В телефонной трубке воцарилось напряжённое молчание.
Неужели сработало?
– Юль, ты прости, но у меня тут срочное дело, – глухо проговорил Егор. – Я потом тебе перезвоню, о’кей?
– Ну хорошо.
Сработало!
Письмо от Вероники:
«Как жаль, что ты не можешь приехать именно сейчас! Зацвели каштаны, яблони и груши. Прага превратилась в волшебный сад! Это что-то невообразимое, потрясающе красиво!»
Глава 20
Славная победа, горькое поражение
Первого мая коллектив «Уральской звезды» в полном составе участвовал в праздничной демонстрации. Мы искусно украсили себя красными бантиками, взяли шары и флаги и отправились тусоваться на главную площадь города, где возвышалась монументальная фигура Ленина…
Я вспомнила школьные годы, когда шествие в праздничной колонне являлось обязанностью, а дезертиров наказывали… В сегодняшней демонстрации не было принуждения, напротив, наш праздничный марш был овеян ностальгической грустью – я вспоминала детство, Королева Корнеплодов, пыхтевшая рядом, – период расцвета её женственности…
Как выяснилось, главный редактор сделал широкий жест и арендовал для обеда несколько столиков в кафе. Туда мы и закатились, разгорячённые прогулкой. После аперитива я подумала о том, что корпоративные мероприятия – великая вещь. Ещё недавно меня не покидала мысль о разводе с газетой, настолько неуютным было существование в «Уральской звезде». Казалось, мне никогда не найти общий язык с коллективом. А сейчас я сидела рядом с коллегами, и в каждом видела что-то приятное. Даже главный был вполне мил, а когда он поднял тост за нового сотрудника, «молодого, инициативного и отлично владеющего пером, то есть за нашу Юлечку!», я и вовсе раскисла, поплыла и возлюбила весь мир. И на пять минут простила главному редактору трусливое вычёркивание абзацев из моих статей…
А в целом меня раздражают майские праздники. Редакция закрыта, госучреждения не работают, чиновники недоступны, нужные люди уезжают из города – и чем прикажете заниматься? Хорошо, ноутбук не требует себе выходных, и я могу работать невзирая на календарь, усеянный красными цифрами… Да, конечно, если бы Никита был рядом, идея дополнительных выходных вызвала бы у меня гораздо больше энтузиазма…
В воскресенье в шесть утра я отправилась на голгофу – драить квартиру свекрови. Разведка донесла, что Ланочке приелся Лондон и прекрасная путешественница готова вот-вот осчастливить нас приездом… На её месте я бы осталась в Англии на целый год. Наверняка она осмотрела ещё не все достопримечательности! В Лондоне их непочатый край: Трафальгарская площадь, Галерея Тэйт, собор Святого Павла, Вестминстерское аббатство, Тауэр, Букингемский дворец, Музей Движущихся Образов, Глаз Лондона… Добавить ещё триста роскошных музеев. Ланочка определённо была обеспечена культурной программой на ближайшие десять лет. Нет же, тянет человека домой… Это называется тоска по родине. Да и по нам с Никитой, должно быть, соскучилась. Особенно по мне. Уверена, за границей никто не выполнял её многочисленные желания и указания так резво и безропотно, как это делаю я.
Вот и сейчас тружусь – грандиозная генеральная уборка.
Что надо сделать?
1. Помыть окна.
2. Постирать шторы, а затем их погладить и повесить обратно.
3. Вытереть везде пыль.
4. Отполировать паркет.
5. Вымыть кафель и сантехнику в туалете, ванной и на кухне.
6. Надраить зеркала.
7. Помыть холодильник, микроволновку, плиту и т. д.
8. Пропылесосить ковры.
Я прочитала список, и мне стало себя жаль. Конечно, и в моей жизни случались грехи, однако даже самый отпетый преступник не заслуживает столь жестокого наказания… Пытка домашним хозяйством – самая изощрённая. Я не знаю точной даты возвращения свекрови; вернись Ланочка на неделю позже, и она не обнаружит никаких следов моего каторжного труда: окна затянутся мутной плёнкой после первого же дождя, мебель запылится через пару дней, паркет потускнеет…
Но я всё равно должна это сделать. Миллионы женщин развлекаются так постоянно и ничего, не умирают.
Начав в половине седьмого, я закончила в шесть вечера, доведя себя до состояния крайнего физического истощения. Всё вокруг сверкало чистотой, в окнах играли солнечные зайчики.
Жаль, что это не моя квартира.
В моей сейчас бардак.
Не обошлось без накладок: пару раз едва не убилась, попав ногой в лужу и поскользнувшись; чуть не разбила вазу; в спальне и вовсе случилось нечто странное – когда я трепетно возила тряпочкой по антикварному шкафу из натурального дерева, верхняя дверца вдруг распахнулась, и с полки прямо мне на голову сорвалась коробка. К счастью, в ней лежали не чугунные болванки, а всего лишь обрезки материй от нарядов, когда-то сшитых Ланочкой на заказ.
Ещё та модница…
Итак, к шести вечера из восьми пунктов оставался невыполненным всего один. Шторы. Это работы ещё на целый день. А то и на неделю… Но я вовремя напомнила себе, что маленькие слабости лишь украшают гения, и яркие личности никогда не следуют шаблону, а легко отступают от общепринятых норм, поэтому сделала «ход конём»: ушла из квартиры Ланочки с трёмя пакетами, набитыми килограммами пыльной ткани.
Не стану мучиться, сдам шторы в химчистку. Их там и почистят, и погладят, мне останется только повесить. И свекровь никогда не узнает об этом ужасном преступлении – её драгоценные шторы покидали квартиру! их обрабатывали химикатами! теперь у неё обязательно начнётся аллергия!
Ничего у неё не начнётся.
Позвонила сотрудница мэрии, симпатизирующая мне. Я несколько раз встречалась с ней по поводу ветеранской квартиры.
– Юлия, послезавтра в мэрии праздничное заседание в честь Дня Победы. Приходите вместе с Иннокентием Михайловичем. Будет вам сюрприз.
– Какой? – оживилась я.
– Скажу по секрету, ваш ветеран наконец-то получит квартиру.
– Да ну, – не поверила я. – Знаем, плавали.
– На этот раз получите ключи от квартиры.
– Как-то не верится!
Неужели изматывающий марафон закончен?
– Юлия, я ещё не звонила Иннокентию Михайловичу. Думаю, вам приятно будет сделать это самой. Вы много сил истратили, добиваясь квартиры. Порадуйте старика. А мы направим ему официальное приглашение в мэрию.
– Спасибо, – с чувством ответила я. – Конечно, сейчас. Точно на этот раз не обманете? А то уж я совсем дурой буду выглядеть и перед ветераном, и перед коллегами.
– На этот раз точно! – гордо ответила чиновница. – Получит ваш дедушка отличную квартиру в новом доме. Я её видела. Кухня двенадцать метров, кладовка, балкон на солнечную сторону. Второй этаж. Рядом лес. Лучше не придумаешь.
– Пока не отдадите ключи и не покажете квартиру, всё равно не поверю, – ворчливо пробубнила я.
– Я вас понимаю. Юлия, отдельная просьба от моего начальства. Пожалуйста, когда Иннокентий Михайлович получит квартиру, не начинайте новое сражение – за права какого-нибудь другого ветерана. Мы работаем, рассматриваем дело каждого участника войны. Впредь, пожалуйста, давайте обойдёмся без надрывных воплей в прессе, без ажиотажа и громких заявлений, как это было в случае с Иннокентием Михайловичем?
– Но согласитесь, если б ничего этого не было, то и квартиру бы он так и не получил!
– Нет, ну почему же… Со временем, постепенно…
Я положила трубку и задумалась.
С одной стороны, сердце сжималось от радости за деда. Мы победили! Растратив в борьбе миллионы нервных клеток, изведав в полной мере чиновничье презрение, содрогаясь от унижения и отчаянья, мы всё-таки победили…
С другой стороны, тревожил вопрос: а почему это вдруг произошло?
Вспомнила, как бородач Полыхаев, подсадивший меня на сыр-косичку, обещал поспособствовать с ветеранской квартирой, если сумею раздобыть компромат на Богдана Гынду… Неужели Федя понял, откуда в его дом прилетел пакет с документами? Неужели вычислил отправителя? Или ничего не вычислял, а просто догадался? И, получив желаемое, тут же исполнил свою часть джентльменского соглашения: организовал нам квартирку, надавив на рычаги в мэрии?
Или это обычное совпадение? Компромат – отдельно, квартира – сама по себе… Так как я не вручила Фёдору документы открыто, то и выполнения обещания никто от него не требовал. Он мог сделать вид, что не понял, кто ему подкинул компромат на Гынду…
Так понял или нет?
В истории с компроматом мне хотелось бы сохранить инкогнито. Пусть Фёдор занимается всем этим самостоятельно, ему не привыкать к возне с тротиловыми шашками и ядерными боеголовками. А я – девушка тихая, миролюбивая, лучше трусливо отсижусь в укрытии, если Богдан Гында, разъярённый публикацией, вдруг начнёт ответный крестовый поход…
