— Но я ничего плохого не сделал!
— Тебе и не нужно было. Он хочет кого-нибудь обвинить. И посчитал, что если свалит всё на тебя, то ты ничего ему не сделаешь. Вот почему он выбрал тебя. Он ведь не мог свалить всё на меня, правда?
Траслоу пришпорил коня.
Старбак обернулся и посмотрел на ущелье. Мост не был поврежден, и кавалерийский налет, который должен был стать славной победой, которая положит начало триумфальному крестовому походу Легиона, превратился в мутный и вымокший под дождем фарс. И обвинили в этом Старбака.
— Черт побери, — выругался он вслух, бросая вызов своему Богу, а потом развернулся и последовал за Траслоу на юг.
— Тут действительно об этом? — Бельведер Дилейни держал в руках выпуск «Вестника Уилинга» четырехдневной давности, привезенный в Ричмонд из Харперс-Ферри. Хотя «Вестник» и был виргинской газетой, он поддерживал северян.
— Что? — Итан Ридли был расстроен и мало интересовался тем, что могли написать газеты.
— В прошлую среду грабители остановили пассажирский поезд, направляющийся на восток, один человек ранен, паровоз сошел с рельсов, — Дилейни кратко пересказывал заметку по мере того, как бегло ее просматривал.
— Четыре вагона сильно обгорели, товарный вагон и пассажиры ограблены, рельсы повреждены, их заменили на следующий день, — он уставился на Ридли через свои полукруглые очки для чтения в золотой оправе. — Ты же не думаешь, что это может быть тем самым великим триумфом Легиона Фалконера, а?
— Не похоже, что это Фалконер. А теперь послушай, Бев.
— Нет, это ты послушай, — сводные браться находились в квартире Дилейни на Грейс-стрит. Окна гостиной с бархатными шторами выходили на грациозный шпиль собора Святого Павла, а позади него виднелось элегантное белое здание Капитолия, где теперь заседало временное правительство Конфедерации.
— Это ты послушай, потому что я собираюсь прочесть тебе лучшую часть, — произнес Дилейни, преувеличивая удовольствие.
— «По их омерзительному поведению можно было бы решить, что бандиты, остановившие в среду поезд, были просто странствующими ворами, но воры не пытаются разрушить железнодорожные мосты, и эта жалкая попытка убедила власти, что злодеи являлись агентами южан, а не просто преступниками, хотя мы не беремся сказать, как их можно отличить». Ну разве не прелесть, Итан? «Всему миру теперь отлично известны манеры южан, потому что вся храбрость мятежников заключается в грабеже женщин, напуганных детях и в презренном провале попытки разрушить мост Анакансетт, который хотя и был слегка подпален, но смог пропускать грузы уже на следующий день». Слегка подпален! Ну разве это не весело, Итан?
— Нет, черт возьми, нет!
— А я считаю, что чрезвычайно весело. Давай-ка поглядим, смелое преследование кавалерией Огайо, задержанное дождями и вышедшими из берегов ручьями. Мерзавцы благополучно ушли, так что очевидно, преследование не было уж настолько смелым. Считают, что налетчики отступили на восток, в долину Шенандоа. «Наши братья на востоке Виргинии, которые так любят хвастаться своей великой цивилизацией, похоже, послали этих людей в качестве эмиссаров этого преувеличенного превосходства. Если это было лучшее, на что они способны, то мы надеемся увидеть их воинское мастерство, будучи полностью уверенными, что национальный кризис долго не продлится и что славный Союз воссоединится в течение каких-нибудь нескольких недель». О, великолепно!
Дилейни снял очки для чтения и улыбнулся Ридли.
— Не очень-то впечатляющее описание, если это был твой будущий тесть. Один подпаленный мост? Ему стоило бы сделать что-нибудь получше!
— Бога ради, Бев! — взмолился Ридли.
Дилейни торжественно сложил газету, а потом положил ее на полку из розового дерева рядом с своим креслом, где лежали другие газеты и журналы.
Уют его гостиной придавали кожаные кресла, большой круглый полированный стол, книжные полки у каждой стены, гипсовые бюсты великих уроженцев Виргинии и большое зеркало над камином в позолоченной раме с держащимися за руки херувимами и летящими ангелами.
Некоторое предметы из драгоценной коллекции фарфора Дилейни стояли на каминной полке, другие — среди книг в кожаных обложках. Дилейни снова заставил брата ждать, пока полировал полукруглые очки и тщательно укладывал их в футляр с бархатной подкладкой.
— Что, черт возьми, — наконец спросил он, — ты собираешься делать с проклятой девчонкой?
— Хочу, чтобы ты мне помог, — жалко промямлил Ридли.
— С какой это стати? Девчонка — одна из твоих шлюх, а не моих. Она искала тебя, а не меня. Она носит твоего ребенка, а не моего, и месть ее отца угрожает твоей жизни, а уж точно не моей, мне и правда нужно продолжать?
Дилейни встал, подошел к камину и взял одну из сигарет, обернутых в желтую бумагу, которые ему привозили из Франции, и которые сейчас, как он полагал, станут на вес золота.
Он прикурил от горящего уголька из камина. Поразительно, что в это время года понадобилось зажигать камин, но дожди с грозами, пришедшие с востока, принесли с собой не по сезону холодные ветра.
— И вообще, что я могу сделать? — продолжал он беззаботно. — Ты уже пытался от нее откупиться, и ничего не вышло. Очевидно, тебе следует заплатить ей больше.
— Она просто вернется, — сказал Ридли. — И будет возвращаться снова и снова.
— Так чего конкретно она хочет? — Дилейни знал, что ему придется помочь сводному брату, по крайней мере, если он хочет продолжать наживаться на поставках Легиону Фалконера, но ему хотелось еще немного помучить Итана, перед тем, как согласиться найти решение проблемы, возникшей из-за неожиданного появления в городе Салли Траслоу.
— Она хочет, чтобы я нашел ей где-нибудь место, чтобы поселиться. И ожидает, что я за это заплачу, а потом буду давать ей денег каждый месяц. И конечно, я должен содержать ее бастарда. Хрень Господня! — злобно ругнулся Ридли, вспоминая все эти непомерные требования Салли.
— Бастарда не только ее, но и твоего, — безжалостно заметил Дилейни. — Кстати, моего племянника! Или племянницу. Думаю, я предпочел бы племянницу, Итан. Это будет сводная племянница, как думаешь? Может, я могу стать ее сводным крестным отцом?
— Не будь таким бесполезным, черт побери, — сказал Ридли, бросив сердитый взгляд через окно на залитый дождем город. Грейс-стрит была почти пуста. Лишь один экипаж громыхал в сторону площади Капитолия и два негра укрылись на крыльце методистской церкви. — У миссис Ричардсон есть кто-нибудь, кто умеет избавляться от детей? — обернулся Ридли. Миссис Ричардсон возглавляла бордель, куда его сводный брат вложил значительную сумму денег.
Дилейни деликатно пожал плечами, что могло означать практически что угодно.
— Кстати, — продолжал Ридли, — Салли хочет сохранить бастарда и говорит, что если я не помогу, она расскажет обо мне Вашингтону Фалконеру. И своему отцу расскажет. Ты знаешь, что он со мной сделает?
— Не думаю, что устроит совместную молитву, — хихикнул Дилейни. — Почему бы тебе не отправить эту неудобную девчонку на предприятие Тредегара и там оставить на отвалах?
Металлургический завод Тредегара у реки Джеймс был самым мерзким, темным и мрачным местом в Ричмонде, и происходившие в его дьявольских уголках трагедии не слишком тщательно расследовались. Мужчины гибли в драках, шлюх в переулках резали ножами, а мертвых или умирающих детей бросали в грязные канавы. Это был кусочек ада в центре Ричмонда.
— Я не убийца, — угрюмо заметил Ридли, хотя, по правде говоря, подумывал о подобном чрезвычайном, но спасительно жестоком действии, но слишком боялся Салли Траслоу, которая, как он подозревал, прятала где-то среди своих пожитков оружие. Она пришла к нему три дня назад, появившись в квартире Бельведера Дилейни вечером.
Дилейни находился в Уильямсберге, заверяя завещание, и Ридли был в квартире один, когда Салли позвонила в дверь. Он услышал какую-то суету у парадной двери и спустился вниз, обнаружив Джорджа, домашнего раба своего брата, спорящим с мокрой, грязной и злой Салли.
Она протолкнулась мимо Джорджа, который со свойственной ему почтительной вежливостью пытался не пустить ее в дом.
— Скажи этому ниггеру, чтобы убрал от меня лапы, — крикнула она Ридли.
— Всё в порядке, Джордж. Это моя кузина, — произнес Ридли, а потом отдал распоряжения, чтобы грязную лошадь Салли отвели на конюшню, а саму Салли проводили наверх, в гостиную его брата. — Какого дьявола ты здесь делаешь? — спросил он в ужасе.
— Приехала к тебе, — провозгласила она, — ты ведь сам приглашал.
С ее оборванной одежды на лежащий перед мраморным камином прекрасный персидский ковер Дилейни капала вода.
За окнами завывали ветер с дождем, но в этой теплой и комфортабельной комнате, защищенной плотными бархатными шторами с оборками и кисточками, спокойно горел огонь, а пламя свечей почти не дрожало.
