— В нём ты кремировал моего последнего любовника?
— Да жив твой любовник, могу показать, где именно лежит, — хмурю брови, — мам, мы ещё прогуляемся, Поля на тебе.
Подталкиваю Алину вперёд, а сам злюсь. Я раньше её ревновал к собаке. Теперь ревную к резиновому херу?
— Заинтриговал, — улыбается, а когда видит, что хмурюсь, улыбается шире. — Веди, муж. Демонстрируй свои владения.
Окей. Ей весело, а мне не сильно. Достала, задница противная. Идёт, виляет бедрами, а я уже мысленно каменным членом стучу по крышке стола барабанную дробь. Был бы передо мной рояль, смог бы им сыграть собачий вальс.
— Сюда, — помогаю Але войти в нашу спальню, — на верхней полке шкафа.
Даю подсказку, а сам сажусь на край кровати и просто наблюдаю. Лениво рассматриваю эту стройную девчонку, и предвкушаю увидеть её с огромным животом. Я на фото в альбоме видел её с Женей и Вероникой беременной. Но фото не то, они не могут передать всей красоты женского тела, когда в ближайшем будущем ожидается пополнение.
Открывает створку шкафа и сразу тянется наверх, за своим трофеем, достаёт коробку и лишь тогда замечает то, что я хотел, чтобы она заметила. На двери шкафа её фото, которые я делал во время нашего секса в старом доме.
Замерла, стоит, рассматривает. На губах блуждает улыбка. Затем поворачивается ко мне.
— Расстегивай штаны, — приказывает вдруг. — Проверим мой глазомер.
— Гм… прости, что?
— Что слышал, — пожимает плечами, подходя к кровати.
Её руки делают всё за меня, пока я сижу в ступоре. Каменный член только рад такому повороту событий. Он вылетает ей в ладони. Аля сглатывает, обхватив его ладонью. В комнате резко становится жарко.
— Смотри, — пока я зациклился на ладони, держащей мой ствол, она открыла коробку и достала свою игрушку. Приложила ее к моему ноющему члену, — они практически идентичны.
— Но я же лучше? — прохрипел ей в губы, еде сдерживая вакханалию по отношению к резинке.
Резиновый член через всю комнату летит и ударяется с тупым грохотом в стену.
— Докажи, — подначивает, проехав кончиком носа по моему носу, в то время как её ладошка начинает порхать по моему ноющему члену.
— Мамочка, папочка, а вы куда спрятались? — услышав в коридоре голос моей малышки.
Я дернулся, поняв с разочарованием, что это фиаско. Впрочем, а что я хотел? У меня теперь дети! И нужно уметь совмещать приятное с полезным.
— Прячь своего любовника, — рычу разочаровано, — Аль, свой член я спрячу сам, резину свою прячь. Поля сразу же спалит глазищами твоего змея!
Мне противно смотреть на тот резиновый хер, но если только он удовлетворял мою девочку, то ему нужно сделать бронзовый постамент.
Алина быстро пересекает комнату, поднимает игрушку и прячет ее в шкаф. Когда в комнату забегает Полина, всё чинно.
— Папа просто показывал мне свою спальню, — улыбается Аля дочке, которая подозрительно смотрит на нас. Подходит к Полине, берёт её на руки, — пойдём. Папа догонит нас через минуту-другую, — бросает на меня весёлый и откровенно издевательский взгляд, и они с дочкой выходят из спальни.
— Папе плохо, да?
Я слышу звонкий голос дочки и смеюсь. Да, папе плохо. Очень плохо. И всему виной твоя мама, доча.
Член до сих пор стоит колом и, похоже не собирается опадать. Заваливаюсь на спину, расставив руки в стороны. Кайф. Это просто кайф. Я действительно хочу жить дальше и не трахать мозг себе и людям. Пора усмирять своих демонов, прекращать бороться с ветряными мельницами. К херам негатив и гнев. Неизвестно ещё сколько нам отмерил всевышний, неизвестно сколько осталось впереди жизненного пути. Я просто обязан ради детей, ради нее, моей девочки, жить в мире и согласии.
Выхожу из спальни только тогда, когда выгляжу прилично. На огромной светлой кухне, а это место при покупке для меня играло важную роль, с огромными окнами в пол, бегали девчонки и накрывали на стол. Праздник никто не отменял. Звонок в дверь сразу меня заставил улыбаться.
— Аль, открой и встречай гостей.
Поля захлопала в ладоши, не менее заинтригованная, тоже убежала с кухни.
Отец читал газету и пил чай, а мама довольно улыбалась и салфеткой натирала стаканы.
— Я так за вас рада.
— Вот, вот, сын, давно пора дом полную чашу и детишек целую кучу. На двоих не останавливайтесь. Если и этот раз девчонка, то третий раз за пацаном просто обязаны вернуться в роддом.
— Бать, ну ты такое скажешь, может я только ювелир.
— Да что гадать на кофейной гуще, ближайшее УЗИ расставит всё по своим местам, — смеется мама.
40
Открываю дверь и довольно улыбаюсь, видя Никоновых в полном составе. Поля тоже довольно пищит, тут же кидаясь Жене на шею.
Он нянчил её с момента рождения, а меня нянчил ещё до него. У них почему-то не сразу получилось завести ребёнка. Но наконец-то настал тот день. И вот малыш Илья сладенько кряхтит в своей автолюльке.
— Дай мне этого крепыша скорее, — улыбаюсь, протянув руки к мальчишке.
Вероника помогает мне достать сынишку, улыбается ему так, что я сама плыву от нежности к этому мальчишке.
— Что, себе хочешь такого? — хмыкает, глядя, как я целую мягкую щёчку.
— Так вот же он у меня, — показываю язык в ответ, — не отдам этого славного долгожданного зайца.
Уверенно перемещаемся на кухню, где нас ждёт семейство Камаева. Вероника помогает маме Игоря накрывать на стол. Полина крутится у них под ногами. А вот мужчины тоже завязывают бесед. А вот я с малышом усаживаюсь в кресло. Вероника вручает мне бутылочку с водичкой и с весёлым:
— На, вот, тренируйся, — оставляет меня заниматься с ребёнком, бросив заинтересованный взгляд на вино.
Я же то и дело ловлю на себе взгляды главы семейства. Оборвавшееся жаркое заигрывание в спальне ударило по обоим. Наши взгляды с мужем довольно быстро становятся взрывоопасными.
— За что пьем? — улыбается Женя, когда все уже готовы пополнять бокалы. Поворачивается, смотрит на меня, — Иди за стол, что ты там расселась?
Я в ответ лишь машу бутылочкой с водичкой малыша, усмехаясь. Есть я не хочу, пить мне нельзя, мне и тут комфортно.
— А давайте выпьем за мою жену, — Игорь смотрит с улыбкой на меня, — Камаеву Алину Юрьевну.
— Ого, — присвистнул Женя, — когда успели то? И где платье, фрак для Джоя и букет?
— Спроси у моего мужа, — премило улыбаюсь я, переводя стрелки на Камаева.
— У мужа? — улыбается ехидно, смотрит мне в глаза лукаво, потом поворачивает голову к Жене и отвечает, — а я сделал всё по своему, как всегда, и она меня чуть не убила. Теперь буду каяться ближе к ночи.
— С тех пор, как ты уволился, мой мужик стал таким самостоятельным, что не только водит сам, но и в ЗАГС сам сходил, — так же ехидно, как мой дорогой супруг, улыбаюсь, обращаясь к Жене.
— И радуйся, — смеётся Вероника, — вспомни Евгения в день свадьбы. И сколько раз ты его в чувство приводила.
Женя и бровью не повёл, с достоинством брякнув:
— Я плакал как мужчина!
— А что такое каяться, папочка? — спросила вдруг Полина.
Все за столом застыли, глядя на Игоря и Полю, которая ротик открыла от предвкушения и впитывания в себя новой информации.
Камаев, хмыкнул и потер бровь, а потом, щелкнув дочь по носу, сказал:
— Это когда папа маму будет просить любить его сильнее и чаще, чем было до этого.
Отец Игоря прокашлялся, а Виктория Степановна уронила вилку.
— Чаще? — удивилась девочка, — а что значит чаще?
— Значит, что папе больше не наливать, — закатила глаза, поднимаясь со своего места, подходя к Игорю и ущипнув его за бок.
Илья заинтересованно потянул ручки к мужчине.
Полина, увидев, что рядом с любимым папой нарисовался другой ребёнок, тут же аж подскочила на своём месте и затараторила:
— Папочка, хочешь, я буду любить тебя сильнее и чаще!
Я прижала Илью к себе, передумав давать Игорю его подержать.
— Ревнивая, — отметила негромко, — копия папочки.
— Естественно моя копия, и вторая тоже в меня будет, а не твоего друга, о котором не все знают, — фыркнул Камаев и приподнял бровь, — не нападай, ты никогда у меня не выиграешь.
