— Вы так уверены, что я изменил сценарий?
— Конечно. Ты парень умный, работаешь, а значит, корректируешь свои взгляды, переоцениваешь сделанное. Так что без изменений не обошлось.
— Точно, — Хо снова слегка смутился. — Я и правда сильно изменил сценарий. Некоторые сцены оказалось сложно снять технически, а другие потребовал убрать коммерческий директор, сказав, что они не кассовые, но дело не в этом. Сейчас я действительно многое узнал, и многое переоценил, и, конечно, сценарий подправил. Знаете, меня это даже немного пугает. Сейчас я еще могу вмешиваться в сюжет, а потом? Ведь я буду развиваться дальше, на многие вещи стану смотреть иначе, от чего-то даже откажусь. А фильм таким и останется... Не будет ли мне потом стыдно за него?
— Не бери в голову. Ты снимаешь коммерческий фильм. Коммерческий директор считает, что фильм будет кассовым. А девятьсот девяносто девять зрителей из тысячи вообще не поймут, что ты хотел сказать. Кто-то увидит боевик с большим количеством драк, кто-то — детектив из жизни бизнесменов. Им другого и не надо. Вот увидишь, будут обсуждать постановку боевых сцен и сюжетные выверты, но не философию, которую ты стремился заложить туда.
— Но ведь будет тот один на тысячу, кто поймет. Учитывая, сколько народа посмотрит фильм, это не так уж и мало.
— Что ж, они порадуются, узнав в тебе ищущего.
— Боюсь, что не все так добры, как вы предполагаете, ваша светлость. Даже по боевым искусствам я могу судить, что большинство людей склонны подмечать чужие ошибки, а не успехи.
— А что тебе до них? Их ты все равно не переубедишь. Используй тех, кто поумнее: они помогут тебе понять твои ошибки. А остальные пусть куражатся.
— Эх, мне бы так относиться к жизни. Будет обидно, если мой фильм начнут критиковать.
— Начнут в любом случае. Чем лучше ты создашь фильм, тем жестче к нему отнесутся коллеги и критики. Никто не уделяет много внимания откровенной халтуре, зато если сделаешь что-то действительно стоящее, тогда держись. Кому-то не понравятся твои взгляды на жизнь, кто-то позавидует твоим успехам в ушу, кто-то — доходам, но все они будут критиковать именно фильм, потому что это проще всего. Терпи. Мир не переделаешь. Решай свои задачи. Вот ты снимешь картину и многое поймешь в коммерции, в кинематографии, получишь новый опыт, переоценишь взгляды. Это уже польза. А ты к тому же на этом еще и денег заработаешь, в то время как большинство людей за обучение платят. Видишь как замечательно! А критику дели на две части. Ту, что по делу, принимай к сведению. Опять же наука и, кстати, тоже бесплатная. Может, оно и стоило под огонь критики встать, чтобы много нового для себя узнать. А та, что со злобы, считай что комплимент. На бездарей не злятся по-настоящему. Люди злятся, когда их за живое задевают, а чтобы задеть за живое, уже нужна кое-какая сила.
— Кстати, — встрепенулся Хо, — я и в ушу кое-что новое открыл.
— Обязательно покажи, — улыбнулся я.
В ресторане отеля тихо играла музыка. Я неторопливо расправлялся со свиной отбивной. Хо ерзал на стуле и мало обращал внимание на свою тарелку.
— Старший брат, что же вы все молчите, — наконец не вытерпел он. — Вам не понравилось то, что вы увидели?
— Нет, тренировка была великолепной, — ответил я. — Ты очень многого добился за это время. Ты стал лучше двигаться. Молодец.
— Но мне кажется, вы чем-то расстроены? Или вас огорчили рабочие материалы фильма? Вам не понравились изменения, которые я внес в сценарий?
— Нет, фильм получается хороший.
— Тогда почему же?
— Скажи, зачем ты вообще затеял его снимать?
— Как зачем? Я же вам говорил. Я хочу рассказать правду о боевых искусствах.
— А она нужна? В кино?
— Конечно! Как же люди узнают правду?
— А как ее узнал ты?
— От учителя. И еще потому что практиковался.
— Они тоже могут найти учителя и практиковаться.
— Но так поступают только единицы.
— Значит, остальным это не надо: ни боевые искусства, ни правда о них.
— Как... не надо?
— А вот так. Зачем им это, если они все равно не занимаются ушу?
— Но может быть, они начнут заниматься, когда посмотрят фильм?
— Когда они посмотрят фильм, у них появится еще одна иллюзия. Кто-то решит, что ушу — это религия, кто-то, наоборот, отринет и учителей, и традиции. Мало ты видел недоучек, которые заявляли о создании собственных стилей? Адекватное восприятие ложится только на подготовленную почву. Ты ничего не объяснишь людям, только запутаешь их. Хочешь, чтобы шли заниматься ушу, — сними обычный боевик, и дело с концом. Люди на драки клюют. Зачем ты туда еще философию приплел? Или хочешь новую секту создать?
Хо потупился. Я с трудом стряхнул внезапно навалившуюся на меня сонливость и посмотрел на парня уже теплее.
— Ладно, не принимай близко к сердцу. Кажется, я слишком устал после перелета. Что-то не в своей тарелке.
— Конечно, старший брат. Вы так долго летели, потом сразу поехали на студию, потом тренировка...
— Не в том дело, — я с трудом поднял внезапно потяжелевшие веки. — Просто я боюсь за тебя.
— Боитесь? — Хо остолбенел.
— Не туда ты идешь, определенно не туда. Нельзя одновременно идти и внутрь и вовне. Ты снимешь хороший фильм, он сделает тебя звездой, ты будешь богат. Но ты еще привязан к деньгам, к дорогим машинам, к статусу. Ты хочешь быть богатым и знаменитым. Тебе нельзя туда, потому что ты еще в пути. Нам этого не прощают. Когда тебе будет плевать на все, тогда можешь быть кем угодно, а сейчас иди... Если свернешь, тебе этого не простят, уберут...
Я вдруг встрепенулся, словно очнулся ото сна. Что я здесь нес? Хо смотрел на меня ошарашенно, даже немного испуганно.
— Кто уберет, старший брат?
— Извини, я, похоже, и вправду очень устал. Сам не понимаю, что болтаю, — я с трудом боролся с накатывающей слабостью. — Пойду в номер, мне надо отдохнуть.
— Я помогу вам, — с готовностью поднялся Хо.
Глава 17
НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
Я открыл глаза и оторопел. Я лежал в совершенно незнакомом помещении. Что со мной стряслось? Хо проводил меня в апартаменты, и... Я, кажется, уснул, даже не дойдя до кровати. Из-под полуприкрытых век я осмотрел помещение: комната метров пять на пять, драпированная шелком и обставленная мебелью из красного дерева с инкрустацией в китайском стиле. Куда же меня перенесли?
Я прислушался, но расслышать что-нибудь особенное так и не смог. Полежав несколько минут без движения, я осторожно поднялся и подошел к окну, скрытому за тяжелой занавеской. Окно было зарешечено. За ним я увидел сад, разбитый в китайском стиле. Я подошел к двери и потянул за ручку. Дверь оказалась заперта.
Никаких видеокамер я в комнате не обнаружил, но почему-то меня не покидало ощущение, что за мной наблюдают. Побродив из угла в угол, я сел на кровать и задумался. Произошедшее со мной казалось невероятным, Похищения в современном мире — это вообще редкость. Похищение гражданина Российской империи — вещь немыслимая. В последний раз подобный инцидент произошел в семьдесят восьмом году, когда в Нигерии группировка повстанцев захватила корреспондента «Биржевых ведомостей». Уже через сутки на рейде Лагоса встал линкор «Императрица Мария», а еще через три часа группа спецназа Балтийского флота проникла на базу повстанцев, уничтожила всю охрану, освободила корреспондента и захватила в плен все руководство повстанческой армии. С тех пор никто ни в одной части мира не решался и пальцем тронуть гражданина империи. Если даже какой-нибудь наркоман по ошибке грабил русского туриста, полиция любой страны тут же со всех ног бросалась искать обидчика, чтобы поскорее отчитаться перед русским посольством и не подставлять свое государство под санкции Евразийского союза. Но похищение такого человека, как я, было не просто немыслимым, оно было невозможным... до сегодняшнего дня, очевидно.
Впрочем, и нападение на князя Юсупова у ресторана «Максим» показалось бы мне невероятным еще несколько месяцев назад. Да, кое-что менялось в этом мире, и я знал, кто является причиной этих перемен.
Время текло чертовски медленно. По моим прикидкам, прошло уже не меньше часа с того момента, как я очнулся. В конце концов, ожидание мне опостылело. Отдавать инициативу Гоюну было глупо, и я решил посмотреть, что он предпримет, если начну действовать я сам. Подойдя к двери, я с силой ударил ногой по замку. К моему удивлению, дверь распахнулась. Я пересек небольшую комнатку с диваном и двумя креслами и прошел в следующую дверь. Передо мной открылся Длинный коридор, а по коридору от меня со всех ног улепетывал какой-то человек. Я рванул следом.
Мы слетели в сад, и здесь я подсек беглеца. Он оказался китайцем, весьма крупным для азиатского племени.
— Кто ты? — рявкнул я на него по-русски и тут же повторил свой вопрос по-китайски.
Он испуганно таращился на меня и молчал.
— Где мы? — снова спросил я по-китайски. Он еще больше вжался в землю, продолжая ошалело пялиться на меня.
