— А теперь он герцог и может быть жестоким, и никто слова ему поперек не скажет. Ничего удивительного, что сегодня вечером он выглядел таким счастливым.
Они дошли до конца дорожки. Впереди сияли фонари, до них уже доносился шум толпы.
— Похоже, вы его очаровали, — произнес Каслфорд. — Он расспрашивал меня, хотел выяснить, кто вы такая.
— Лучше бы он меня не видел и не знал, как меня зовут. — Дафна изо всех сил старалась, чтобы в ее голосе не прозвучал страх, но мысль, что теперь Латам знает ее имя, ужасала ее. — Не думаю, чтобы я его очаровала, просто он догадывается, что я знаю о нем правду. И ему вовсе не нравится, что я дружу с людьми, чье мнение имеет значение в свете.
— Может, и так, а может, и нет. Если он начнет вас преследовать, скажите мне.
Дафна рассмеялась.
— На свете есть мужчины, которые могут посоперничать с вами, Каслфорд, но он не из их числа.
— Тем не менее вы должны мне сказать.
Они отыскали свою компанию и направились к лестнице. Каслфорд окликнул барку, ожидавшую их чуть ниже по реке.
Когда они ступили на палубу, Селия бросила на Дафну понимающий взгляд.
— Ты же знаешь, что от него одни неприятности? — тихонько произнесла она.
Дафна подумала, что речь идет о Латаме, и уже хотела согласиться, но тут сообразила, что подруга сделала свои выводы из их уединенной прогулки с Каслфордом.
Селия придвинулась еще ближе.
— Говорят, он делает своим любовницам великолепные подарки, так что если в голове одни глупости… впрочем, моя мать всегда говорила, что если уж приспичило повести себя скандальным образом, то с тем же успехом можно выбрать в соучастники не бедняка, а богача.
При упоминании о подарках взгляд Дафны метнулся к столу, затем она подошла поближе и всмотрелась внимательнее. Ничто не блестело рядом с ее местом. Или бриллиант упал на пол, или его подобрал кто-нибудь из слуг или из команды.
— Я его забрал. — У нее за плечом вырос Каслфорд. — Решил сделать комплект. Серьги. А это значит, ему нужна пара.
— Мне не нужны бриллиантовые серьги, и я не хочу, чтобы вы это делали.
— Я знаю, но вы все равно их получите, чтобы я смог увидеть вас в них и — должен добавить — больше ни в чем. Если захотите, можете потом продать.
Потом.
— И никогда не говорите, что герцог Каслфорд не умеет четко выражать любые свои намерения.
Глава 12
На следующий день стало жарко. Настолько, что Каслфорд, лежа утром в постели, подумал, что неплохо бы совершить загородную прогулку.
Это странно. Он терпеть не мог деревню.
Но только на этот раз, если он поедет, то возьмет с собой Дафну. Они смогут заняться любовью в озере. Никогда раньше это не казалось ему привлекательным, но стоило представить себе Дафну, обнаженную, блестящую от воды, как он резко переменил свое мнение.
В голове все еще роились эти картинки, когда ему принесли кофе и почту. Он перебрал письма, складывая их на голую грудь, и решил, что все они могут подождать до возвращения мистера Эдвардса. Однако в самом низу стопки обнаружилось толстое письмо от самого мистера Эдвардса.
Вряд ли будет правильным отдать человеку для ответа его собственное письмо, так что Каслфорд вскрыл конверт. Четыре сложенных страницы!
Начав с раздраженных жалоб на клопов, Эдвардс перешел к длинному, скучному, точному отчету о деятельности инженеров.
В конце третьей страницы интонации и почерк изменились. Мистер Эдвардс внезапно оборвал отчет и с видимым волнением нацарапал, что только что заметил какого-то незнакомца, следившего за домом. Он кинулся в погоню, но бесполезно — каким-то образом написанное передавало его затрудненное после погони дыхание, — однако теперь, раз деятельность инженеров привлекла внимание чужаков, которые нарушают границы собственности, он тревожится о дамах.
Он умоляет его светлость дать совет, как поступить с этим опасным осложнением, подвергающим риску как секретность дела его светлости, так и безопасность женщин, которых ему велено оберегать.
Он завершил письмо, сообщив, что пишет из дома леди, где занял позицию в парадной комнате с пистолетом наготове, и спросил, следует ли сообщить о случившемся миссис Джойс.
Прочитав последние слова, Каслфорд резко сел и выругался.
Он отставил поднос, откинул простыню, подошел к столу и написал ответ, не утруждаясь надеванием халата.
Он посоветовал мистеру Эдвардсу сделать все необходимое, чтобы уберечь дам, но также порекомендовал проявить здравый смысл. Для этого он предложил мистеру Эдвардсу на будущее оставаться в доме и позволить рабочим приходить к нему с отчетами прямо туда. Кроме того, он объяснил, что незнакомец, возможно, не представляет собой никакой угрозы. Затем он заверил секретаря, что хотя и полагается полностью на его суждение и храбрость, но все же будет лучше, если тот никого не застрелит без крайней необходимости.
Завершил он свое письмо требованием ни при каких обстоятельствах не беспокоить этим делом миссис Джойс, чтобы она не почувствовала себя обязанной, немедленно вернуться домой и тоже вооружиться пистолетом.
Решив, что он сумел предотвратить сразу две катастрофы — суд над мистером Эдвардсом за убийство, и отъезд миссис Джойс из Лондона, — Каслфорд заодно написал небольшое письмо самой леди.
Он заставил себя употребить достаточное количество слов, чтобы письмо получилось не слишком коротким и довольно изящным. А затем сообщил, что ему требуется ее присутствие на очередной встрече касательно собственности. Не будет ли она так любезна пойти ему навстречу и появиться у него завтра в пять часов дня?
Каслфорд запечатал оба письма и отдал их лакею, а затем, решив, что на сегодня поработал достаточно, вернулся в постель.
Жаркий августовский день может легко сжечь все иллюзии. Во всяком случае, Дафна проснулась на следующее утро все еще в некотором оцепенении. Ее всю ночь мучили сны, в которых принимали участие она, Каслфорд и кровать, сделанная из огромного бриллианта. Закончив завтракать, она уже снова чувствовала себя почти самой собой, именно так, немного печально, что опять так.
Нежась в лучах солнечного света, струившегося в окно спальни, она обдумывала все, случившееся вчера, и не щадила себя.
Она выпила слишком много вина. Хотелось бы ей обвинить в этом Каслфорда, который то и дело подливал ей в бокал — что было частью его коварного плана, — но она сама, по своей доброй воле, выпила столько, что полностью утратила здравый смысл.
Конечно, другой мужчина не воспользовался бы ее состоянием, но это же Каслфорд, ради всего святого! Чудо, что он не изнасиловал ее прямо там, у полотняной стенки.
