. Сегодня он кусок моего азу сожрал.
— Я же пришел позже вас...
— Ничего не знаю, азу лежало на столе, теперь куска не хватает. Вот видите, клочок шерсти. Как он попал на мой стол? Ясно, тут побывал ваш кот.
В ней погибает прирожденный криминалист; и вообще, спорить с ней бесполезно.
— Мясо я вам отдам.
— Мне чужого не надо. У меня пенсия. Пусть мое не тащат.
Когда я возвращаюсь в свою комнату, пластинка кончилась, а история похищения ожерелья Марии Антуанетты, честно говоря, меня уже не волнует.
Котяра преданно жмется к моим ногам. Ну, у него спрашивать про мясо бесполезно, он-то точно не сознается.
— Котяра, ты лазил к Клавдии Матвеевне?
При упоминании имени соседки Котяра возмущенно фыркает. И я ему охотно верю. Он не дурак, чтоб с ней связываться! Он давно понял, что надо держаться подальше от коммунальных террористок. Но если это даже коту понятно, то кто же осмелился покушаться на собственность гражданки Бурдовой! А гражданка Бурдова по части стервозности даст моей Клавдии Матвеевне солидную фору. Может, подшутили над бабкой? Но сегодня я еще раз заходил в тридцать третью квартиру и беседовал с соседями. Нет, им не до шуток. Они так запуганы славной старушенцией, что стараются не появляться на кухне, пока Бурдова у плиты. Нина Петровна — женщина принципиальная. Если что не по ней, она им в кастрюли стиральный порошок сыплет. Между прочим, квартирный злоумышленник у соседей ничего не взял. А там было что брать. Значит, хищение, так сказать, целенаправленное. Отчаянный парень этот ворюга, ничего не боится. Мне бы хотелось взглянуть в его мужественное лицо.
3
По натуре я человек рефлективный, склонный анализировать свои и чужие слова. Но на работе я стараюсь быть проще и в беседе с гражданами вот эту свою вторую аналитическую систему отключаю, чтобы в памяти сохранить только факты, пригодные для протокола. Я уже давно заметил, что мои сугубо личные впечатления о человеке только портят дело. Мое правило: сначала собрать весь материал, а уж потом давать волю эмоциям и интуиции.
...Я обходил подъезд и знакомился с милым его населением.
Квартира 34.
— Добрый день. Извините, пожалуйста, за беспокойство. Я из милиции. Нас интересуют кое-какие сведения о ваших соседях. Ваша фамилия Кочеткова?
— Да. Кочеткова Вера Федоровна.
— Вы кто по специальности?
— Учительница.
— Давно проживаете в этом доме?
— Всю жизнь.
— Как у вас подъезд, тихий?
— Хороший подъезд. На соседей не жалуюсь.
— Вера Федоровна, не припомните, в вашем доме никаких краж не случалось?
— Да нет. Последние пятнадцать лет все спокойно.
— Тут из квартиры номер тридцать три у гражданки Бурдовой украли пальто и сумку.
— Скажите пожалуйста! Кому это нужно?
