К вечеру добросердечные тетушки собрали путнику узелок: запасная одежонка, печеная курица, каравай, фляжка. Вытерли уголками платков глаза: «Храни тебя Небо…» Несколько ребят, в том числе и Рыбка с Мышонком (в своих дорогих сандаликах) проводили Кки до ворот в городском валу. Помахали вслед. Кки тоже помахал им и пошел, не оглядываясь (чтобы не заметили его мокрых ресниц).
Все думали, что он пойдет за холмы, в сторону Реки, где встречаются иногда крестьянские селения давних жителей этой страны. Кки и вправду сперва шагал туда, на закат. Но, едва стало смеркаться, оставил дорогу, повернул к юго-востоку, вышел к морю, к полыхающей костром Квадратной башне, а от нее опять проник на Стену. Крадучись он скользнул мимо дремлющих на стене часовых и на ассахоре снова спустился в ров.
Сейчас было страшнее, чем первый раз, потому что в сумраке. Уже не сладко, а резко, пугающе пахло травой-семицветкой. Молодой месяц бросал на пустошь слабый зеленоватый свет. Дрожали в темноте крохотные огоньки (светлячки? или кто-то неведомый?). Далеко ухали ночные птицы.
Надо ли говорить, что испытывал мальчик, оказавшийся поздним вечером на Чужом поле? (Уж не вернуться ли, и пусть будет что будет?..) Но неведомое «что-то» звало Кки вперед сквозь все страхи. И он пошел наугад, через колючки и спутанный ползучий кустарник.
И шел, шел…
Месяц стал ярче, птицы вскрикивали ближе, усталости становилось больше, а страха все меньше: видимо, зловещие они не собирались охотиться за мальчишкой. Наконец Кки ощутил под ногами лужайку без колючек, с мягкой травой, завернулся в старенький плащ, лег и уснул.
Когда проснулся, солнце стояло высоко и припекало изрядно, хотя светило оно сквозь сероватую дымку и казалось размытым пятном. Травянистой пустоши вокруг не было, Кки увидел, что лежит на красноватом песке. И кругом во все стороны был этот песок. Местами над ним торчали скальные обломки, каменные идолы.
Горизонт был ровный и пустой. Только в одном месте чернел вдали треугольник — то ли острая гора, то ли громадная постройка.
Кки был такой голодный, что съел почти всю курицу и половину каравая. Запил из фляжки. И пошел к дальнему треугольнику. Ведь надо же было куда-то идти, а это хоть какая то цель. Солнце светило справа, слева от Кки шагала его тощая тень. Четкая и ломкая. Странно, что двигалась она не в такт с хозяином, а как бы сама по себе, иногда убегала вперед. Кки не очень удивлялся — мало ли что может быть в неведомом краю.
На пути оказался толстый каменный столб с выбитыми непонятными знаками. На границе его тени Кки заметил, что-то круглое, словно полузарытый в песок чугунный гладкий шар.
Оказалось, и правда шар. Небольшой, можно обхватить двумя ладонями, но тяжеленный. Ничуть не ржавый, тускло отражающий солнце. Кки покачал его в руках и — что с ним делать-то! — хотел снова опустить в песок. И… то ли сам шар, то ли похожая на человека тень камня, то ли кто-то внутри самого Кки сказал неслышно:
«Не бросай…»
— А… куда его?
«Отнеси на Пирамиду…»
— Это вон туда, что ли?
«Туда…»
В незнакомом мире свои правила, пришельцу спорить с ними не с руки. Пришлось уложить шар в узелок вместе с половинкой каравая, фляжкой и свернутым плащом, вскинуть груз на плечо. Ого!.. А до пирамиды (до Пирамиды!) путь-то еще вон какой…
Чтобы шагалось легче, Кки поднял с песка сухую палку длиной до плеча. Пошел, опираясь, как пилигрим на посох (видел он таких иногда в городе — явившихся неведомо откуда). Удивительное дело — палка почти не вязла в песке. Туго изгибалась, будто намекала, что из нее можно сделать лук. Помогала мальчишке. В ее гибкой напряженности ему чудилось ускорение времени. По крайней мере, гораздо раньше, чем Кки ожидал, высоченная Пирамида (уже не черная, а желто-серая), выросла перед ним, раскатав до неба широченный треугольный склон. По склону уходила в высоту узкая лестница.
«Шагай вверх», — сказал утомленному Кки кто — то.
Спорить Кки не помышлял. Спрашивать «зачем» — тоже. Тем более, что Кки чуял: тот, кто командует, не желает ему зла. Скорее, просит о помощи, только не жалобно, а как бы приглашая в общее дело.
Ох какие высокие были ступени, как отяжелел в тряпичном узле шар. Дрожали от слабости ноги, по-комариному звенело в ушах. Но Кки добрался до узкой квадратный площадки на вершине. Здесь его обдало прохладным ветром, усталость растаяла. В центре площадки Кки сразу разглядел круглое отверстие. Стало ясно без подсказки, как надо поступить. Кки рядом с отверстием встал коленками на острую каменную крошку, развязал узел, взял в ладони теплую литую тяжесть. Подержал секунду над круглой чернотой и развел руки.
Внутри Пирамиды коротко прогудело, звякнуло, задребезжало, залязгало, и Кки почти что наяву увидел медный механизм со множеством рычагов, зубчатых колес, узких желобов и полукруглых чашек, по которым скачет чугунный мяч. Скачет, двигает шатуны, заставляет оживать внутри пирамиды таинственные силы.
Кки встал. Узелок с остатками еды и плащом куда-то исчез. Палка вдруг встала торчком изогнулась, подпрыгнула и улетела в сторону размытого солнца.
«Теперь спускайся», — сказал кто — то.
И Кки пошел вниз — уже по другой лестнице, по другому склону, лежавшему в прохладной тени. Вниз — не вверх, он легко прыгал со ступени на ступень, оглядывал раскинувшуюся внизу землю. Там были не пески, а город. Не Ча, другой, но странно знакомый…
У подножья Пирамиды отражала желтые облака синяя лужа. Кки нагнулся, чтобы смыть с коленей прилипшие острые крошки, увидел себя… Себя? Узкоплечего мальчишку с круглой, поросшей темным ежиком головой, в сизой мятой одежонке. Рядом возникло другое отражение — девочка в желтой рубашке и в пилотке с латунным значком.
— Лыш, — сказала девочка, — где тебя носит? Ты сказал маме, что придешь через полчаса, а сам…
Кки выпрямился, стремительно вспоминая, кто он на самом деле. Вовсе не Кки, а Лыш, который был послан в магазин за сахаром и замечтался по дороге, вспоминая недавний удивительный сон. Вот и сумка с двумя пакетами песка (не красного, а сахарного, конечно).
Но сумка сумкой, а откуда на коленях маленькие красные ямки, словно в кожу впивались крохотные осколки известняка?..
Потом Лыш не раз бывал в Песках. Правда, ему уже не снилось, что он Кки, но мальчишку, которым он был тысячу лет назад, Лыш помнил хорошо. Бывало даже, что мысленно разговаривал с ним… В Песках Лыш много раз носил шары к Пирамиде, в которой жило Время. Нелегкая работа, но она не угнетала. Она была необходима — всем на свете, Времени и самому Лышу. Может быть, именно Пирамида научила мальчика Лыша ощущать в напряжении сухого изогнутого дерева энергию Времени. Ту, которая помогала одолеть силу тяготения…
В Песках Лыш встречал разных людей. Иногда они тоже несли шары — не к Пирамиде Лыша, а к своим пирамидам и башням. Иногда шли просто так. Они всегда встречали мальчика по-хорошему, и он быстро научился языку Песков. Тем более, что язык был похож на тот, которым пользовались жители города Ча, только более певучий и без длинных фраз…
Но раньше Лыш всегда шел по Пескам пешком, а нынче впервые оказался здесь на своем верном Росике. Сам не понимал, почему…
И вдруг он встревожился. Снова глянул на путника в зюйдвестке.
— Скажи добрый странник, а Пирамида примет шар, если я заберусь на нее не пешком, а на Росике?
— Конечно, примет, Кки, — улыбнулся путник. — Тем более, что конь твой такой славный. Посмотри сам… — и кивнул на тень.
Тень была такая, будто маленький длинноволосый всадник сидел на ладной тонконогой лошадке, которая нетерпеливо переступает копытами.
— Аакса танка, лана-касаан… — опять улыбнулся странник.
— Итиа танка, ната хоокко…
Тень всадника рванулась вперед. Лыш дрыгнул ногами, и Росик рванулся следом. Пирамида придвигалась, как на экране большого кино. Может быть, потому, что Лыш на этот раз точно знал, зачем он спешит!
Странник напомнил, что Лыш — это Кки. Пусть в давние века, но все равно Кки. И возникла «завязочка». Лыш вдруг сообразил, что Кки чем-то очень похож на мальчика Грина. Не только белыми волосами. Может, еще своим сиротством, нелегкой жизнью… А теперь над Грином висела опасность. Та проклятая ампула! То есть наоборот — то, что этой ампулы у Грина нет. А есть угроза жизни…
Так ясно же, что он, Лыш, нынче оказался в Песках для помощи Грину. Недаром же — с Росиком!
На площадку Пирамиды Лыш взлетел на Росике, как на крылатом скакуне. Ухнул шар в глубину. Выпрямился и стал ждать. Он был уверен, что кто-то задаст вопрос.
И кто-то спросил:
«Чего ты хочешь, мальчик Лыш?»
— Я Кки…
«Это все равно. Чего ты хочешь?»
