подобрать слов. Мне было обидно до чёрта от понимания того, что я – тот человек, который всегда говорил, к месту и не очень. И вот сейчас срочно требовалось что-то произнести, пускай даже невпопад, но в голову решительно ничего не шло. Поэтому я просто пожал плечами – как будто извиняясь, что так произошло. Словно это от меня зависела судьба запуска, но я подвёл, и теперь всё рушится лишь по моей вине. Немая сцена продолжалась какое-то время. Я кивнул и уже обернулся, чтобы уйти, но Осокин положил мне на плечо руку, как бы останавливая. Он начал рыться в карманах пиджака. Через пару мгновений блогер выудил оттуда жвачку. Початая пачка мятных подушечек смотрела на меня с его раскрытой ладони. Я принял подарок так, как будто меня посвящали в рыцари. Мне было понятно, что человек просто хотел таким образом сказать спасибо.
– Извините, а можно селфи? – рядом с нами стоял высокий мужчина в униформе, он посмотрел на Максимилиана и протянул ему телефон. – Сфоткаете нас?
Осокин без эмоций взял гаджет и сделал несколько кадров. После этого отдал смартфон рабочему и отвернулся обратно к окну. Мужчина в оранжевой форме ещё что-то говорил о том, как ему нравятся мои видео, а я думал лишь о том, что сейчас творится в голове у Максимилиана. Как он чувствует себя, глядя, как падает его империя? Какие эмоции переживает? Что планирует делать дальше? Ответов не было…
26. Тяжёлая работа
Отец вернулся домой злым. Он пошёл на встречу институтских выпускников и умудрился поругаться со всеми бывшими одногруппниками. Взрослые люди, у некоторых из них уже были внуки, делились жизненными успехами. Одна из тем разговора – кто кем стал из детей. У одного сын – программист, у другой дочь – бухгалтер. Сплошь и рядом серьёзные уважаемые профессии. Батя мой, когда слово дошло до него, честно рассказал, что теперь его отпрыск не кто иной, как блогер. Люди замолчали и начали переглядываться. Как это – блогер? Реакция была такая, словно он признался в наркомании своего сына. Ну или по меньшей мере в наличии какого-то серьёзного заболевания.
Кто-то сочувствующе спросил: «И давно это?» Отец стал было рассказывать, что сын снимает видео, которые становятся популярными. Аудитория растёт, охваты тоже. Но это мало кого интересовало. Одногруппники начали хором гоготать и наперебой бросаться фразочками в духе «лучше дочь-проститутка, чем сын-блогер». На том приятельские отношения моего папы со всеми ними и закончились. В прошлом остались совместные походы на футбол, студенческие посиделки в пивбаре (точнее, постоялки – в те времена там были стоячие столики), а также поиски на чёрном рынке виниловых пластинок группы Creedence Clearwater Revival. Если сын стал блогером – это как чёрная метка, билет в один конец в касту неприкасаемых. К чести моего отца, тот не подал виду и не пытался за это извиняться, мол, это его жизнь – что хочет, пусть и делает. Он спокойно досидел вечер до конца и даже поучаствовал в групповом фото. Правда, чуть в стороне от остальных, потому что рядом с ним даже просто находиться никто не хотел, не говоря уже о том, чтобы по-свойски приобнять.
Слушая весь этот рассказ дома и глядя на негодование отца, я думал только об одном. Можно ли уже продавать рекламу или ещё нет? Мама охала и ахала, кивая отцу, но параллельно сидела за домашним компьютером и проверяла почту. Каждый день мне приходило более ста писем – она отбирала на её взгляд важные и начитывала. К примеру, сегодня было вот что:
Издательство предлагает написать книгу. Говорят, что всё сделают за нас, вы только дайте согласие и пообещайте книгу у себя в аккаунте рекламировать.
Хоккеист, известный как Прохор, просит записать видеопоздравление с днём рождения для своей жены. Она – фанат, ей будет приятно. Готов оплатить труды.
Блогер Завихор всё ещё спрашивает (реально каждый день написывает), можно ли снять совместное видео. Его идея такая: я даю задание выпить рекордные четыре литра колы за четыре минуты и засекаю время, находясь в кадре.
На молокозаводе «Благо-Дарь» придумали новую рекламную кампанию и готовы рассказать о ней. Хотят заплатить нам за продвижение.
Владлен Порос снял про меня видео, рассказав, что я использую для продвижения какую-то известную маркетинговую стратегию, и зовёт теперь на интервью на свой канал.
Клоп запускает свой курс «Сильный Пол». Это для мужчин – как вернуть себе власть в семье или уйти из неё. Спрашивает, сколько стоит репост в сторис.
Я утомился это слушать и остановил маму жестом, она изучающе посмотрела на меня:
– Слушай, а не заболел ли ты? Борька, тебе, может, чаю с лимоном? Или, может…
Батя не дал ей договорить:
– А ты не спрашивай. Видишь, что нужна помощь – сделай сразу, и всё. Чего ты предлагаешь? Встань да чайник поставь. Блогером быть – это непросто. Тяжёлая работа, сама видишь. Так что это, давай-ка пулей на кухню.
Мама засеменила, я слышал её удаляющиеся шаги. Мне и правда почему-то было не очень хорошо. Решил прилечь и отдохнуть. Днём всегда спится плохо – сон рваный и неглубокий. Тем не менее я помню, что снились мне две лягушки. Одна говорила что-то, видимо, очень умное, но я не разобрал слов. А вторая просто одобрительно кивала головой. Обе сидели на большом листе лилии и плыли вдаль на неспешных водах цветущего сорняками маленького прудика.
Послесловие
Патриарх аккуратно налил чай в глиняную кружку и передал её Максимилиану. Мужчины сидели у костра и долго молчали, глядя на танец огня поздним осенним вечером. Осокин неторопливо потягивал травяной напиток, кутаясь в советскую телогрейку, выданную наставником. Того грел бежевый тулуп. Мужчина был серьёзен, в какой-то момент он заговорил строгим тоном:
– Ну и о чём ты думаешь?
Блогер уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы ответить, но Патриарх сделал это за него.
– Да знаю я всё про твои мысли. Знаю без слов. И скажу тебе так: ты всё правильно сделал. Правильно, понимаешь? А жизнь… – он тоже глотнул чая, – жизнь, она ведь как колесо. Муравей сел на обод и едет. В один момент он сверху этого колеса. Тут может показаться, что это его личная заслуга. Тогда у муравья закружится голова от высоты, на которую он поднялся. Но время течёт, и колесо прокручивается. И вот муравей внизу, почти у самой земли. Если он слаб, то подумает, что
