Князь взмахом руки подозвал к себе герольдмейстера, переговорил с ним, после чего тот совершил несколько челночных движений между судьями, принцем и трибуной герцога, и произнес: «Слушайте! Слушайте! Слушайте! Три рыцаря благородного князя Ахайского и три рыцаря благородного герцога Афинского выразили желание сойтись в поединке. Мало того, благородный рыцарь, герой войны, шевалье де Ту, желает сразиться в честь прекрасной дамы, баронессы де ла Рош, и вызывает на главный поединок любого, кто пожелает! И если таковые желающие найдутся, то пусть выйдут они на поле!».
Кипя от негодования, и проклиная про себя коварного и мстительного князя, Дмитрий пришпорил Мистраля, и под одобрительные крики толпы шагом выехал на середину поля. Как того требовал обычай, он стянул кольчужную перчатку и бросил ее в сторону де Ту. Тот поймал ее на лету, после чего оба подъехали к трибуне герцога, подняли забрала и вытащив из ножен мечи, отсалютовали Анне. Баронесса сидела рядом с герцогом вся пунцовая от возмущения, и Дмитрию казалось, что если бы не придерживавший ее за руку дядя, то его невеста немедленно вскочила бы со своего места, и вцепилась в глотку де Ту, который, как она выразилась вчера вечером: «Лез совершенно не в свое дело».
Дмитрий отдавал себе отчет, что поражение в поединке одновременно порадовало бы князя, и отложило бы свадьбу на неопределенный срок. Но он, как опытный солдат, не стал тратить драгоценные минуты подготовки на бесполезные переживания, а отправился к группе своих приближенных, чтобы использовать оставшееся время с наибольшей пользой. Он тщательно, пядь за пядью, проверил и взвесил в руках копье, убедился, что подковы у Мистраля держатся прочно, заставил слуг перетянуть подпругу, и присел на деревянный чурбак в тени навеса, чтобы немного расслабиться и передохнуть.
Передышка завершилась после двух поединков. В одном из них судьи признали победителем афинца, который попал противнику точно в плечо, а две победы досталось ахайцам, что как бы уравнивало поражение на ристалище. Так что теперь от их поединка с де Ту зависел общий итог турнира.
Под звуки труб Дмитрий надел шлем и выехал на поле. Сквозь узкую прорезь он видел лишь де Ту на противоположном конце ристалища. Герольдмейстер что-то неразборчиво прокричал и они, наставив копья, начали разгоняться навстречу друг другу. Из-под тяжелого шлема слышались лишь глухие удары копыт. Дмитрий позволил опытному коню самому выбирать скорость и направление, и полностью сосредоточился на своей посадке и копье.
До столкновения оставалось несколько ярдов. Конь перешел на крупную рысь, и возбужденно храпел. Фигура противника, закованного в вороненые доспехи, росла с каждым мигом. Дмитрий оценивал, куда направлен затупленный наконечник копья де Ту, и одновременно старался удерживать свое копье таким образом, чтобы оно попало противнику в шлем.
Вдруг он ощутил подбородком, как лопается кожаный ремешок, и его большой турнирный шлем на всем скаку слетает с головы. В лицо сразу же ударили порывы ветра, мир наполнился звуками, а со зрительских скамей раздался единый возглас удивления. Именно эти неожиданные крики, к которым Дмитрий не был готов, и отвлекли его на несколько мгновений, которых хватило на то, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнить, как де Ту, словно отражение в огромном венецианском зеркале, тоже теряет свой шлем, но как того требуют правила джестры, поднимает копье вверх, и откидывается в седле, а флажок с гербом Вази на затупленном конце копья Дмитрия медленно приближается к его лицу, и со всего маху влетает в него, вмиг превращая благородные черты славного потомка знаменитых тамплиеров в кровавое месиво. Дмитрий выпустил из непослушных рук копье, и промчался мимо противника, краем глаза отмечая как тот безжизненной куклой валится с коня.
Осаживая Мистраля на полном скаку, он бросил взгляд на трибуну и успел заметить ненавидящий взгляд князя, удивленный — герцога и полные испуга, широко раскрытые глаза Анны.
То, как выносили с поля тело, как к нему, спешившемуся, подошли помощники герольда и два ахайских пристава, как они что-то ему объявляли, забирали меч, и он шел вместе с ними к трибуне князя, где ему объявляли об аресте и предстоящем суде за бесчестный поступок и нарушение турнирного кодекса, он воспринимал так, как будто это происходило с кем-то другим.
Утро он встретил в темнице.
14
Греция, селение Васти
Дефо распорядился, чтобы захваченных украинских археологов до его прибытия ни в коем случае не подвергали медикаментозному допросу, а просто изолировали на те несколько часов, которые ему требовались, чтобы прилететь из Пиренеев.
Синклер ждал доклада, времени до начала конференции было в обрез, так что все решения Дефо должен был принять до утра. Лететь в Грецию напрямую было нежелательно, так как появление самолета с эмблемами МЭО могло вызвать повышенный интерес, и повредить операции. Дефо не был сибаритом, к личному комфорту относился спокойно, и как он делал в подобных случаях, воспользовался обычным пассажирским рейсом. Ближайшим по времени оказался самолет, который отправлялся в Афины из Бухареста, куда его и доставили на штабном «Гольфстриме».
В афинском аэропорту его, согласно правилам организации, встретил помощник регионального резидента, который обеспечил все, что было необходимо, и меньше чем за час доставил Шарля-Анри к месту, где содержались пленники.
Этим местом оказался огромный амбар в селении Васти, такой обветшалый, что казалось, что он стоит тут еще с Рождества Христова. Амбар арендовали у деревенской общины «для хранения съемочной аппаратуры». Внутрь загнали джип, машину украинцев, и микроавтобус группы захвата. Не успел Дефо открыть дверцу, как к нему подскочил с докладом командир группы.
— Господин президент! — отдав честь, отрапортовал он — операцию провели чисто. Взяли ночью во сне. Доставили сюда вместе с транспортом и всем имуществом. Но эти, по сравнению с миланской группой, не профессионалы. Трое по документам и внешнему виду самые обычные ученые. Двое похожи на оперативников, но самого низкого уровня, и даже без начальной подготовки.
— Артефакты при них какие-нибудь нашли? — выслушав до конца доклад, спросил Дефо.
— Мы получили команду в вещах до вашего прибытия не рыться — ответил командир, — кроме того, вот этот, — он указал на одного из пяти крепко связанных украинцев, — после захвата все время что-то хотел сказать. Но мы, как и было приказано, просто связали их и ждали вашего прибытия.
— Кого они видели в лицо? — спросил Дефо старшего группы.
