Проснулась она в полдень и попросила служанку приготовить ванну. Лежала в тёплой воде и думала о том, зачем их пригласил отец. А ещё являлись ей мысли о «бунте» Простакова. Он будто бы повеселел и, может быть, забыл о своём обещании «не работать», но, может быть, и не забыл, а затаился и не хочет больше откровенничать с Драганой. Вот эти мысли её серьёзно беспокоили. Она боялась, как бы русские парни не замкнулись в себе и не отключили её от своих тайн. А тайны, как известно, дразнят разум, особенно разум женский, который, помимо всего прочего, ещё и природой сильнее, чем мужской, запрограммирован на любопытство. А и в самом деле, являлся вопрос, такой естественный и логичный: кто может поручиться за то, что тёмные силы Америки не возьмут под контроль любое изобретение и не обратят его на пользу только своей страны? Отец говорит: Америка накачивает мускулы, но теряет волю. Её точно корабль в штормовую погоду раскачали волны мигрантов, и она превращается в Содом и Гоморру, желтеет и чернеет цветом кожи, наполняется злобой и жаждой убивать. Как–то ночью вблизи от губернаторского дома на улице под фонарём собралась группа бездомных ребятишек и по ним из проезжавшего автомобиля ударила автоматная очередь. Приехал полицейский патруль, собрал их, словно дрова, и отвёз куда–то. Отец пытался узнать подробности и последствия этого эпизода, но полицейский комиссар ему сказал: ах, господин губернатор, стоит ли вам беспокоиться по таким пустякам. Были бы они люди, а то — мигранты, и что же прикажете с ними делать? Отец поспешил перевести разговор на другую тему, но мне сказал, что боится, как бы этот эпизод не стал достоянием прессы. Он скоро начнёт предвыборную кампанию, а тут такая дикая история. Но история никакая не дикая, она становится обычной в жизни современной Америки.
И что же будет с человечеством, если «Облако» русских учёных попадёт в руки американцев? А теперь вот ещё и группа русских физиков во главе с Павлом Неустроевым сотворяет какое–то диво!..
Являлось нетерпение скорее обсудить эти вопросы с дядюшкой Яном и Борисом Простаковым и с ними поискать надёжный способ защиты открытий от врагов России и всего славянского мира. И постепенно у неё крепла уверенность, что такие решения они общими силами найдут.
Но вот настал вечер и они собрались в кабинете отца «для серьёзного разговора». Отец начал с прямого вопроса к Неустроеву:
— В каком состоянии находится ваш «Лазер»?
«Лазером» он называл устройство, над которым работал Павел. И тот ответил:
— В самом зачаточном. В сущности у нас даже в голове нет никакого устройства, а только мечты о нём.
Губернатор был категоричен:
— Мечты о таком устройстве есть у многих; наши физики тоже бредят о карманной пушке, способной сбивать ракеты. Но только в Москве в вашем институте близко подошли к проблеме. И, по нашим сведениям, вы работали в группе физиков, решавших эту тему.
— Да, работал. Но уверяю вас: мы не намного ближе других подошли к созданию мини–пушек. У нас сделана «Игла», которая попала к чеченцам, и ею они сбивают наши вертолёты, но «Игла» поражает цели, когда они летят близко. Радиус её действия невелик. Другого пока наш институт ничего не выдал.
Драгана видела и слышала, что разговор ведут двое настоящих мужчин и они друг другу не уступят. Отец смотрел на Павла своим пронзительным гипнотизирующим взглядом, но и Павел взора от него не отворачивал. Драгана слышала сердцем, что Павел близко подошёл к решению темы, но он свой «Лазер» за здорово живёшь не отдаст в руки противника. И девушка мягким вкрадчивым голосом спросила отца:
— А если бы русские ребята уже имели свой «Лазер», неужели мы должны его отдать в руки Америки? Ведь она же враг славянского мира!..
Последние слова она произнесла с нажимом, почти со страхом. И губернатор обратил на неё свой взор, но на дочь он не смотрел так строго. И долго ей не отвечал. Он будто бы даже и пожалел, что и дочь свою пригласил для серьёзной беседы. Но решил говорить с предельной откровенностью:
— Да, ребята, вы правы; Америка — враг славян, она также враг и всех других народов. Она открыто присвоила себе право распоряжаться судьбами стран. Но, видимо, так было угодно Богу. Видимо, Творец отдал ей в руки такое право. И сейчас наступает момент: кто возглавит эту страну на новом витке истории? Мне выпал шанс, и я бы хотел встать у руля этого страшного корабля и, насколько это будет в силах капитана, умерить жестокость пиратской команды. Ваш «Лазер» нужен мне как средство привлечь на свою сторону военных в борьбе за кресло президента. Вы можете сказать: нет, не отдадим мы американцам свой «Лазер»! Но никому другому вы и не можете отдать своё грозное оружие. В России–то у руля — тоже наши ребята. Так куда же вам деваться со своей мини–пушечкой?..
— А никуда! — воскликнула Драгана. — Не делать её, и тогда не будет проблемы.
Драгана сидела близко к отцу, и он любовно обнял её за плечи. И, обращаясь к Павлу, сказал:
— Вот видите, какая Жанна д’Арк моя дочь?.. Что вы на это скажете?
И тут же серьёзно заключил:
— Лазерную мини–пушку сделают другие парни. И тогда уже она не сработает на наши интересы. Вот так–то, друзья. А теперь пойдёмте ужинать. Я попросил повара, чтобы он хорошенько накормил моих дорогих гостей.
Он тепло улыбнулся и повел ребят в столовую.
Назавтра они рано утром полетели на остров. По дороге не обсуждали свою беседу с губернатором; было ясно, что он даёт им время подумать. И оба понимали, что думы эти будет нелегко привести к какому–нибудь решению.
На острове Драгану ждал сюрприз: отец по электронной почте прислал адмиралу письмо; в нём содержался приказ: Драгане перебраться на постоянное жительство к дяде Яну и отныне строго исполнять все его распоряжения, а поездки на материк, а тем более к дяде Савве в Сербию, предпринимать только с его, губернатора, разрешения.
За обедом спросила дядюшку:
— Чем вызваны такие строгости?
— Твой отец прав! — чеканил дядя Ян. — И если бы от него не последовало таких распоряжений, их бы ты получила от меня.
Наливая себе вина, постучал пальцем по краю бокала, говорил:
— Ну, а если ты приписана ко мне на корабль, я тебе и вот ещё что скажу: не пей–ка ты, девка, вина. Ни глотка, ни капли. На эскадре случалось, когда я устанавливал сухой закон, а теперь вот и здесь хочу, чтобы ты, моя любимая племянница, напрочь отказалась от спиртного. А?.. Что ты мне скажешь на это?
Адмирал полагал, что Дана воспротивится и даже обидится на такую строгость, но она сказала:
— Хорошо, дядюшка, даю тебе слово: спиртного в рот не брать. Иван Петрович Павлов утверждал, что вино вредно в любых количествах, и даже в производстве лекарств предлагал отказаться от спирта.
