Воздух ворвался в его изголодавшиеся легкие и наполнил их теплом, дыханием жизни.
– Что это? – с любопытством спросил Перрен, заглядывая через плечо Май. – Просто руны? Май чуть отодвинулась.
– Письмена Богов способны протянуться сквозь измерения. Все так просто, если знать как. – Она не сводила глаз с Яйца. Сердце так и замирало в груди. – Но только вот не работает!
Перрен засмеялся.
– Он не выскочит из Яйца. Смотри на Спара, а не на этот булыжник.
Девушка перевела взгляд. Спар словно бы весь закоченел от боли или напряжения – обмякшие было руки судорожно сжались. Но дышать он так и не начал. Только пульс, биение сердца – и никакого дыхания. Это было так странно, так неестественно.
– Смотри, он что-то держит, – еле слышно выговорила Май, не смея верить, что чудо произошло.
Между стиснутыми пальцами Каспара пробивалось неяркое свечение. Заглядевшись, Май отвлеклась и чуть не вскочила в испуге, когда тело юноши резко дернулось.
– Спар! – вскричала она, вытирая слезы, что так и хлынули из глаз.
Юноша жадно схватил ртом воздух, но тут же закашлялся, извергая огромное количество воды. Его тошнило добрую минуту кряду, а потом он все кашлял, кашлял и кашлял, пока лицо его, только что безжизненно серое, сперва не покраснело, а потом не почернело от удушья. И наконец, дыхание восстановилось – мучительное, тяжелое, но регулярное. Каспар резко раскрыл глаза, в страхе озираясь по сторонам, но через несколько секунд вновь поперхнулся и начал давиться. Лицо его снова посинело.
– Нет! Нет! Нет! – Май принялась яростно трясти его за плечи.
Каспар беспомощно разевал рот, точно выброшенная на берег рыбка. Он перекатился на живот и, сложившись пополам, упал с камня на колени. Наконец ему удалось выплюнуть какой-то склизкий комок – судя по всему, водоросли.
– Май! – вымолвил он, устало протягивая к ней руки.
Девушка пылко сжала их, и оба удивленно опустили глаза – из ладони его что-то выпало и покатилось по земле.
– Луна! – произнес Каспар. – Осколок луны, пойманный в туннеле магии.
До чего же этот осколок был прекрасен – маленький хрустальный шарик, внутри которого клубились облака.
– Лунный камень, вроде того, в котором ты видел, где сейчас твоя мать, вроде того, что был у дракона, – ахнула Май, наклоняясь поднять его и вкладывая обратно в дрожащие руки Каспара.
Она чувствовала, что с нее пока магии хватит.
Юноша слабо кивнул. Трог с Руной жались к нему, возбужденно виляя хвостами и радуясь радости людей. Но Папоротник украдкой улизнул в сторонку проверить, как там Огнебой, а Перрен просто тактично удалился. Май напрочь забыла о них. Сейчас ее не волновало ничего, кроме того, что Каспар сжимает ее в объятиях и нежно заглядывает ей в лицо.
– Май, я думал, что потерял тебя навсегда.
На глаза Май навернулись слезы. Сколько лет потеряно зря, сколько страданий она перенесла, дожидаясь этого момента. Она все равно заплакала, уткнувшись лицом в грудь Каспара – но не от горя, а от счастья.
Не помня себя от неимоверного облегчения, Каспар все неистовее жался к Май. Одиночество еще преследовало его, он не смел даже глаз закрыть из страха, что к нему вновь вернется ледяное, опустошающее удушье иного мира. Теплое тело Май здесь, рядом, было сейчас для него важнее всего на свете. Жив! Он жив!
– Май, только говори со мной, говори, – попросил он. – Никогда не покидай меня! Никогда! Пожалуйста, не молчи, не молчи, – слабым голосом лепетал он.
Май прижала голову возлюбленного к груди, баюкая его, точно малого ребенка. Она часто-часто моргала, чтобы остановить слезы.
– Ну, наконец-то, милорд, вы мой, – пробормотала она, гладя любимого по волосам, обнимая теплыми руками за шею. – Все будет хорошо, Спар. Тебе больше ничего не грозит. Я люблю тебя.
Она поцеловала его в лоб.
– И я тебя, – отозвался он сонно.
Теперь, когда Каспар оказался в безопасности, истощение быстро брало свое.
– Тебе надо поспать, – с материнской заботой сказала Май.
– Не могу. Мне больше никогда не захочется спать. Я хочу в полной мере насладиться каждой секундой рядом с тобой. Хочу… – Голос его оборвался.
Каспар поймал на себе взгляд Перрена и содрогнулся, мгновенно вспомнив о предательстве горовика. Перрен глядел на юношу с таким видом, словно читал его мысли. На сером грубом лице вновь появилось то загадочное проницательное выражение, которое Каспар до сих пор видел всего один раз – когда они с горовиком оба стояли в воде, что напрямую связывала их разумы. Но сейчас-то никакой воды тут не было.
– Прости, – запинаясь, проговорил Перрен. – Старшие предупреждали меня насчет солнца, а я их не слушал. Меня одолело безумие, я не владел собой.
– Ты послал меня на вечное забвение и хотел сожрать Май! – обвиняюще заявил юноша. Перрен повесил голову.
– Знаю, – только и пробормотал он.
Впервые на памяти Каспара горовик молчал и сидел, понуро уставившись в землю. Он выглядел усталым и постаревшим, грудь его тяжело вздымалась, а кожа растрескалась.
– Не трогай его, он уже за все заплатил сполна, – вмешалась Май, гладя юношу по голове.
Перрен так и просидел, глядя в землю, пока не появился Папоротник с Огнебоем. К своему изумлению, Каспар обнаружил, что нежная ласка Май все-таки усыпила его: перестук копыт разбудил юношу, и он рывком вырвался из сна, в котором болтался на волнах, а снизу, из глубин, поднималось какое-то чудовище с огромной разинутой пастью. Потом чудовище превратилось в человека-волка, и Каспар проснулся с резкой болью, что расходилась от раны на голове.
Папоротник что-то прошептал Перрену, и горовик встревоженно встрепенулся.
– Где?
– Скорее! Скорее! Все, как один, матерые. И единороги теперь с ними. Как будто ими управляет та же сила.
Каспару не требовалось спрашивать, чтобы понять, о чем они говорят. Он знал: Папоротник видел волков. Растирая шрам на макушке, он спросил:
– Человек-волк? Папоротник кивнул.
– И с ним еще тени. Призраки людей. Воинов! Мастер Спар, доставайте Некронд! Прогоните их! – Он почти кричал. – Скорее! Скорее! Они движутся очень быстро!
И без предостережений матери Каспар знал: этого делать нельзя. Нельзя более пользоваться Некрондом. Этот камень и так чуть было не отправил его на вечное забвение. Нет, решение Каспара только окрепло: необходимо навсегда избавиться от Яйца Друида, унести его на край света, туда, где любимые и дорогие сердцу люди никогда его не найдут. Надо надеяться, что мир, как утверждают иные философы, и впрямь плоский, а значит, можно будет вышвырнуть проклятый Камень за край.
– Скорее к морю, – предложил Перрен. – Перебраться через море им будет не так-то легко.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
