Мы с Веславом расположились напротив, в боковом купе, и в молчаливом шоке наблюдали за тем, как Йехар и Бо шепотом делят свои места. Бо ни в какую не хотела ехать спиной по направлению движения, приводила тысячи аргументов вроде «А вот тут висит молоток, и мне с ним будет страшно», Эдмус пытался вставлять свои реплики «из-под земли», в конце концов Йехар махнул на них рукой, и Бо устроилась на той полке, под которой покоился спирит. Напротив — Йехар. Верхнюю должно было занять человеческое воплощение емкости для пива разных сортов.
— Наверное, Андрий радуется, что едет в другом вагоне, — сказала я уже после того, как поезд тронулся. — По крайней мере, он этого не видит.
Веслав хмыкнул в порядочном сомнении.
— Спорим, что на первой же остановке он принесется проверять, как мы тут и живы ли пассажиры? Черт, а еды-то с собой и не прихватили.
— У проводника перехватим, — отмахнулась я.
— Здесь, в чьей-то сумке есть корейка, — раздался из-под сидения свистящий шепот на наречии спиритов. Оказывается, я все еще его понимаю после второго призыва.
Интересно бы знать: если Андрий действительно будет интересоваться нашим состоянием и состоянием пассажиров — что мы ему ответим?
Пассажиров между тем добавилось. Из неизвестных странствий вернулся четвертый (по сути — пятый) в купе Йехара и Бо. Неуловимое сходство связывало его с мужчиной-пивососом, но зато новоприбывший даже излишне интересовался окружающим миров.
— Га-а, молодожены, небось! — кивнул он на Йехара и Бо. Они тут же оглянулись в поисках молодоженов. — Собачьи свадьбы сейчас — и то порядочнее. Сегодня — в ЗАГС, завтра…
Йехар рассеянно посмотрел на замаскированный под гитару меч, который он поставил рядом с собой. Бо намеков не признавала, поэтому просто выгружала из рюкзачка косметику, радостно пища, когда на свет являлось что-то, о чем она уже успела забыть.
— Ольга!
Не пытайтесь игнорировать алхимика, если он сидит напротив вас — мой вам совет. Иначе, переведя глаза, можно наткнуться ими на его лицо, от выражения которого вам непременно захочется сойти с поезда.
— Извини, задумалась. Что?
— Спрашивай, — он предложил это тем самым тоном, что и в день нашей первой встречи.
О, да-а. Вот почему он всё это время молчал или отнекивался. Не зря алхимики славятся своей логикой. Кто еще бы с такой скоростью посчитал, что отвечать на вопросы Дружины в полном составе — никаких нервов не хватит, а вот если поговорить с кем-нибудь одним из Дружины…
— Не боишься, что все будет напоминать испорченный телефон?
— Надеюсь, что Бо и Эдмус не повлияли на тебя настолько. Спрашивай.
Так-так. Не забыть бы о табу на дурные вопросы!
— Ладно. Нас несет в Полоцк из-за разговора с твоим… с Аскольдом?
— Отчасти. Еще — из-за этих строк.
За время нашего знакомства я почти привыкла разбирать его почерк, ну, надо же. Впрочем, потрепанный блокнот и строки были знакомы до боли: Коль ляжет на весы твой мир —
Ищи чудесный эликсир.
Какое-то время я вслушивалась в стук колес и разглагольствования из соседнего купе великого ритора, который наконец обрел благодарную аудиторию — Бо и Йехара. Бедняк увлекся так, что даже не замечал ехидных комментариев, которые доносились из полки:
— И что? Нашел он что в той глубинке, идеалист фигов? — вещал ритор протравленным никотином голосом. — Вот я ему говорил — ты со своими проектами…
— Вот эта фраза напоминает Цепеока, он тоже не любит проектов. Он вообще считает, что проекты — это такие глисты. Йехар, спроси нового друга: он кого-нибудь сбрасывал со стены?
— Веслав, — наконец сказала я. — Ты помнишь, что сам называл Данилу придурком? И говорил, что как прорицателя его в грош не ставят?
— Так ты же с ним встречалась, кто он, по-твоему? Но с этим конкретно пророчеством он в основном не ошибся. Разве что накосячил с сонмом четырех клинков, которые меня прикончат… ну, так они ж прикончили, ты меня уже из-за грани вытащила. Так вот, пришлось отталкиваться от пророчества, раз отталкиваться больше не от чего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Звук голосов отлично приглушался стуком колес и речами вошедшего в раж «пророка экономики, политики и нравственности». Наши руки как-то невольно переплелись. Голос Веслава зазвучал задумчиво:
— Наш рыцарь всё твердит, что случайностей не бывает, и в конце концов я и сам в это поверил. Эдмуса призвали в Дружину не случайно. Я не просто так родился алхимиком и Повелителем, а может, немного и человеком.
Я открыла рот, чтобы прокомментировать «немного», наткнулась глазами на лицо Йехара — он смиренно вслушивался, а делал вид, что вообще с нами незнаком — и замолчала.
— И уж все эти призывы — точно были не просто так, — продолжил Веслав. — Может, Небирос и заставлял Арку призывать меня все четыре раза, но все остальное определяла она… задолго до первого нашего призыва.
— «Прочее решает Арка», — с готовностью процитировала я четвертое правило. — Ты, значит, думаешь, что Арке зачем-то понадобился в нашем мире кто-то с мозгами алхимика, сердцем человека и способностями Повелителя… извини за образность.
Творение Франкенштейна какое-то получается в результате. Или команда из «Волшебника Изумрудного города» в одном лице, ага. Впрочем, вся жизнь Веслава являла собой сплошной магический гоголь-моголь, так что удивляться и не приходится. Приходится спросить:
— Зачем?
Алхимик открыл рот для ответа, но ту вмешался не в меру разговорчивый попутчик Бо и Йехара.
— «Камасутра» с руками? — ехидно вопросил он, нагибаясь ко мне со своего места. — А что ж вы так стесняетесь — пока еще никого не тошнит, а вон той бабке даже интересно!
Я и Веслав синхронно разжали пальцы и уселись за столиком в позах примерных первоклашек. Столика едва хватило. Мужичку достался взгляд Повелителя, который обычно предшествовал… нет, не развертке, «Ниагаре», а Эдмус тут же заинтересовался изнутри сидения:
— А там традиционные позы или не очень?
Сосед Бо и Йехара потряс головой и обратился к запасам пива другого соседа, а мы получили возможность продолжить беседу.
— Так зачем? «Коль ляжет на весы твой мир…» Ты думаешь, Арка хотела, чтобы ты изготовил какой-то эликсир? Вроде животвора?
— В точку. «Животвор миров» — понятие, которое встречается достаточно редко даже в книгах алхимиков. В «Книге миров» что-то мелькало, но тоже упоминаниями. Кое-что мы с Тео отыскали в его библиотеке во время нашего четвертого призыва, но ясности почти никакой.
Удивил. «Никакой ясности» — практически это можно записать, как официальное кредо Серой Дружины с самого начала.
— Что эта штука делает?
— Думаю, что это какой-то обряд… или заклятие, которое позволяет сместить в мире равновесие. Без Дружины. И с определенной гарантией.
— Значит, ты хочешь это противопоставить Небиросу. Поскольку равновесие у нас в мире перекосилось из-за твоей стихии — ты решил провести этот обряд, вернуть равновесие у нас на место — и закрыть этим возможную для Небироса дверку?
— Больше мне ничего пока в голову не пришло, — угрюмо ответствовал алхимик.
Конечно, не пришло. Да он просто машинально обязан был отреагировать на такое название этого заклятия, как «животвор миров».
— Ладно, переварила. Почему Полоцк?
«Пивной живот», разложивший на всей площади столика рыбу и расставивший бутылки с пивом, одну из бутылок настойчиво протянул Йехару. Вежливый рыцарь с благодарностью сделал глоток, посерел лицом, поставил бутылку и торопливыми шагами покинул купе. Видимо, теплое пиво непонятного производства на полном ходу поезда — совсем не то, что было нужно, даже для такого многоопытного странника, как Йехар.
Бо тем временем обнаружила, что в купе неподалеку едет почти точная ее копия (без учета массы розовых вещей) и двинула знакомиться. Судя по обоюдному радостному писку, знакомство состоялось благополучно.
— Древний город, — отозвался Веслав, — Вотчина Всеслава Чародея — дальний родственник, и алхимик, между прочим, тоже. Ты же не думаешь, что мы появились исключительно в Западной Европе?
