моих. Я же стал глубоко дышать, пытаясь привести себя в норму. Ещё бы он хотел оказаться на моём месте. С таким поражением скверной, как у меня сейчас, откат будет чудовищный. Не говоря уже о том, что вывести её будет крайне сложно.
Я, скрипя зубами, уставился на кошель впереди. О да, этого хватит и на активацию магического ядра и на много чего ещё. Проблема в том, что жить мне осталось лет пятнадцать-двадцать максимум. Можно дольше, если отправиться в лес и окончательно стать тварью скверны. Но это не жизнь.
И с этим придётся что-то решать.
Глава 12
В деревню меня пустили, и, первым делом, я зашёл домой, где, помывшись и скинув броню, отправился к магистру.
Тут ничего не изменилось, всё так же занятый в своей лаборатории, алхимик поднял на меня глаза и, внимательно осмотрев внешние проявления скверны, устало произнёс:
— Ты же знаешь последствия?
— Вы хорошо учили, магистр, — я невесело усмехнулся. — Но выбора мне особого никто не давал: стать таким или сдохнуть сразу.
Он вздохнул и, покачав головой, спросил:
— Ладно, что пришёл-то?
— Отдать деньги за открытие магического источника, — произнёс, протянув ему потощавший кошель.
— Да ты оптимист, — хмыкнул магистр, принимая у меня монеты.
— Пока живём — надеемся. Да и, кроме этого, я бы хотел кое-что купить старое, чем вы уже не пользуетесь.
— Это хлам, заказывай новое, — категорично ответил он. — Я тебя познакомлю с людьми, которые привозят нужное.
— Спасибо.
Именно это мне и нужно было, слова о покупке старья — это так, начать разговор. Собственно, мы ещё немного обсудили, что следует взять у торговцев, да я купил у него реагентов почти на десять золотых. К сожалению, времени на разговоры не было, так что я откланялся и начал бегать по деревне, продолжая покупки. Вышло так бодро, что к вечеру потратил ещё тридцать пять золотых.
Новый доспех, шлем, стёганку, накомарник. Старые уже были малы, это кроме того, что требовали ремонта. Я наконец-то получил полноценную кирасу, а не просто набор пластин. Заодно заимел и весь набор для хранения и обработки органов, и прочей добычи. Не то старьё, что у меня было раньше, с протекающими мешками и тупым инструментом.
Пришлось раскошелиться на палатку, одеяло, котелок и множество походных мелочей. Так почти все деньги, что я получил, и ушли. Но зато после, поставив палатку на пляже, в пределах видимости со стен, развёл костёр, неспешно отужинал купленным в таверне и спокойно лёг спать в относительном комфорте.
Я не боялся. Мелкая тварь какая меня, скорее всего, и трогать не будет, а крупного тут нет в округе. Так что спал я долго и спокойно. Утром же, позавтракав, неспешно собрал рюкзак и отправился в лес. Шёл быстрым шагом, иногда переходя на бег. И, заложив большую дугу, чтобы обойти драконье озеро, к вечеру вышел на пепелище старой деревни.
Насвистывая, стал доставать из рюкзака собранные по дороге зародыши местной агрессивной флоры. Падальщики зачистили основную гору трупов, но на что высадить «подарки» я всё равно нашёл. Стая местных шакалов проводила меня тихим рычанием, но с трудом волочащие раздутые халявной едой животы твари к нападению явно не были предрасположены.
Высадив свои ловушки, сейчас активно растущие на тухлятине, вздохнул и начал собирать хабар. Поломанное, а то и целое оружие, броня, иногда с кусками гнилого мяса внутри. Всё это требовалось собрать и почистить, что заняло меня до самой глубокой ночи. Но, поставив палатку возле памятного дерева, окружённого разросшимися ловушками, я провёл ночь относительно спокойно, проснувшись всего три раза.
На следующий день я продолжил разбирать деревню. Сгоревшие дома, проверка подполов и ледников, где они уцелели. Методично, кропотливо, встречая иногда трупы попрятавшихся по подвалам, но задохнувшихся гоблинов.
Откинув гору хлама с двери очередного погреба, я остановился. Там, внизу, чувствовалась скверна. Концентрированная, подвижная. Нанеся несколько ударов топором, я дёрнул на себя створку и отскочил в сторону.
Вовремя, из проёма, раздалось шипение, и в меня полетел камень. Закинув внутрь факел, я шагнул следом и нанёс несколько уколов, и огромная несуразная туша гоблинской матки дёрнулась и затихла. Редкая мерзость на самом деле. Гоблины, так-то, на самом деле бесполые, но при большой необходимости любой может стать маткой. А дальше — хватало бы только пищи.
Зацепив тушу за ногу, я дёрнул, пытаясь вытащить её наружу. Тяжело. Как следует рванув, я, всё же, несмотря на захрустевшие связки и кости трупа, вытащил её наружу. На солнечном свете зрелище куска жира с рудиментарными конечностями и огромным брюхом было крайне мерзкое.
Оттащив это подальше, я занялся дальнейшей мародёркой. Шакальё начало лениво объедать матку только через час. Выживших тварей я встречал ещё несколько раз за день, но ничего серьёзного. В сознании попался только один мелкий гоблин, которого я насадил на копьё и так падальщикам и оттащил.
Каких-то несметных сокровищ пока не нашёл. Всё то же старое оружие, несколько серебряных монет. Но горка в одном из лучше всего сохранившихся подвалов уверенно росла. Наконечники копий, мечи, топоры. Поломанный арбалет, несколько луков. А разобрал я только часть деревни.
От постоянной вони гниющих останков мутило. Но я продолжал методично разбирать завалы, что растянулось ещё на два дня, пока, в итоге, я не остался возле горы найденного. В сумме разбогател ещё на два десятка серебряных и пять золотых монет. Но за оружие и лом я выручу даже больше. За один раз решил всё не выносить, взял только самое ценное и, собравшись, пошёл домой.
По пути разминулся с несколькими крупными тварями, но без сражений. За пару месяцев лес опять начнёт кипеть искажённой скверной жизнью и станет намного опасней. Но пока для меня особых проблем нет.
Дома, сгрузив часть поклажи, я забрал мешок и пошёл на поклон к Густаву. Кузнец меня не любит, это верно. Но многое из оружия требовалось восстанавливать, чтобы продать по нормальной цене. Надеюсь, работать с ним можно, несмотря на нашу нелюбовь.
— Что за гора мусора? — хмуро процедил мужчина, как только я водрузил свёрток с оружием, из которого торчало несколько копий, на верстак.
— Отбито у гоблинов. Под ремонт и продажу, — не менее неприветливо буркнул я. — И тут половина твоего производства. Тоже считаешь хламом?
— Моё, да, — кивнул он и достал из свёртка наконечник копья со следами ржавчины и несколькими глубокими зазубринами на лезвии. — Это в перековку, после продажи деньги пополам.
Он взял лезвие топора и, придирчиво его осмотрев, отбросил в сторону.
— Заточка, полировка. Новая рукоять. Шесть долей мне.
В таком ключе он просмотрел каждый экземпляр. Никакого торга
