бесполезные рождественские подарки!
Димка сильно расстроился. Даже напился. Дни шли, а обида не отпускала. Никому он не нужен. Никто его не любит. Ни Жанна (ну это он всегда знал — не способна она на любовь), ни Даша, что бы там ни говорила мать. А если и любят, то так, для себя. Потому что он, как Даша сказала, «самый лучший». Во-во, самый удобный. Не пьет, помогает, хорошо зарабатывает. Только это им от мужика и надо. Да ну их обеих!
Он запретил себе думать об этом. Разводом не занимался. Жанне приспичило — вот пусть прилетает и разводится. На ее звонки не отвечал. Даше не звонил. Даже про Митю сейчас не хотелось думать. Сын, понятное дело, ни при чем. Его он не бросит. Но ему нужно время, чтобы подумать о своей дальнейшей жизни. К тому же всегда можно попросить маму забрать сына, а самому приезжать к родителям повидаться с ним.
Когда Колька вернулся к родителям, Диме стало немного легче. Хоть Кольку отпустили. Тоже втюрился, дурак малолетний! Значит, можно будет со временем восстановить отношения с братом. Еще не хватало им ссориться из-за бабы!
Их разговор состоялся спустя недели три. Раньше мама не советовала тревожить брата. Даша выставила его. Это понимали все. Колька вернулся обозленный на весь мир. Вел себя так же, как Димка. Пару раз крепко напился. Потом ушел в себя. На вопросы родных огрызался, пока не схлопотал от отца хороший подзатыльник. Это возымело благотворное действие, как отрезвляющая оплеуха при истерике. Отец никогда не бил сыновей, да и ругал редко, но, как говорится, метко. А тут он не только отвесил младшему леща, да еще и добавил при этом пару крепких словечек, самыми мягкими из которых были «слабак» и «сопли распустил от первой же юбки». Кольку попустило. А через некоторое время Людмила Викторовна увидела его во дворе с девушкой. Она перекрестилась тайком и позвонила Диме.
Димка приехал после работы. Мама возилась с ужином. Он поздоровался с отцом и, вытащив из пакета две бутылки пива, вошел в комнату брата. Колька сидел у компьютера.
— Привет, младшой! — сказал Дима, как бывало прежде.
— Привет, — небрежно ответил тот.
Небрежно, но не агрессивно, отметил Димка.
Он протянул брату бутылку и, открыв вторую, опустился на софу.
— Классная игра, — кивнул он на монитор компьютера.
— Ага, — согласился Колька и тоже открыл пиво.
— Какой уровень?
— Третий.
Братья прятали глаза, оттягивая серьезный разговор.
— Как в институте?
— Все то же. А у тебя? — вяло поинтересовался Колька.
— Ничего. Более-менее.
— У Дашки был? — первым не выдержал младший.
— Нет.
— Чего?
— Того, — в пол буркнул Димка. — Вот что, брат, давай как раньше. Нечего нам из-за бабы волками жить.
— Дашка не баба, — возразил он.
— Хорошо, — поправился он. — Я не так выразился. Но ссориться из-за женщин — дурное дело.
— Согласен. Как Жанна?
— Разводимся.
— Слышал. Мать говорила. А вообще как? Не приезжала?
— Нет.
— И развестись согласна?
— Ее идея.
— Да ну! — Колька словно хотел еще что-то сказать, но смолчал.
Братья молча глотали пиво, не чувствуя вкуса. Димке было неловко смотреть на младшего брата, он не знал, как продолжить разговор. Колька допил первым, аккуратно поставил бутылку на пол и развернулся вполоборота от компьютера:
— Свадьба когда? — спросил он.
— Не знаю.
— В смысле? — развернулся к нему младший.
— Ну я же еще не развелся.
Колька хмыкнул:
— Я вообще не верю, что ты когда-нибудь разведешься. С Дашкой говорил?
— Нет.
— Почему?
Димка скривил губы и большим глотком допил содержимое бутылки.
— Не хочу… пока, — отрезал он и тоже поставил пустую бутылку на пол.
— Из-за меня?
— При чем здесь ты?
— А чего тогда?
— Ничего. Хватит с меня женщин.
— Она меня выгнала. Как только мать сказала ей про твой развод, так и выгнала.
— Ну и что?
— А ты не понимаешь? — стал заводиться Колька. — Или ты просто так разводишься?
— Я же тебе говорю: это Жанна попросила развод. — Димка встал и подошел к окну. — Митька как?
— Болтает вовсю.
— Хочу повидать его.
— Ребята, ужинать! — как в детстве, позвала их мама.
Этот призыв из прошлого словно напомнил им, что они братья. Младший встал. Димка шагнул к нему, миг — и они обнялись.
— Брат, пойми, Даша не для тебя, — сказал Димка.
— Ладно, — пробормотал Колька, — разбирайтесь сами.
— Договорились, — примирительно хлопнул его по плечу старший брат. — Пошли ужинать.
Примирение братьев состоялось. Но к Даше Дима снова не поехал, а попросил маму забрать Митю в воскресенье.
Теперь каждый день он работал допоздна. По пятницам ходил с друзьями в ресторан. В выходные отсыпался, закупал продукты на неделю. Он стал находить в холостой жизни свои преимущества. Никто тебя не отвлекает на дурацкие сериалы, не тарахтит над ухом швейной машинкой, не захламляет дом обрезками тканей. Уборка — ерунда, десять минут пылесосом. Готовка при нынешних кулинарных отделах в супермаркетах — вообще не проблема. Сунул в микроволновку — и ужин готов. А домашней едой можно побаловаться и у мамы.
К родителям он приезжал теперь чаще. Мельком видел новую пассию брата. Колька сидел с ней во дворе. Мама сказала — соседка. Димка ее не узнал. Выросли соседские девчонки, барышнями стали.
Он все еще сердился на жену, но все-таки скучал по ней. И по Даше скучал. Но как раньше любил обеих, так теперь даже думать про них не хотел. Жанна сама приняла решение. Отговаривать ее он не станет. А Даша… Даша обидой занозила сердце. Иной раз казалось, никогда ее не простит. Вот только Митя… Ну, ничего, мама заберет его в воскресенье…
Но Даша не дала Митю бабушке. Причем не по какой-то уважительной причине, а просто отказала, и все.
— Почему нельзя? — изумилась Людмила Викторовна.
— Потому что Митя — мой сын. И я решаю, с кем он будет проводить время.
— Но мы-то, кажется, ему не чужие.
— Я сама хочу побыть с ним. И так вижу сына только по воскресеньям.
Людмила Викторовна не нашлась, что возразить.
А причина Дашиной несговорчивости была вот в чем. После ее выразительного недельного молчания Коля вернулся домой. Но Дима так и не появился. Даже не позвонил. Она ждала упреков, сцен ревности, неприятного разговора. Подготовилась к этому. А он не пришел вовсе. Даша ходила по дому, изнывая от ожидания. Звонил ли телефон, стучала ли в дверь соседка или с улицы был слышен шум подъезжающей машины — она вся была обращена в слух, вся, как натянутая струна. Но неделя шла за неделей, и со временем таяли ее надежды. Почему он не приезжает? Он же,
