Форма входа
Читем онлайн ЖД - Дмитрий Быков
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
– Ну, если вы не понимаете, – Ося пожал плечами и возвел очи горе.
– А вы представьте, что не понимаю. Что я вообще о герменевтике впервые слышу. Представьте себе, многие серьезные немцы Хайдеггера не читали, и ничего, никто не умер. Вы мне можете внятно объяснить, что такого сделал Гадамер? Или вам просто слово нравится?
– Гадамер – гадомер, измеритель количества гадов, – в последний раз попытался Псиш перевести все в шутку.
– А, – сказал Волохов. – Ну да, конечно. Ада мэр. Любитель садомер. Вопрос снят, всем спасибо.
– Я не готов сейчас к лекции, – фальцетом сказал эссеист. – Никто не предупреждал, что будут дети…
– Ну да, ну да, – еще ласковей сказал Волохов. – Все дети, а вы взрослые. Хотите, я вам сейчас скажу, Ося, что такое ваша герменевтика, и ваш Гадамер, и в особенности ваш усатый Лоцман? Простите меня тысячу раз за кощунство. Вся ваша семиотика, и Соссюр, и структурализм, и тартуские сборники, с точки зрения нормального соседа-гуманитария, – вы не забывайте, друг мой, истфак ведь в том же первом гуманитарном корпусе… У нас знаете как шутили? Хорошую вещь Соссюром не назовут! Все это дешевый способ подавлять собеседника, система переименований, жалкие понты, банальный перенос каббалистики на вещи, которые каббалистикой не исчерпываются. Поэтому вы так любите ритуалы и прочие магические штучки, а также книжки про тайные общества и эзотерические братства. Все это, знаете, попытка сажать огурцы посредством геометрических вычислений. Знаете такую сказку?
Все молчали, демонстративно не глядя на Волохова, но это его уже не останавливало.
– Вы «Магизм и единобожие» читали? Там это подробно прописано… У всей вашей филологической каббалы довольно низменные цели – тот же самый эзотерический язык, чтоб чужие боялись, все черты секты… И главное – презрение ко всему, что не секта. Я только не понимаю: вы действительно хотите, чтобы вся литература перестала существовать, или кое-что оставите? Из того, что нравится вам лично? А, да, забыл. Тут же еще и фрейдизм, тоже ваша вера. Получаем, значит, такой синтез: с одной стороны, всем управляет срамной низ, а с другой – ритуал. Ничему божественному и просто хорошему вообще места не остается. Мне особенно нравится ваша манера излагать, этот ваш новый РАПП, с первых фраз уничтожающий оппонента. Но это все потому, Ося, что оппонент до времени молчит, подавленный количеством иностранных имен и непонятных слов. А потом он в один прекрасный день устанет от ваших толкований слова «хуй», инцестуозности, интертекстуальности – и скажет вам открытым текстом, что и литература ваша, простите, говно, и наука, ее обслуживающая, не лучше. Простите мой французский, но у Псиша в текстах и не такое случается. Нос не надо драть, Ося. Вы поняли меня? Га-да-мер, – передразнил он. – Я знаете где видал вашего Гадамера? И Лоцмана? И что вы имеете на это возразить?
– Господи, да кто же будет возражать? – снова возвел очи к небу Бакунин. – Дикаря привели в кают-компанию, показали компас, дикарь на него помочился – что тут возразишь? Чтобы спорить, надо, чтобы оба собеседника по крайней мере знали слова…
Псиш оглушительно захохотал.
– Женя, – сказал томный из своего угла. – Женя, зачем ты водишь в кают-компанию дикарей, которые мочатся на компасы?
– По-моему, вы обидели девушку, Роман, – улыбнулся Волохов, прибегая к любимому приему ЖД.
– А-а, – протянул томный. – Ну да, конечно. Можно, я не буду отвечать? – отнесся он к хозяйке. – Мне скучно, мебель хрупкая…
– Да, действительно, – поддержал юношу его сосед справа, бровастый, с ярким румянцем. – Давайте пить чай. Маша, солнце, что к чаю? Я весь день жду и трепещу!
– Ну ладно, – сказала Женька. – Вы тут посидите еще, помажьте компас жертвенной кровью, а мы с дикарем пойдем, пожалуй.
– Но я не понимаю! – внезапно обрела дар речи Маша. – Я не понимаю, как это можно – вот так прийти и… Есть же, в конце концов… – Она не договорила и бурно разрыдалась.
– Маша! Маша, сердце мое! – подскочила к ней с утешениями толстая очкастая девушка, слушавшая Волохова с таким непримиримым выражением лица, что от ярости, казалось, испарились все ее рациональные аргументы. – Маша, как ты можешь? Ты! Он пальца… он ногтя твоего не стоит! Маша! Из-за кого?!
– Пошли, дикарь, – Женька потянула Волохова к двери.
– Простите, если что, – сказал Волохов уже из прихожей.
– Бог простит, – сказала Женька, когда они спускались по узкой и темной лестнице. – Кажется, теперь меня не ждут и в этом доме… Поразительное место Каганат – все двадцать раз со всеми переругались по принципиальным соображениям. До этого в России ругались, но Россия хоть большая. А тут посрешься с кем-нибудь насмерть – и приходится на другой день мириться. Куда на фиг денешься с подводной лодки? Тесно, все со всеми… Встретимся где-нибудь – придется делать вид, что не было ничего. Я в этой кают-компании раз по десять со всеми так. Во времена размежевания знаешь что было? Раз по пять рвешь отношения навсегда, а наутро как ни в чем не бывало.
– Спасибо, Женька, – сказал Волохов в «мазде». – Вступилась, пострадала…
– Да было бы перед кем, – она дернула плечом. – У меня это Ромино высокомерие вот тут… Мальчик-тюльпанчик… Чакры у него прочищены, видали идиота? Он поездил бы, как езжу я, посмотрел на то, что вижу я…
– Ладно, это тоже высокомерие.
– Имею право. А пусть не трогает моих любимых.
– Может, он сам в тебя влюблен, почем ты знаешь…
– Рома?! Рома не может быть влюблен. У Ромы есть девочка старше его, которая кормит его и попу вытирает, а он ее третирует с высоты своей герменевтики.
– Он тоже из ваших? Из ЖД, я хочу сказать?
– Вот еще. Это из Машкиной шоблы, в ЖД люди поприличнее. Ты бы тоже был в ЖД, если бы жил в Каганате.
– Может, примете? – спросил Волохов.
– Не пройдешь, – сказала Женька.
– Почему?
– Врать не умеешь. Хитрости мало.
– Сильно я испортил твою репутацию?
– Да тут у всех на репутации живого места нет. Напишешь что-нибудь в дневнике – на следующий день пятьдесят комментов от друзей и соседей: предала, предала…
– Ну и фиг ли ты его вообще ведешь?
– Не знаю. Вывешиваю, что в газету не прошло.
– Кстати, ЖД – это в честь вашего движения? Живой Дневник, я имею в виду.
– А… – она усмехнулась. – Не думаю. Есть такие аббревиатуры, они обозначают все. У нас приложение было – «ЧП». Так там на каждой полосе была своя расшифровка – «Что Показывают», «Чудеса Природы», «Чакры прочисть»…
– Рома тоже там работал?
– Дался тебе Рома… Рома больше по глянцу. Сти-иль… Они свернули на свою улицу. Волохов так привык и к этой улице, и к дому, что уже злился на себя за это.
– Ну вот, я тогда к этому «ЧП» расшифровок двадцать придумала, если не больше. Так и «ЖД». Живой дневник, жаркая дискуссия, жуткие дрязги, жалкие душонки, жаркие деньки…
– Женька дура, – добавил Волохов.
– Жирный дебил, – отозвалась она. – А все вместе – Желтый Дом, ты не находишь?
Она припарковалась и подмигнула ему.
3Подмигивают, подмигивают… Еще в «Заратустре» его смутило это подмигивание тайно знающих. Он не понял тогда, о чем речь. Речь шла, скорее всего, не о хазарстве – она была именно об этом тайнознании победителя, вовремя понявшего, куда все катится, и выбравшего сильную сторону. Сильной стороной был распад, энтропия, которой и надо было всячески способствовать, неуклонно оберегая при этом собственное тайное братство; подкладывать щепки во все чужие костры – чтобы хранить свой невидимый град, которого не было на карте, который был поэтому неуязвим для любых пушек. Всякое истребление отдельных граждан этого града было только на руку его тайным правителям – потому что становилось аргументом в спорах: это был новый кирпич в стену неуязвимости, ибо хазары ничем на это не отвечали. Они были на стороне врага, которого нельзя увидеть: они желали гибели всем царствам, чтобы на их руинах наконец утвердить свое – тактика поистине безупречная, потому что они выступали в союзе с самим временем, самой вечностью, которой некуда торопиться.
Собственно, «Протоколы» именно об этом и были написаны, хотя являлись, конечно, чистейшим плодом фантазии Нилуса, не придумавшего ничего лучше, как переписать французский памфлет. Но то, о чем в них говорилось, было реальностью, нимало не зависящей от нравственных и умственных качеств Нилуса. Слог был слаб, автор – глуп, но то, с чем он так неумело бился, несомненно существовало. Жалкость этого инструментария не вызывала ничего, кроме брезгливости, погромы – ничего, кроме омерзения, однако и погромы казались беспомощными по сравнению с этой прекрасно продуманной громадой, обреченной в конце концов победить мир. Волохов это чувствовал, но объяснить не мог, как язычник не мог объяснить ветра, как Иоанн Кронштадтский отделывался бессильными проклятьями. Он чувствовал, что никакое добро нельзя утверждать с той яростью, с какой защищали его в Каганате, и никакая свобода не предполагает такого рабства, какое царило в стане ее защитников, – но, кроме интуиции, доказательств у него не было. Нилус, Иоанн Кронштадтский, идиот Крушеван и прочая шобла начала века стала представляться Волохову грязной, пьяной, бездарной врачебной командой, которая негодными средствами бьется с раковой опухолью – но от грязи и глупости врачей, от омерзительности их тактики опухоль не перестает быть злокачественной и никак не тянет на символ добра и свободы. Все добро, вся свобода нужны были только до поры, до окончательной победы. После этого можно будет отбросить гуманистический антураж, с которым в Каганате так хорошо научились отождествляться; о, человечность была тут главным оружием, старики, женщины и дети шли впереди войска, чтобы противник не мог стрелять, – но как только опухоль доест противника и распространится повсеместно, она установит такой режим, на фоне которого детской игрушкой покажется любой погром.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу ЖД - Дмитрий Быков бесплатно.
Похожие на ЖД - Дмитрий Быков книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Он строит, она строит, я строю - Любовь Каверина - Современная проза
- Прошли времена, остались сроки - Владимир Крупин - Современная проза
- Квартал. Прохождение - Дмитрий Быков - Современная проза
- Река Найкеле - Анна Ривелотэ - Современная проза
- Жажда - Андрей Геласимов - Современная проза
- Запретное чтение - Ребекка Маккаи - Современная проза
- Дело кролика - Евгения Кайдалова - Современная проза
- «Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
- Пиво, стихи и зеленые глаза (сборник) - Михаил Ландбург - Современная проза