мещанство, голытьбу.
Эта пестрая толпа радовалась, что впервые в жизни напяливали на себя драгоценные вещи, о которых они и мечтать не могли. Конечно, никто из них не думал о том, морально или аморально участвовать в подобном шабаше.
Тут же на столбах и театральных тумбах, как бы в укор грабителям, были вывешены приказы Реввоенсовета Красной армии. В этих приказах запрещались всякие грабежи, нарушения гражданских прав и свобод. Так же в этих же приказах отмечалось, что погромы и антисемитские выступления будут караться строжайшим образом. И тут же рядом висели списки людей с преимущественно русскими фамилиями: "ниже поименные лица и после 1 января 1918 года имели и хранили при себе оружие, за что и были расстреляны."
Трупы красных в изобилии валялись грудами на улицах, над ними роились мухи, и бродячая кошка лакала кровь из набежавших лужиц. Тяжело раненые большевики часто визжали как неудачно забитые свиньи. Собака прошмыгнула мимо, таща в зубах что-то черное и сочащееся. Алая кровь щедро обагряла мостовую. Пахло здесь как на бойне...
Скоро я привел свой "золотой" караван в район порта. Город стоял на реке, но Волга, пока еще не перекрытая громадой плотин, казалась мне мелководной и совсем ничтожной. Небольшие баржи, давно состарившиеся, с полинявшей краской, с худыми окривевшими мачтами, ходившие вдоль и поперек реки, перевозившие пассажиров за двадцать копеек, во множестве приветствовали меня. Мой большелобый карлик, хоть и слишком часто вытирал рукавом нос, но меня не подвел.
Мало того, что он захватил два подходящих парохода, привел мне необходимых речных специалистов, но и подогнал большую толпу рабочих, то ли пленных, то ли добровольцев. Они должны были обеспечить нам погрузку. По военному времени толпа состояла большей частью из женщин и подростков, заменивших теперь на всех работах мужчин. Они были одеты в мужские рабочие блузы и штаны, ругались и сквернословили по мужскому, ходили развязной походкой, сплевывали сквозь зубы и сморкались в кулак, так что трудно было признать в них девушек, женщин или матерей.
Впрочем, это все меня не касается. Специалисты проводили пока ревизию трофейных пароходов, а толпа пока опустошала речные склады запчастей, продуктов и топлива и сносила эти грузы к пристани. У большевиков тут всего много. Не до хрена ли им столько будет? Все работают, спешат, всеми руководит одна лишь мысль -- не отстать от смены, не опоздать, точно в этом заключается вся судьба человека. А тем временем в городе продолжались бои, постепенно отдаляясь к северной или южной окраинам. Интересно, сам Сталин уцелел? Впрочем, что ему сделается, такие люди в воде не тонут и в огне не горят.
Через пару часов наши мореманы все же определились с пароходом. Небольшое, но быстрое судно "Ермак" вполне удовлетворило наши нужды. Началась погрузка грузов на пароход, а я пока послал вестового с письмом к генералу Мамонтову, что обстоятельства требуют моей поездки в тыл к красным, задание это сверх секретное, поэтому теперь город и фронт он должен был оборонять самостоятельно, так же как действовал до моего приезда.
Кроме трех моряков, на небольшой корабль могло поместится еще 11 человек, включая меня самого. С помощью звонаря и моего личного помощника есаула Уварова на всех же уезжающих тут же в порту мы выправили новые царицынские документы. Печати в здании порта остались, так же как и бланки. Фотографии пока по революционному времени на мандаты не требуется. Большинство из своих офицеров в тыл к красным я не повезу, больно уж у них величественная осанка выдает военных. Да и на лицах так и написано по 10 классов образования, что по нынешним временам чревато смертью. Парочку еще можно взять, но не более того.
С собой я взял трех шоферов во главе с Ефимом ( механики всяко пригодятся в помощь мотористу при возможном ремонте), есаула Уварова, для оформления всевозможных бумаг ( дореформенная грамотность у меня так и хромает), и хорунжего Гульного за пулемет. К ним Джа-Батыра с Аюкой и еще трех калмыков. Нужных мне людей когда бой стал стихать мне удалось выдернуть к себе через вестовых. Вот и вся моя команда. Надо будет тихо проскользнуть через огромные Советские территории, не вызывая особого шума. Калмыки же под видом китайцев пока поработают кочегарами. Работа тяжелая, но им не привыкать. Бери больше - кидай дальше!
Остальные мои люди пока побудут под опекой генерала Мамонтова и будут ожидать моего возвращения. Капитан Терентьев за ними присмотрит, особенно за разросшимся отрядом китайцев наемников. Трюм маленького парохода скоро был полностью заполнен, ещё треть припасов, мы складировали на нижней палубе, и даже в каютах. Приставать к берегу, пополнять запасы, чревато. Воду же можно пока брать за бортом и кипятить. Бункеры мы углем забили до отказа.
Естественно, что ящики с золотом снаружи мы завалили продуктами и прочим барахлом, так что при первичном осмотре судна ничего подозрительного бы не обнаружили. Золото — очень плотный металл, двести килограммов уместится в стандартном «дипломате». Так что одна тонна с третью — это меньше одной десятой части кубометра. Как говорится, "темна украинская ночь, но сало нужно перепрятать". Мало ли что… Цена неудачи – неминуемая смерть. Враг никого не пощадит.
Два комплекта бумаг на судовой груз удовлетворили бы любого проверяющего. Для красных мы везем продукты из Царицына в Пермь ( и даже чуть дальше, в Чусовую), для белых тот же груз, но уже
