на «послепапин» период и точно не могли содержать никаких тайн.
– Ой, смотри, это же в нашей школе! – обрадовалась Белка. – А что это за уродец с тобой рядом?
– Вообще-то это ты. Не помнишь?
– А чего я без волос?
– У тебя тогда вши завелись, волосы пришлось остричь.
– Да? – недовольно скривилась Белка, убирая фотографию подальше. – У меня нет такой карточки. Просто камера меня не любит.
Она немного помолчала, и я уже было подумала, что Белка пошла пятнами и обиделась, но тут она выдала:
– Давай напишем рассказ про наши приключения. И в космос его отправим, на Луну. А то прах как-то печально. А что? Думаешь, слабó нам миллион долларов заработать? Какая-никакая цель… Лучше, чем ватные шарики крутить и клизмы старичкам шпандорить.
– Да уж, – почесала я нос, – работы непочатый край.
У меня зазвонил телефон. Выслушав звонившего, я в обалдении уставилась на Белку.
– Чего там? – испугалась та.
– Начальник Кузьмы звонил. Сказал, что наш Майкл оказался чист душой. Кстати, самое интересное, в его крови не нашли снотворное, что я налила ему в стакан. Как же так?
– Так его настойку тогда выпила я, – беззаботно отозвалась Белка и почти сразу же подскочила: – Погоди, так что же это выходит? Я вырубилась после его настойки, в которую ты налила какой-то бурды?
– Не какой-то, а той чудодейственной отечественной, что ты с работы сперла, – принялась я оправдываться. – Помнишь, маминому Лене передавала от бессонницы? Я просто не успела отвезти на дачу, вот и воспользовалась.
– Значит, в моем мартини до этого ничего не было?
– Не факт, – опасливо отступила я, опасаясь, что Белка сейчас меня съест. – Может, было. Может, ты просто добавила…
– Если его отпустили, значит, никакой он не шпион. И никакого снотворного у него в рюкзаке не нашли. Так?
– Так, – покорно кивнула я, думая, что глупая Белка нравилась мне чуточку больше. А после усыпления препаратом она, повторюсь, стала какой-то слишком рассудительной. Побочка, не иначе. А еще говорят, у нас не умеют делать хорошие лекарства.
И тут же мы принялись восстанавливать ход событий. Выходило плохо. Бедный Майкл пришел в гости, был мил и любезен, а я пыталась опоить его, после чего шваркнула молоточком по голове.
– Но он крался, а потом кинулся! Ничего не понимаю, – пробормотала я, и мы синхронно вздрогнули: в дверь кто-то позвонил. Выглянув в глазок, я увидела Майкла. Белка тоже подскочила и, нырнув к замочной скважине, запричитала:
– Прости нас, Христа ради! Это все она…
– Девчонки, откройте, надо поговорить, – безо всякого акцента попросил из-за двери Майкл.
– В дом не пущу, – отозвалась я, дивясь переменам в речи американца. – Иди на лавочку, мы сейчас спустимся.
Я побежала одеваться, а Белка стала возмущаться моей черствости.
– Ничего страшного. Пока все не выясним, лучше общаться на улице, при свидетелях. Там бабки всегда сидят, суставы греют. При них он ничего нам не сделает.
– Ты все-таки думаешь… – побледнела Белка.
– Слыхала, как он на чистом русском заговорил?
Мы вышли, и меня сразу же атаковала пожилая колченогая соседка, копающаяся в цветнике под балконами.
– Сима, это к тебе кавалеры шастают? Ты им скажи, чтобы не курили, весь палисадник мне загадили. Я из клумбы бычков целую коробку вымела. Вот, гляди сколько. Специально собрала, буду каждому в лицо тыкать.
Я из вежливости заглянула в коробку и, заметив кое-что интересное, задержала взгляд.
Майкл сидел на лавочке у соседнего подъезда с разнесчастным видом и пил лимонад. Завидев нас, махнул рукой, и мы опасливо приблизились. Кажется, на левой скуле у него был едва заметный синяк.
– Да не бойтесь, не съем я вас. И зла не держу, – миролюбиво начал он, а я его перебила:
– Еще бы тебе зло держать. Зачем за нами шпионил?
– Да не шпионил я. Просто увидел вас возле музея. Ты мне понравилась, – глядя на меня в упор, зазывно заявил он. Белка обиженно фыркнула, но, вспомнив про Кузьму, быстро стихла. Зато я обалдела:
– В смысле? Ты же к Белке подкатывал?
– Чего сразу подкатывал? Ты куда-то ушла, я и подошел к Снежанне, взял телефончик. Подружки обычно за компанию легче знакомятся. А потом в гости пришел.
– Так ты американец или нет?
– Да мы русские. Ну, по крови. Я Миша. Уехали с родителями в Бруклин, когда мне пятнадцать было. Правда, я там не особо прижился. И вот недавно вернулся назад, в Москву. У меня тут бабушка. А под американца для солидности закосил, девчонки же любят иностранцев. Хотел поприкалываться, а потом уже правду рассказать. Ну, я же не совсем врал, у меня и гражданство есть…
– Идиотский юмор, – закатила я глаза, а Миша продолжил:
– Когда Белка вдруг вырубилась, я подумал, что это из-за спиртного. И пошел тебя позвать, чтобы ее перенести. Захожу – и ты лежишь. Я пощупал пульс, вроде живая. Испугался, что отравление. Я же мартини в ларьке купил. Кинулся к шкафу, аптечку искать. Думал, может, нашатырный спирт в доме есть. А ты меня сразу огрела… Ох и натерпелся я за эти дни, пока они мою личность устанавливали. Привлекли даже заместителя главы дипмиссии посольства США. Такой хороший мужик оказался.
– Ты с ним подружился? – охнула Белка, всегда питавшая к загранице странный пиетет.
– Ага, видел, вот как тебя. Болтали даже. Прикиньте, у него на лбу такое родимое пятно…
– Как у Горбачева?
– Не, натурально как карта. В форме США. Бывает же такое. Сразу видно – человек на своем месте. Хорошо, что с документами у меня был порядок, ну и заместитель заступился. Пришлось им меня отпустить. А что они там болтали про секретную космическую технологию?
Я присела на лавочку и вздохнула:
– Видимо, папа задал нам всем сверхзадачу: найти то, чего не было. И спасти любой ценой. Самое интересное, что дядя Арам верил в эти документы.
– Столько суеты из ничего. Столько народу, шум, гам, а ничего не нашли, – расстроилась Белка. – И космос профукали. Прости нас, Юра, мы все…
– Отставить пессимизм, – прервала я Белкины покаянные излияния Гагарину.
– Ты думаешь, все еще будет? – с надеждой глянула та на меня.
Я пожала плечами, улыбнулась и позвала Мишу пить чай. Тем более он очень рвался посмотреть мои детские фотографии.
– Наверное, ты на них очень смешная, – с нежностью глядя на меня, спросил Миша. А я снова подумала, что Миша симпатичный. И как я сразу не поняла, что он наш, отечественный. Улыбается сразу и ртом, и глазами. Искренне так.
Белка с удовольствием подсунула ему альбом, пока я занималась чаем.
– Вот тут, гляди, мы в пятый
