Я старался спускать нас осторожно, без рывков. Каждый мускул в руках напрягся. Почти на месте… почти.
Обжигающая боль прострелила левое бедро, и я на время утратил контроль над спуском. Мы пролетели пятьдесят футов. Голова Элен запрокинулась, она вцепилась в меня и пискнула по-девчачьи. Я знал – об этом лучше сразу забыть и не припоминать ей.
– Черт побери, Витуриус!
– Прости, – выдавил я, схватив наконец трос. – Меня ранили. Они все еще преследуют нас?
– Нет. – Элен вытянула шею и осмотрела склон утеса. – Они поднимаются назад.
У меня побежали мурашки от этих слов. Солдаты не должны прекращать атаку. Если только они не считают, что теперь нами займется кто-то другой. Я посмотрел вниз, на дюны в двухстах футах от нас. Было не ясно, есть там кто-нибудь или нет.
Из пустыни налетел порыв ветра, сильно ударив нас о скалу, и я снова чуть не потерял контроль над тросом. Элен вскрикнула и крепко обхватила меня руками. Нога горела от боли, но я не обращал на нее внимания – это всего лишь рана. На секунду мне показалось, что слышу низкий издевательский смех.
– Элиас! – Элен посмотрела на пустыню, и я уже знал, что она скажет. – Там что-то есть…
Ветер заглушил ее слова, унес прочь с небывалой яростью. Я ослабил спусковое крепление, и мы стали падать. Но недостаточно быстро.
Сильный порыв ветра вырвал из рук веревки, и мы остановились. Песок в дюнах вздыбился и закрутился вокруг нас воронкой. Перед моим ошеломленным взором частицы пыли сливались в гигантскую человекоподобную фигуру с цепкими руками и пустыми отверстиями вместо глаз.
– Что это? – Элен бесполезно рубила мечом воздух, ее удары становились все более хаотичными.
Это было нечто неземное и враждебное. Пророки уже насылали на нас жутких существ из сверхъестественного мира. Не стоило ломать голову, чтобы понять, что теперь они выпустили еще одно.
Я потянулся к безнадежно запутанным веревкам. Бедро вновь пронзила острая боль. Я взглянул вниз и увидел, как песчаная рука медленно втыкает стрелу все глубже в мою плоть. Снова раздался смех. Я поспешно отломил древко – если бы тварь пронзила меня насквозь, я бы остался калекой на всю жизнь.
Песок бил в лицо, впивался в кожу, а затем превратился в другую фигуру, что нависла над нами горой. Черты ее были расплывчаты, но я все же смог различить волчий оскал.
Отбросив неверие, попытался вспомнить истории мамы Рилы. Мы уже имели дело с рэйфами, а это гигантское существо совсем не походило на рейфа или гуля. Ифриты трусливы, но джинны порочны и хитры.
– Это джинн! – крикнул я сквозь ветер. Песчаное существо радостно рассмеялось, будто я жонглировал или кривлялся.
– Джинн мертв, маленький Претендент! – Его крик звучал точно северный ветер. Затем он, сузив глаза, подлетел ближе, а за ним выстроилась вся его братия, танцуя и кувыркаясь, словно ярмарочные акробаты. – Ваш род давно его уничтожил в великой войне. Я – Роуэн Голдгэйл, король песчаных ифритов. Я заберу ваши души себе.
– Зачем королю ифритов простые смертные? – Элен выигрывала время, пока я отчаянно пытался распутать веревки и выпрямить спусковой трос.
– Простые смертные! – ифрит за спиной короля разразился смехом. – Вы – Претенденты. Ваши шаги отражаются на песке и в звездах. Обладать такими душами, как ваши, – великая честь. Вы мне хорошо послужите.
– О чем он говорит? – спросила Элен тихо.
– Без понятия, – ответил я. – Продолжай отвлекать его.
– Зачем тебе нас порабощать? – спросила Элен. – Когда мы могли бы… служить добровольно?
– Глупая девчонка! В этих мешках из плоти ваши души бесполезны. Я должен пробудить их и приручить. Только тогда вы сможете служить мне. Только тогда…
Мы стали падать, и его голос потерялся в свисте ветра. Ифриты завопили и понеслись за нами, окружая и ослепляя нас. Затем снова вырвали из рук веревки.
– Взять их, – Роуэн направил свое войско. Один из ифритов втиснулся между нами, и я почувствовал, что хватка Элен ослабевает. Другой выбил меч из ее рук и сорвал со спины лук, крича от восторга, когда оружие упало на песок.
Еще один начал пилить трос об острые камни. Я вытащил меч и проткнул им существо, провернув лезвие в надежде, что сталь убьет его. Ифрит взвыл от боли или гнева. Я попытался срубить ему голову, но тот, мерзко кудахтая, отпорхнул подальше, и теперь уж его было не достать.
Думай, Элиас! Если рэйфы-ассасины имели слабое место, то ифриты тоже должны. Я помнил, что мама Рила рассказывала о них истории. Но я, черт побери, не мог ни одной вспомнить в точности.
– Аххх! – Руки Элен оторвались от меня, теперь она держалась только ногами. Ифриты завыли и удвоили свои усилия, пытаясь сбросить ее. Роуэн обхватил руками лицо Элен и, сжимая, вдохнул в нее потусторонний золотой свет.
– Моя! – произнес ифрит. – Моя, моя, моя.
Трос почти перетерся. Из раны на бедре лилась кровь. Ифрит оторвал Элен, и в этот момент я заметил в скале грот и тропку, по которой из него можно спуститься к пустыне. В памяти возникло лицо мамы Рилы, освещенное бликами костра. Она пела:
«Ветра, ветра ифрит, стальная булавка тебя победит.
Моря, моря ифрит, от костра он прочь убежит.
Ифрит, ифрит песка, с песней песня твоя коротка».
Я подбросил меч вверх, в существо, перетирающее трос, затем качнулся вперед, выдернув Элен из цепких лап тварей, и втолкнул ее в грот, не замечая криков удивления и гнева, не замечая рук, раздирающих мне спину.
– Пой, Эл! Пой!
Она открыла рот и начала кричать или петь – я уже не слышал, потому что веревка наконец поддалась. Я начал падать, и бледное лицо Элен растаяло надо мной. Затем мир стал тихим и белым, и больше я ничего не чувствовал.
23: Лайя
Я вышла из кухни, все еще не в себе после слов Кухарки, и встретила Иззи. Она передала мне бумаги – указания для Телумана.
– Я предложила сама отнести их, – сказала Иззи. – Но она… ей не понравилась эта идея.
Пока я шла через Серру к кузнице Телумана, никто не обращал на меня внимания. Никто не видел кровоточащую букву К под плащом. Я еле волочила ноги, но замечала, что, видимо, не мне одной доставалось. У некоторых рабов-книжников виднелись синяки, у других – следы плетей. Третьи передвигались, сгорбившись и хромая, словно у них болели все внутренности.
Я прошла мимо большой стеклянной витрины в Квартале патрициев и остановилась на миг, пораженная собственным отражением. На меня смотрело затравленное существо с ввалившимися глазами. Кожа лоснилась от пота, что струился ручьем отчасти из-за жары, отчасти из-за лихорадки. Платье липло к телу, юбка сбилась и запуталась вокруг ног.
Это для Дарина. Я продолжала идти. Как бы ты ни страдала, ему еще хуже.
Когда я подошла к Оружейному кварталу, то невольно замедлила шаги, вспомнив слова Коменданта, брошенные прошлой ночью: «Тебе повезло, что мне нужен меч Телумана, девочка. Тебе повезло, что он положил на тебя глаз». Я немного помедлила перед дверью кузницы, не решаясь войти. Телуман вряд ли захочет подходить ко мне, когда моя кожа цвета сыворотки и я вся истекаю потом.
В магазине было так же тихо, как и в прошлый раз, но кузнец оказался на месте. Я знала это. Перед тем как открыть дверь, я слышала шорох его шагов, затем Телуман появился из боковой комнаты. Он лишь взглянул на меня и сразу исчез. Через несколько секунд вернулся со стулом и стаканом холодной воды.
Я опустилась на стул и жадно выпила воду, даже не задумавшись, не отравлена ли она. В кузнице было прохладно, вода и вовсе показалось ледяной, отчего лихорадка ненадолго утихла.
Затем Спиро Телуман прошел мимо меня к двери и запер ее. Я медленно встала, протянула ему стакан, словно это могло быть сделкой: в обмен на стакан он откроет дверь и выпустит меня, не причинив боли. Спиро взял его, и я тут же пожалела об этом. Лучше бы разбила, осколок мог бы послужить мне оружием.
Он заглянул в стакан.
– Кого ты видела, когда приходили гули?
Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что я честно выпалила:
– Я видела брата.
Кузнец долго всматривался в мое лицо, нахмурив брови, будто раздумывая над каким-то решением.
– Значит, ты его сестра, – произнес он. – Лайя. Дарин часто о тебе рассказывал.
– Он… он рассказывал… – Почему Дарин говорил обо мне с этим человеком? Почему он вообще с ним говорил?
– Так странно… – Телуман облокотился о прилавок. – Империя годами пыталась навязать мне учеников, но я не взял ни одного, пока не поймал Дарина, когда тот шпионил за мной.
Ставни в верхнем ряду окон были открыты, и оттуда просматривался заваленный хламом балкон в здании напротив.
– Стащил его вниз. Думал, сдам наемникам. А потом увидел его альбом.
Кузнец покачал головой. Объяснения тут излишни. Дарин вкладывал столько жизни в свои рисунки, что казалось, когда ты до них дотрагиваешься, ты просто можешь взять их со страницы.
