“Держись от нее в стороне, Элиас, – предостерег голос. – Не связывайся с ней”.
Но зачем держаться в стороне? То поле битвы – всего лишь видение моего будущего, насланное Пророками. Может, я должен доказать ублюдкам, что собираюсь бороться с этим будущим? Что я не приму его покорно?
Однажды я уже сделал глупость, отстранившись и наблюдая, как Маркус оставляет синяки на шее этой девушки. Наблюдал и ничего не сделал. Она нуждалась в помощи, но я не помог ей. Больше я не повторю эту же ошибку.
И я без колебаний направился к ней.
21: Лайя
Передо мной стоял сын Коменданта. Витуриус.
Откуда он взялся? Я оттолкнула его изо всех сил и тут же пожалела об этом. Любой нормальный курсант Блэклифа прибил бы меня за то, что посмела коснуться его без разрешения, а Витуриус даже не курсант, он – Претендент и к тому же сын Коменданта. Мне надо убираться отсюда. Я должна вернуться в дом. Но слабость, что терзала все утро, окончательно овладела мной, и я рухнула на песок в нескольких футах от него, истекая по́том и едва сдерживая тошноту.
Инфекция. Я знала признаки. Нужно было позволить Кухарке обработать рану.
– С кем ты говорила? – спросил Витуриус.
– Ни… ни с кем, Претендент, сэр.
«Не все могут видеть их», – сказал Телуман о гулях. Очевидно, Витуриус не мог.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал он. – Зайди в тень.
– Песок. Я должна принести песок или она… она…
– Сядь, – и это прозвучало совсем не как просьба. Витуриус поднял корзину, взял меня за руку и отвел в тень утеса, усадив на небольшой валун.
У меня появилась возможность хорошенько его рассмотреть. Его взгляд остановился на линии горизонта, и лучи солнца отражались в его маске. Даже на расстоянии нескольких футов все в нем говорило о неистовой силе, начиная от коротких черных волос до крепких рук. Каждый его мускул был доведен до совершенства. Бинты на предплечьях, царапины на руках и лице делали его вид еще более устрашающим.
При себе у него был лишь кинжал за поясом. Но ведь он – маска. Ему и не нужно оружие, особенно один на один с рабыней, которая едва достает ему до плеча. Я попыталась отойти подальше, но тело отяжелело.
– Как твое имя? Ты никогда не называла его. – Он не глядя наполнял мою корзину песком. Я вспомнила, как Комендант задала мне тот же вопрос и как ударила, получив бесхитростный ответ. – Р… рабыня.
Он помолчал.
– Скажи мне свое настоящее имя. – Его слова, даже произнесенные спокойным тоном, больше напоминали приказ.
– Лайя.
– Лайя, – повторил он. – Что она с тобой сделала?
Так странно, что голос маски мог звучать так ласково, глубокие переливы его баритона могли показаться такими приятными. Я могла закрыть глаза и забыть, что говорю с маской.
Но нельзя доверять его голосу. Он ее сын. Если он выказывает участие, то на это есть причина, которая уж точно не сулит мне ничего хорошего.
Я медленно размотала шарф. Витуриус увидел букву, К и серые глаза за маской стали жесткими, на миг в его взгляде вспыхнули печаль и гнев. Я была ошеломлена, когда он вновь заговорил.
– Можно? – он протянул руку и осторожно обвел пальцами рану. Я едва чувствовала его прикосновение. – Кожа горит. – Он поднял корзину с песком. – И рана выглядит плохо. Ею надо заняться.
– Я знаю, – согласилась я, – но Коменданту понадобился песок, а у меня не было времени чтобы… чтобы…
В глазах вдруг поплыло, лицо Витуриуса стало нечетким, и я ощутила странную невесомость. Теперь он стоял близко, очень близко, я даже чувствовала жар его тела. Меня окутал запах гвоздики и дождя. Я прикрыла глаза, чтобы головокружение утихло, но это не помогло. Он обхватил меня руками, крепко и вместе с тем нежно, и поднял на руки.
– Пустите меня! – собрав всю силу, я толкнула его в грудь. Что он делает? Куда он меня несет?
– Как ты сможешь подняться на этот утес? – спросил Витуриус. Широко шагая, он легко нес меня вверх по извилистому склону. – Ты же едва стоишь.
Неужели он действительно считал меня настолько глупой, чтобы я могла принять его «помощь»? Это уловка, которую он придумал вместе со своей матерью. Наверняка за этим последует следующее наказание. Я должна сбежать от него.
Но пока он шел, меня накрыла новая волна тошноты и головокружения. Я обвила его шею, пока меня не отпустило. Если я буду крепко за него держаться, то он не сможет сбросить меня с утеса так, чтобы самому не упасть.
Я посмотрела на его бинты и вспомнила, что вчера закончилось Первое Испытание. Витуриус поймал мой взгляд.
– Просто царапины, – сказал он. – Пророки оставили меня посреди Великих Пустынь. После нескольких дней без воды я часто падал.
– Они оставили вас в Пустынях? – содрогнулась я. Каждый слышал об этом месте. Потому что земли кочевников считались почти необитаемыми. – И вы выжили? Они вас, по крайней мере, предупредили?
– Они любят делать сюрпризы.
Даже невзирая на дурноту и боль, я сразу отметила его слова. Если уж сами Претенденты не знают, что случится на Испытаниях, как я могу это выяснить?
– Разве Комендант не знает, с чем вы столкнетесь?
Почему я задаю ему так много вопросов? Я не должна. Наверное, от ранения у меня помутился рассудок. Но если мое любопытство и досаждало Витуриусу, виду он не подал.
– Может, она и знает. Но это не имеет значения. Даже если и знает, мне она ни за что не скажет.
Разве его мать не хочет, чтобы он победил? Часть меня поражалась их странным отношениям. Но я напомнила себе, что они – меченосцы. Они совершенно другие.
Витуриус поднялся на утес и нырнул под развевающиеся занавески, за которыми начинался коридор лакейской. Он внес меня на кухню и усадил на скамью у разделочного стола. Иззи, которая в этот момент начищала пол, выронила щетку и уставилась на нас с открытым ртом. Кухарка взглянула на мою рану и покачала головой.
– Кухонная служанка, – позвала она. – Отнеси песок наверх. Если Комендант спросит про рабыню, скажи ей, она заболела и я лечу ее, чтобы она могла вернуться к работе.
Иззи подняла корзину с песком и, не издав ни звука, удалилась. На меня накатила волна тошноты. На несколько секунд я уронила голову в колени.
– Рана Лайи воспалилась, – сказал Витуриус, когда Иззи ушла. – У вас есть сыворотка лапчатки?
Если Кухарка и удивилась, что сын Коменданта назвал мое настоящее имя, то никак не выказала этого.
– Лапчатка для таких, как мы, – слишком дорогое удовольствие. Но у нас есть танин и чай из лесных трав.
Витуриус нахмурился и дал Кухарке кое-какие указания – такие же дал бы и Поуп. Травяной чай трижды в день, очистить рану танином и никаких бинтов. Он повернулся ко мне.
– Я раздобуду немного лапчатки и завтра принесу тебе. Обещаю. Ты поправишься. Кухарка знает свое дело.
Я кивнула, не зная, должна ли благодарить его, и все еще ожидая, что он вот-вот раскроет истинную причину, почему помог мне. Но он больше ничего не сказал, по-видимому, удовлетворенный моим ответом. Сунул руки в карманы и вышел через заднюю дверь.
Кухарка захлопотала у шкафов и через несколько минут дала мне кружку горячего чая. Она дождалась, пока я выпью все до дна, и подсела ко мне. Я впервые видела ее шрамы так близко, всего в нескольких дюймах от моего лица. Я смотрела на них, но они уже не казались чудовищными. Наверное, потому что привыкла к ним? Или потому что теперь и сама обезображена шрамом?
– Кто такой Дарин? – спросила Кухарка. Ее сапфировые глаза сверкнули и на миг показались смутно знакомыми. – Ты звала его всю ночь.
После чая тошнота поутихла, и я села прямо.
– Это мой брат.
– Понятно. – Кухарка капнула масло на кусок марли и промокнула рану. Я скривилась от боли и вцепилась в скамейку. – Он тоже в Ополчении?
– Как ты..?
У меня чуть не вырвалось: «Как ты это узнала?» Но спохватившись, закусила губу. Кухарка подметила это и продолжила.
– Это не так сложно. Я перевидала сотню рабов, что приходили и уходили. Бойцы Ополчения всегда другие. Никогда не выглядят сломленными. По крайней мере, в первое время. У них есть… надежда… – Она поджала губы, как будто говорила о преступниках, а не о своем народе.
– Я не связана с повстанцами, – я пожалела о своих словах. Еще Дарин говорил, что мой голос становится высоким, когда я лгу. Вот и Кухарка, похоже, это заметила и прищурилась.
– Я не дура, девочка. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Комендант раскроет тебя. Будет пытать и в конце концов убьет. Затем она накажет всех, с кем, по ее мнению, ты водила дружбу. То есть… Из… Кухонную служанку.
– Я не сделала ничего непра…
– Однажды здесь появилась женщина, – Кухарка оборвала меня на полуслове, – связанная с Ополчением. Она умела смешивать порошки и настойки так, что воздух мог превратиться в огонь, а камни – в песок. Но она ушла в свое дело с головой. Она творила страшное для Ополчения. Прежде она и не думала, что способна на такое.
