— Хорошо. У меня есть несколько вопросов, — говорит Кэмпбел. — Начиная с… вы сказали, что он однажды пытался вас изнасиловать. Почему вы не сообщили об этом еще тогда?
Я чувствую, как мое лицо горит. Я смотрю в пол, и пожимаю плечами, говоря: — Я думаю, мне было стыдно. Я была пьяна, и думала, что знаю его лучше, и… Я не знаю точно почему. Я просто хотела, чтобы все закончилось. И я думала так еще несколько недель назад.
— Что такого произошло, что вы изменили свое мнение?
— Рэнди появился в баре на 1020 и начал преследовать меня. Когда он не отпустил меня, Келли пшикнула перцовым батончик ему в глаза, и охранник вывел его.
Кэмпбелл хмурится, затем говорит:
— Уже дважды вы говорите, что были пьяны. Несовершеннолетняя.
Я киваю, глядя в сторону.
— Что насчет вечера? Вы пили?
— Нет.
— Почему нет? Ты напилась с ним прошлой весной и затем в Баре 1020, почему не прошлой ночью?
— Мой парень не пьет. Я не хотела, чтобы ему было неловко.
— Понимаю. Должно быть, это Дилан Пэриш.
Я киваю.
— Значит, Дилан не пьет. Как долго вы встречаетесь?
Это был сложный вопрос. Я ответила, как могла. — Мы встретились на программе обмена учеников три года назад и были вместе после этого. Но мы разошлись в феврале прошлого году, пока он был в Афганистане. Затем, совсем недавно мы снова стали вместе.
— Как давно.
— Несколько недель.
— У Рэнди Брюера были основания полагать, что вы двое вместе?
Я качаю головой. — Я ясно дала ему понять, что не хочу с ним ничего общего.
— Скажите, как вы оказались наедине с ним. Вы в темном коридоре с парнем, который, как вы утверждаете, пытался вас ранее изнасиловать. В короткой юбке. Как это случилось?
В короткой юбке? Что за черт?
— Я пошла за водой. Я не знала, что Рэнди был на вечеринке, но он появился на кухне, пока я была там, и вытолкнул в коридор. Я пыталась уйти от него.
— Итак, ты пошла по собственной воле и привела его в коридор.
— Нет! Почему вы говорите со мной так, будто это моя вина?
— Мисс Томпсон, я просто пытаюсь добраться до сути произошедшего. Молодой парень находится в больнице с подозрением на перелом основания черепа. Мне надо знать, играли ли вы в какие-нибудь игры. Может, пытались заставить вашего парня ревновать? В том плане, что я бы ревновал, если бы пришел и нашел девушку как вы в темном коридоре с парнем, чья рука под вашей юбкой.
Я ничего не могу поделать и начинаю плакать, в отвращении и гневе.
— Вы не правы. Понятия не имеете, о чем говорите.
— Тогда помогите мне понять.
— Я уже сказала вам. Я пыталась обойти его. Он прижал меня к стене, и я закричала, а потом он закрыл мне рукой рот. Я боролась изо всех сил, — мой голос срывается на крик. — Хотите, покажу вам чертовы синяки?
— Не думаю, что это будет необходимо, мисс, знаю, что персонал больницы сделал снимки. Хорошо, давайте пройдем это снова. Прошлой весной вы встречались с Брюером.
— Мы встречались ровно два раза.
— Точно. Пока твой парень был в армии.
— После того как мы расстались!
— Итак, вы идете с ним, несовершеннолетняя, пьяная и начинаете заниматься сексом и хотите остановиться?
— Нет! Он толкнул меня на кровать! Если бы его соседи не вернулись, когда они вернулись, не знаю, чтобы произошло!
— Попались. Его соседи пришли, вмешались, и вы… что? Позвонили в полицию? Сообщили? Сбежали?
Я уставилась в пол.
— Да, я сбежала. И я пыталась забыть об этом.
— Итак, он приходит на престижную вечеринку в пентхаусе и пытается изнасиловать вас, и в итоге заканчивает с переломом основания черепа. У меня это все не вяжется. Если бы вы хотели сообщить об этом прошлой весной, это одно. Вы говорите, что Дилан не пьет. Знали ли вы, что он употребляет наркотики?
— Что?
— О, вы не знали. Да, он напичкан ими. Наркотики, в том числе.
Я качаю головой. — Вы знали, что кость в его правой ноге была измельчена бомбой на обочине в Афганистане девять месяцев назад? Обезболивающие по рецепту.
— Что случилось с его рукой? Почему она в повязке?
Я сглатываю и шепчу: — Мы спорили, и он… он ударил стену.
— Господи, говорит Кэмпбелл. — Он ударил стену достаточно сильно, чтобы повредить собственную руку?
Я киваю. — Это не то, чем кажется.
— Ты должна быть благодарна, что он не ударил тебя, малышка.
— Дилан никогда так не сделал бы.
— Послушайте, мисс Томпсон. Хорошо, я понял. Я сам служил в Ираке. Но позвольте сказать вам, когда кто-то подсаживается на наркотики и зол, иногда они не могут различить стены, которые бьют, и девушек, которых бьют. Вам нужно прекратить защищать его и побеспокоиться для разнообразия о себе.
— Я не хочу больше с вами разговаривать.
— Я не спрашиваю, хотите ли вы этого, мисс Томпсон.
— Если вам больше нечего мне сказать, вы можете поговорить с моим адвокатом. Дискуссия окончена.
Я встаю и смотрю на них, а потом медленно и спокойно говорю. — То, чего я не понимаю, заключается в следующем. Почти все вопросы, которые вы мне задавали, были с целью обвинить меня, жертву, или Дилана, который защищал меня. Почему вы не задавали вопросов про Рэнди Брюера? Почему вы не заинтересованы в нем? Он насильник! — мой голос поднялся до крика, когда я закончила предложение.
Я поворачиваюсь, открываю дверь и выхожу из кабинета.
— Мы уходим, — говорю я Керри и Келли. — Шерман звонил?
Кэрри кивает. — Он сказал… никакого контакта. Дилан должен явиться на слушание по поводу предъявления обвинения в понедельник, где решиться, назначить ли залог.
Понедельник. Боже, две ночи в тюрьме. Только Бог знает, что происходит там с ним. Это так несправедливо. Я с трудом сглатываю. Нет ничего, чтобы я могла сделать, кроме как стараться изо всех сил помочь ему, когда придет время.
— Тогда давайте пойдем спать. Не возражаете, если мы соберемся вместе, все мы, чтобы понять, если и как мы можем помочь ему?
Кэрри и Келли уставились на меня, раскрыв рты.
— Я не знаю, что мы можем сделать, — говорит Келли.
— Это то, что мы должны понять. Что я знаю то, что он там один, потому что защищал меня. Теперь моя очередь защищать его, и я сделаю, что смогу, с вашей помощью или без нее.
Все выглядят потрепанными. Когда мы собираемся за большим круглым столом в задней части «Закусочной Тома» следующим утром. Глаза Кэрри покрасневшие и опухшие, и она одета в джинсы и свитер-пуловер. Она выглядит такой же расслабленной, какой я всегда ее вижу, но также опустошенной. Она сидит рядом с Реем Шерманом, меня позабавило бы это, если бы это происходило в другое время. Шерман единственный, кто выглядит нормально. Бодрствующий, заполняющий свой желудок тысячью футами еды. Эти двое прибыли вместе, и у меня забавное чувство, что они провели вместе всю ночь.
