За окнами завывали ветер с дождем, но в этой теплой и комфортабельной комнате, защищенной плотными бархатными шторами с оборками и кисточками, спокойно горел огонь, а пламя свечей почти не дрожало.
Салли оглядывалась, стоя на ковре, восхищаясь книгами, мебелью и кожаными креслами. Ее поразило, как пламя свечей отражается в графинах, золоченых рамах и драгоценных европейских фарфоровых фигурках на каминной полке.
— Как мило, Итан. Не знала, что у тебя есть брат.
Ридли подошел к шкафчику, открыл серебряный портсигар и вытащил оттуда одну из тех сигар, что его сводный брат держал для посетителей. Ему нужно было закурить, чтобы прийти в себя.
— Я думал, ты вышла замуж?
— Я возьму одну из этих сигар, — заявила Салли.
Он зажег сигару и протянул ее ей, а потом взял вторую для себя.
— Ты носишь обручальное кольцо, — сказал он, — значит, ты замужем. Почему бы тебе не вернуться к мужу?
Она сознательно проигнорировала этот вопрос и поднесла палец с кольцом к свету.
— Это кольцо принадлежало моей маме, а ей досталось от ее мамы. Папа хотел оставить его себе, но я заставила его отдать кольцо мне. Мама всегда хотело, чтобы оно было у меня.
— Дай-ка посмотреть, — Ридли взял ее за палец и ощутил дрожь, как и всегда, когда дотрагивался до Салли. Он гадал, по какой случайности кости, кожа, губы и глаза сложились в такую потрясающую красоту в этом сквернословящем ребенке холмов с дурным характером.
— Прелестное, — он повернул кольцо на ее пальце, почувствовав ее легкое и сухое прикосновение. — И старинное, — он подозревал, что кольцо весьма старое, может, даже какое-то особенное, и попытался снять его с пальца, но Салли отдернула руку.
— Папа хотел оставить его себе, — она посмотрела на кольцо, — и я его у него забрала, — она засмеялась и затянулась сигарой. — И вообще, я, типа, не по-настоящему замужем. Не больше, чем если бы через метлу перепрыгнула [5].
Именно этого и боялся Ридли, но попытался не выдать свои опасения.
— Твой муж ведь скоро начнет тебя искать, правда?
— Роберт? — засмеялась она. — Ничего он не сделает. У кастрированного борова яйца и то крепче, чем у Роберта. А как насчет твоей подружки-леди? Что сделает Анна, когда узнает, что я здесь?
— А она узнает?
— Конечно, милый, потому что я ей скажу. Если только ты не дашь мне слово. То есть будешь заботиться обо мне как положено. Я хочу жить в местечке вроде этого, — она обернулась, осматривая комнату, восхищаясь ее комфортом, а потом снова взглянула на Ридли. — Ты знаешь человека по имени Старбак?
— Знаю одного мальчишку по имени Старбак, — ответил Ридли.
— Довольно симпатичный мальчишка, — кокетливо произнесла Салли. Пепел с ее сигары упал на ковер. — Он обвенчал меня с Робертом. Папа заставил его. Он сделал так, чтобы всё звучало будто по-настоящему, с книгой и всё такое, и даже сделал запись, прям как по закону, но я знаю, что это было не по-настоящему.
— Старбак вас обвенчал? — развеселился Ридли.
— Он был довольно мил. И правда мил, — она вздернула голову в сторону Ридли, желая вызвать у него ревность. — А потом я велела Роберту записаться в солдаты и приехала сюда. Чтобы быть с тобой.
— Но я здесь не останусь, — сказал Ридли. Салли наблюдала за ним своими кошачьими глазами. — Я отправляюсь в Легион, — объяснил он. — Я закончу свои дела здесь, а потом вернусь.
— Тогда я скажу тебе, милый, какие еще дела тебе нужно закончить, — Салли приблизилась к нему, с невольным изяществом пройдя по богатым коврам и натертому паркету.
— Тебе нужно найти местечко, где я буду жить, Итан. Хорошенькое местечко, с коврами вроде этого, с настоящими креслами и кроватью. Ты сможешь приходить ко мне, как и говорил. Ведь так ты говорил? Что найдешь, где я буду жить? Где ты сможешь быть со мной? И любить меня? — она прошептала последние слова очень мягко, подойдя так близко, что Ридли почувствовал запах сигары в ее дыхании.
— Да, так я говорил, — он знал, что не может противиться ей, как всегда знал и то, что как только они переспят, он возненавидит Салли за ее вульгарность и приземленность.
Она была ребенком едва ли пятнадцати лет от роду, но уже знала, как и Ридли, о своих сильных сторонах. Он знал, что она будет отчаянно драться за то, чтобы поступить по-своему, наплевав на разрушения, которые может при этом причинить. Так что уже на следующий день Ридли переселил ее из квартиры своего брата на Грейс-стрит.
Если бы Дилейни обнаружил свой драгоценный фарфор разбитым, он бы ни за что не согласился помочь Ридли, так что Итан снял ближайшую ко входу комнату в меблированных апартаментах на Монро-стрит, указав при регистрации себя и Салли как женатую пару.
Он умолял брата помочь:
— Да Бога ради, Бев! Она же ведьма, она все разрушит!
— Суккуб, значит, а [6]? Хотел бы я с ней повстречаться. Она правда так красива, как на твоем рисунке?
— Она необыкновенна, так что, Христа ради, забери ее у меня! Хочешь ее? Она твоя! — Ридли уже пытался избавиться от нее, представляя своим собутыльникам в салуне отеля «Спотсвуд». Но Салли, одетая в недавно приобретенный наряд, пусть и сводила с ума каждого офицера в отеле, отказывалась покидать Ридли. Она не собиралась извлекать глубоко засевшие в нем коготки ради неизвестности.
— Пожалуйста, Бев! — умолял Ридли.
«Как же я ненавижу», — подумал Бельведер Дилейни, греясь у камина, — «когда меня зовут Бев».
— Убивать ее ты не хочешь? — спросил он грозно.
Ридли, помешкав, затряс головой:
— Нет.
— И не дашь ей того, чего она хочет?
— Да не могу я.
— А просто отпустить ее?
— Да нет же, черт возьми.
— Сама она не уйдет?
— Ни за что.
Дилейни затянулся сигаретой и задумчиво выпустил колечко дыма в потолок.
— Подпаленный мост. Как по мне, так это забавно.
— Пожалуйста, Бев, пожалуйста!
— Я показал газетную заметку Ли, — произнес Дилейни. — Но он опроверг ее. Заверил меня, что это дело рук не наших людей. Думает, какие-нибудь разбойники подпалили мост. Наверное, тебе стоит сказать об этом Фалконеру. Разбойники! Он будет просто в восторге от этого словечка.
— Пожалуйста, Бев, Бога ради!
— Э нет, Итан, Господу точно не понравится то, что я собираюсь сделать с Салли. Ни на йоту не понравится. Но да, я могу помочь тебе.
Облегчение, которое испытал Ридли, глядя на брата, было почти осязаемым:
— Что ты собираешься сделать?
— Приведи ее ко мне завтра. Допустим, к углу Кэри и Двадцать четвертой, подальше от любопытных глаз. В четыре часа там будет стоять экипаж. Я могу быть там, а могу и не быть, в любом случае — заставь ее забраться в этот экипаж. А потом забудь о ней. Навсегда.
Ридли уставился на брата, разинув рот:
— Ты… ее убьешь?
Дилейни поморщился:
— Помилуй, не настолько я груб. Я… заставлю ее исчезнуть из твоей жизни. А ты будешь мне благодарен по гроб жизни.
— Буду, честное слово! — жалко поблагодарил его Ридли.
— Значит, завтра в четыре, на углу Кэри и Двадцать четвертой. А теперь иди к ней. Будь с ней поласковей, чтобы она ничего не заподозрила.
Полковник Вашингтон Фалконер игнорировал Старбака почти всё время, пока они ехали домой. Фалконер скакал рядом с капитаном Хинтоном, иногда с Мерфи, а иногда один, но всегда устанавливал высокий темп езды, будто хотел побыстрее отдалиться от места, где так неудачно закончился его набег.
Когда он наконец заговорил со Старбаком, то был резок и недружелюбен, хотя едва ли вел себя более обходительно с остальными. Но всё равно Старбак чувствовал обиду, в то время как Траслоу просто веселило дурное расположение духа полковника.
— Ты должен научиться избегать глупостей, — сказал Траслоу.
— Именно этим вы занимаетесь?
— Нет, но кто сказал, что с меня нужно брать пример? — засмеялся он. — Тебе следовало бы прислушаться к моему совету и взять деньги.
Траслоу получил в результате налета кругленькую сумму, как и те люди, что отправились с ним к поезду.
— Я предпочту быть глупцом, чем вором, — нравоучительно заявил Старбак.
— Неа, не предпочтешь. Ни один разумный человек так не поступит. И вообще, надвигается война, и единственный путь пройти через нее — это воровать. Все солдаты воруют. Ты крадешь всё, что тебе нужно, не у друзей, а у всех остальных. Армия не будет за тобой присматривать. Армия кричит на тебя, срёт на тебя и делает всё возможное, чтобы ты сдох с голоду, так что ты должен добыть всё, что сможешь заполучить, а лучшие добытчики — это те, кто лучше умеет воровать, — несколько шагов Траслоу проскакал молча.
— Думаю, тебе нужно радоваться, что ты приехал и помолился над моей Эмили, потому что благодаря этому я теперь за тобой присматриваю.
