Глава 24
В нос бил приторно-сладкий запах яда. Медовая отрава, надышавшись которой любой выхаркает свои лёгкие за несколько секунд. Если, конечно, ему не вколют противоядие. Но вряд ли Оржевски заготовил парочку шприцов.
— Животное.
Губы кривит излом брезгливой усмешки, а тонкий прищур глаз сверкает металлическим холодом. Золотые крапинки в них совсем тусклые, не живые. Не такие, как у Николь…
— Понравилось трахать эту маленькую шлюшку? Наверняка она сама к тебе лезла в трусы… Такая у них порода — стоит только пальцем поманить. Грязная кровь.
Ну и ублюдок! Как можно было думать, что у Николь и этой мрази есть что-то общее? Между ними пропасть размером со Вселенскую бесконечность.
Взгляд метнулся в сторону сидевшей на стуле женщины. Карамельные волосы растрепаны, на всю левую щеку синяк, но и без этого Дарк видел — Николь очень похожа на свою маму. Как сестры.
— Симпатии — отличный рычаг, животное, — издевательски хмыкнул Оржевски. — Скоро прибежит и девчонка. Жаль, что развлечение будет не таким занятным… Потаскушка готова на многое ради своей мамочки. Убьет тебя по первому щелчку или раздвинет ноги перед любым из моих парней.
Грохот выстрела и скулёж волка прозвучали одновременно. Бедро опалило кипящей болью, но Дарк только плотнее сжал губы. Вокруг полно токсина. Несколько вздохов — и будешь корчиться на полу, харкая сгустками крови. Для себя Оржевски предусмотрительно использовал антидот. Яд на него не действовал. И на мать Николь, очевидно, тоже.
Секунды вонзались в лёгкие крохотными ледяными иголочками. Затягивали петлю удушья все туже и туже. Оборотни могут не дышать гораздо дольше людей. Минут десять, иногда и больше. Его рекорд — семнадцать и двадцать три секунды. Но, похоже, время установить новый.
— Интересно, как долго ты выдержишь… — задумчиво продолжил Оржевски. — Помнится, у меня была одна рабыня. Строптивая молоденькая сучка, которую не сломал конвейер. Она сдохла только на вторые сутки развлечений.
Ублюдок провоцировал его так же, как любил это делать с Николь. Давил на больное, пытаясь вывести из равновесия.
Возможно, несколькими неделями раньше это бы сработало, но сейчас волку было за что бороться.
На тяжеловесном столе мигала голографическая клавиатура компьютера. Несколько нажатий чтобы остановить подачу отравы. А потом распахнуть двери — и охрана свалится в предсмертных корчах. Но как до него добраться?
Молчавший до этого волк тихонько зарычал. Потянулся куда-то вверх, словно пробуя выбраться на волю, но вместо привычной боли в суставах по коже вдруг поползло легкое онемение. Затушило боль в плече, прошило насквозь бедро, оплетая мышцы приятно-колкими лентами регенерации.
Дарк застыл, опасаясь поверить собственным ощущениям. Мать твою, невозможно так быстро…
На задворках сознания мелькнула идиотская мысль, что Айс его из клиники месяц не выпустит. А в следующее мгновенье Дарк уже «давился» воздухом.
Оржевски отвлекся только на секунду. Опустил пистолет, уверенный в своей победе. И этого хватило для отчаянного рывка. Тело швырнуло вперед до треска рвущихся в напряжении мышц, и кабинет смазался перед глазами коричнево-золотым пятном, а на очередной стук сердца пальца уже сжимали податливую когтям плоть.
Испуганный хрип прозвучал райской музыкой. Ему вторил хруст сломанной кости и звук упавшего на пол пистолета.
Отшвырнув потерявшего сознание Оржевски в сторону, Дарк грохнул по столу кулаком, прерывая программу накачки газа, и почти в слепую ввел команду на открытие дверей.
Охрана не успела сообразить, в чем дело. Яд хлынул из комнаты, и коридор наполнил надсадный кашель и стоны. Четыре тела рухнули на пол.
Дарк судорожный вдохнул. Легкие обожгло остатками яда, но регенерация исправно заживляла ткани. Во рту появился незначительный привкус крови и тут же пропал. Дышать можно без риска свалиться замертво.
Не тратя ни секунды времени подскочил к женщине, перед этим не забыв прихватить пистолет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рука, — всхлипнула бедняжка, когда он попытался избавить ее от наручников.
Вот черт. Быстрый осмотр подтвердил — запястье сломано.
— Я пыталась ударить…
Так вот в кого Николь такая боевая.
— Вам надо в больницу, — пробормотал, разрывая цепочку наручников. И, волчьим чутьем предугадывая материнское беспокойство, добавил. — Николь в безопасности. Вы скоро увидитесь. Но сейчас надо уходить.
Женщина кивнула, оставляя все вопросы на потом. Хорошо. Он как-то не готов объяснять, кем приходится Николь. Да и как тут объяснишь правильно? Закопают его рядом с Оржевски.
— Дайте мне минуту.
А сам в компьютер полез. Пробежался по клавиатуре, пытаясь перебросил себе кое-какую информацию, но браслет почему-то отказался работать с первого раза. Вот черт… Скол в районе экрана. Повредил во время падения, когда Конрад ему сеть под ноги швырял? Неважно, в любом случае его можно использовать как носитель информации, чем Дарк и воспользовался. На некоторых файлах стоял жесткий блок доступа — ему не по зубам, но люди Клэрис с этим разберутся. Да, в Верхнем Нью-Йорке скоро будет очень жарко. Пора показать людям, чем живет верхушка.
В ушах тихонько зазвенело, и обострившийся слух уловил топот. Волк тут же подсказал, что это свои. И точно, через несколько секунд показались очень знакомые фигуры. Быстро осмотрели погибших охранников, рассредоточились по кабинету и взяли на прицел все еще бессознательного Оржевски.
— Надо уходить, — глухо проговорил крайний справа. — Наша обманка долго не выдержит. Скоро тут будет полно копов.
Да, пора бы и честь знать… Дарк разорвал соединение с компьютером. Все готово. Практически.
Вернувшись к неподвижному ублюдку, он за шкирку отволок его к массивному шкафу. Громадина на ножках щеголяла позолотой и красным деревом. Внутри книги — целое состояние, прибавлявшее мебели вес. Такой не сдвинет даже оборотень. И очень удачно, что Оржевски всегда при параде и галстуке. Вот последнее очень понадобится.
Легко перехватив удар очнувшегося мужчины, Дарк с превеликим наслаждением заломал обе руки и прикрутил их к ножкам шкафа.
— Грязное животное, — зашипел Оржевски, но в серо-стальных глазах искрила паника. — Мой род все равно продолжится. Хотя бы в твоих выродках щенках. Живи с этим.
Чиркнули когти, и треск рвущейся плоти закончил прощальную речь на предсмертном хрипе.
— Николь попросила убить тебя медленно, — ухмыльнулся, наблюдая за безуспешными попытками ублюдка запихнуть кишки обратно в живот. — Наслаждайся.
И, для надежности перебив багрово-сизые петли в нескольких местах, Дарк встал и направился к замершей у стены женщине. Та не смотрела. Просто отвернулась, осторожно прижимая к себе сломанную руку.
— Мы можем идти, — кивнул парням.
Один из ребят живенько взял пленную под локоть.
— Вам надо к врачу, мэм. Не волнуйтесь, вас больше не потревожат… — с ходу начал забалтывать шокированную женщину.
Дарк тоже направился к выходу, а в спину летела сдавленная брань и стоны. Но с такими ранами долго не живут, и через несколько минут на роскошном персидском ковре появится свеженький труп.
Сколько раз он представлял себе этот момент? Как смаковал каждую секунду агонии, пусть даже если придется расплатиться за нее собственной жизнью, а в итоге пшик. Ничего, кроме желания скорее стиснуть Николь в объятьях и сообщить, что Оржевски пришел конец, и все как она хотела — медленно и больно. Жажда мести и слепая ярость испарились, вытесненные букетом совсем других чувств.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кстати, о букете… Взгляд зацепился за стоявшую на декоративной зеленой горке чайную розу. Снежно-белая, она источала сладковатый аромат, а изящные бутончики густо украшали темную зелень.
Дарк притормозил. Цветы... Наверное, стоит захватить их собой. По крайней мере, лучше получить по морде веником, чем маленькими царапучими ноготками. Николь точно не обрадовалась, узнав, что он подлил в воду специальный препарат.
