Толпа на мгновение расступилась, их взгляды встретились, и в глазах Леонида криворотый прочитал торжество.
«Вот так-то, – думал Леонид, – здесь тебе не зона. И я не шестерка, чтобы по твоим приказам бегать. Никто просто так вам ничего не отдаст, у меня тоже связи имеются, не зря столько лет в Москве живу! А то ишь вылезли со свиным рылом в калашный ряд! Будешь теперь знать, что место твое – у параши!»
Тут он заметил, что криворотый, несмотря на свое незавидное положение, не сумел погасить в своем взгляде мстительный огонек.
Перехватив взгляд криворотого, Леонид насторожился. Он покосился на мобильный телефон, который все еще сжимал в руке, и принял мгновенное решение. Прежде чем сесть в машину, сделал несколько шагов в сторону и бросил мобильник в урну.
Не успел он сесть в машину и уехать, как к урне подскочил колоритный бомж – небритый дядька неопределенного возраста в грязном борцовском кимоно поверх заношенного свитера и в яркой вязаной шапке на косматых, давно нечесаных и немытых волосах.
– Ух ты, вот это да! – бормотал он, выуживая телефон из мусора. – Это мне сегодня свезло так свезло! Надо же, какие люди попадаются! Чтобы трубки новые выкидывали – такое первый раз вижу! За такую мне Шакалыч верных пятьсот рубликов отвалит!
Вытащив мобильник и обтерев его рукавом кимоно, бомж с детским любопытством ткнул грязным пальцем в какую-то кнопку.
В то же мгновение прогремел взрыв.
Бомж с развороченным лицом отлетел к стене, окружающие в ужасе шарахнулись в стороны, но в следующую секунду любопытство погнало их обратно, и вокруг мертвого бомжа образовался тесный круг.
Леонид, услышав взрыв, не стал оборачиваться.
Он удовлетворенно кивнул, порадовавшись своей предусмотрительности, и, поспешно отъехав от тротуара, влился в поток машин, заполнивший Тверскую.
Вскоре он свернул направо, в один из тихих переулков, и притормозил.
После всего случившегося руки его немного дрожали, и нужно было несколько минут посидеть, чтобы успокоиться.
Его план сработал, непосредственная опасность устранена, а Музиль теперь не скоро выйдет на свободу. Правда, ему пришлось пожертвовать Тиной, но на то и большая игра, чтобы жертвовать в ней незначительными фигурами.
Он прикрыл глаза и не сразу заметил массивную черную машину, которая остановилась перед ним, преградив дорогу.
Увидев же эту машину, почувствовал неприятный холод внизу живота.
Он попытался дать задний ход, но «Рено» ударился о бампер стоящей сзади машины.
– Не делай резких движений, Леня! – донесся из черного «Мерседеса» властный хрипловатый голос. – Ты сегодня уже достаточно побегал, отдохни от этих упражнений! Ты уже не в том возрасте, чтобы носиться по улицам, как угорелый кот!
– Рашпиль?! – изумленно проговорил Леонид.
– Надо же – узнал! – хмыкнул авторитет. – Обидно, значит, не разбогатею… да ничего, я в приметы никогда не верил! По приметам я еще двадцать лет назад должен был зажмуриться. Пересядь, Ленечка, в мою машину, разговор есть!
Леонид понял, что придется подчиниться: Рашпиль – не из тех людей, с кем можно спорить.
Он выбрался из «Рено», бессильно сгорбившись, подошел к «Мерседесу» и сел на заднее сиденье, рядом с авторитетом, перебирая в уме свои действия и пытаясь понять, где допустил прокол.
– Ну, здравствуй, Леня! – проговорил Рашпиль, повернув к нему изрезанное морщинами лицо. – Давно не видались! Да ты, кажется, мне совсем не рад?
– Мы как будто никогда не были друзьями…
– Ну, это когда было! – усмехнулся авторитет. – С тех пор десять лет прошло, мы оба могли измениться. Впрочем, Рашпиль ни к кому в друзья не навязывается. Но хоть поблагодари старика!
– За что это?! – Леонид потер переносицу, пытаясь сосредоточиться и понять, какую игру ведет старый уголовник.
– А вот хотя бы за это! – Рашпиль откинулся на сиденье, и Леонид увидел сжавшуюся в углу Тину, которая смотрела на него с растерянностью и страхом. – За то, что я подругу твою спас! Или для тебя это ничего не значит? Ты ее списал и думать про нее забыл?
Голос авторитета утратил елейную слащавость и звучал теперь жестко и сурово.
– Я не забыл… – бормотал Леонид, не понимая, как ему вести себя, какую линию обороны занять. – Я хотел ее вытащить… да тебе-то какое до нее дело?
– Да? Интересно, как ты это собирался сделать? Ведь Музиля ты сдал, а кто, кроме него, знал, где ее держат? Впрочем, ты прав, какое мне до этого дело?.. Это уж ее такое везенье, что я решил в это дело вмешаться…
Он немного помолчал, пристально разглядывая Леонида, как будто видел его впервые.
– Ловкий ты парень, Леня! – проговорил он наконец, словно принял какое-то решение. – Как хорошо все обставил! Прямо как тогда, в Зауральске! Все сделал чужими руками!
Рашпиль повернулся к Тине, будто призывая ее в свидетели, и продолжил:
– Представляешь, дочка, мы ведь с ним еще десять лет назад знакомы были. Ты тогда, наверное, еще в куклы играла. В дочки-матери. А он тогда уже такой же ловкий был… только фамилия у него была другая. Кожевников его настоящая фамилия…
– Я знаю… – промолвила Тина и тут же об этом пожалела.
С таким человеком, как Рашпиль, не нужно показывать, что ты много знаешь.
– Правда? – Рашпиль взглянул на нее с интересом. – А ты умная девочка! Как же ты узнала? Он-то небось ничего про себя не рассказывал…
– Только про Иркутск, а там в загсе запись, что он женился и фамилию сменил.
Тина тут же поклялась, что никакой Рашпиль не заставит ее назвать Милкину фамилию. И майора полиции Юрика тоже она не выдаст. И вообще, нужно поменьше болтать.
– Ну да ладно… – продолжал Рашпиль, – тогда Леня на большой должности был, второй человек в городе. Но мало ему этого показалось, жадность обуяла, денег больших захотел. Меня, старика, перехитрить вздумал… комбинат в Зауральске был, и я хотел этим комбинатом заняться, а он, Леня твой, под себя его вздумал забрать!
– Это был честный конкурс! – подал голос Леонид. – И я тут ни при чем! Тендер выиграл Савицкий…
– Честный? – Рашпиль усмехнулся. – Только мне-то ты это не рассказывай, ладно? И про Савицкого лучше не надо! Действительно, выиграл Савицкий этот конкурс, а что с ним потом было? Правильно, на зону угодил, якобы за убийство журналиста. Ты ведь, голубь, компаньона своего подставил, чтобы самому денежками завладеть! Получил деньги и смылся из города, даже фамилию поменял… А компаньон твой загремел на десятку за убийство. И все думали, что деньги тоже он хапнул да спрятал, оттого и дали ему по полной. Признайся, убийство – тоже твоих рук дело?
– Я не убивал Петра! – выпалил Леонид. – Меня в тот день вообще не было в Зауральске!
– Конечно, своими руками ты его не убивал, – согласился авторитет. – У тебя для этого были подходящие люди. Надежные и неразговорчивые. Потому что они у тебя на крючке были. А портфель Савицкому ты сам подбросил или тоже им поручил?
– Ничего не знаю ни про какой портфель!
– Знаешь, Леня, знаешь! – Рашпиль поморщился. – Думаю, тоже своим людям поручил. Сам ты, своими руками, ничего не делаешь! За тебя всегда другие работают…
– Мухина он сам убил!.. – неожиданно для себя проговорила Тина.
– Вот как? – Рашпиль оживился. – Это какого-такого Мухина? Ты, Леня, и тут решил своими методами действовать?
– Тоже журналист был, – пояснила Тина, решившая мстить этому мерзкому Леониду – не за Мухина, нет – за себя.
– Никого я не убивал! – подскочил Леонид. – Когда убили Мухина, я был в другом конце города, у меня есть свидетели…
– А тогда откуда ты знаешь о его убийстве? – вскричала Тина. – Я тебе не рассказывала, в газетах не писали – не та фигура был Мухин, чтобы о нем в прессе да по телевизору упоминать.
Она вспомнила, что для того и вызван был Рубен Романович, чтобы сделать все тихо, спустить дело на тормозах. Вот про удавленную Лену Сумягину в газетах было, тут даже Рубен ничего не смог сделать – поскольку журналисты оказались непосредственными свидетелями убийства.
– Ну, я слышал от кого-то…
– Помолчи, Леня! – решительным жестом остановил его Рашпиль. – Дай послушать, что девушка скажет! Думаешь, для чего я ее привез? Так что там насчет убийства Мухина?
– Там на подоконнике был отпечаток его ботинка… – нерешительно промолвила Тина. Она уже пожалела, что у нее вырвалась предыдущая фраза, но слово – не воробей, и теперь приходилось продолжать.
– Отпечаток ботинка, говоришь? – Рашпиль смотрел на нее с интересом. – Мало ли одинаковых ботинок?
– Мало… – проговорила Тина неохотно. – Он сам рассказывал, что обувь для него делают по спецзаказу, в Бельгии, и что другой такой почти ни у кого нет… А тот журналист, Мухин, его точно знал, потому что у него в записной книжке было записано…
Тина хотела сказать «Зауральск», но сообразила, что тогда придется отвечать на вопрос, откуда она знает про Зауральск. Признаваться, что читала статьи про все, случившееся десять лет назад, и ссылаться на Мишу. А уж это полное свинство – человек ей помог, славно потрудился, а она его – Рашпилю. У Миши семья, хоть жена и зараза, но дочка Сашенька очень славная, да и к мышке Масяне у Тины появились нежные чувства.
