С мадам Вегой он познакомился года три назад. Как-то раз днем он добирался до нужного места пешком – по тактическим соображениям подобные прогулки по дорогам средь бела дня были совершенно недопустимы, и Казье прибегал к ним только в самых крайних случаях – и, завидев полицейский автомобиль, заскочил в ее крошечный салон через заднюю дверь. Вега была изрядно удивлена, увидев незнакомого мужчину, выходящего из ее ванной, однако кричать не стала и выгнать тоже не пыталась. Она, похоже, тотчас сообразила, что этого человека преследуют. Не выразив ни малейшего испуга, эта дама предложила ему чашечку растворимого кофе с ореховым печеньем двухдневной давности, приобретенным в дешевой лавке поблизости, – единственное угощение, оказавшееся у нее дома.
Веге было за сорок. Длинные черные вьющиеся волосы, тронутые сединой, украшали разноцветные бусинки. Большие черные глаза, круглое хорошенькое личико, тяжелые округлые груди, сильные пальцы и руки, тонкая талия и крепкие ягодицы, стройные ноги. Она походила на цыганку, но уверяла, что ее родные – еврейские беженцы из Чехословакии. Вега не возражала, когда Казье проверил дом, осмотрел все входы и выходы и удостоверился, что у хозяйки нет ни друга, ни жильцов, ни детей, ни мужа. Она сказала, что видит, как он напуган, понимает, что ему грозит опасность, и разрешила остаться, обещав помочь в меру сил.
Ему хотелось лишь затаиться и отоспаться. Она провела его в укромный уголок на чердаке. Осмотрев его и обнаружив минимум три способа выбраться оттуда, она согласился и лег спать. Проснувшись, увидел, что она сидит рядом и ждет. Оказывается, пока он спал, она составила для него полную астрологическую карту. Он слушал с интересом, но немного недоверчиво, пока она не заговорила о жизни Анри Казье в прошлом. Она угадала дату его рождения с погрешностью всего в неделю, затем час рождения с погрешностью лишь в два часа и, наконец, совершенно точно назвала страну – он родился в Нидерландах, хотя воспитывался и рос в Бельгии. И она все это угадала.
Как человек по природе недоверчивый и осторожный, Анри Казье сперва подумал было, что Веге удалось раздобыть какие-то сведения о нем. Ведь он, Казье, становился в Америке не менее заметной фигурой, чем был в Европе. Но это отняло бы у нее уйму времени и усилий, не говоря уже о том, что доступ к такого рода сведениям в Ньюбурге был строго ограничен. Оказывается, ничего подобного: она узнала о нем все, просто изучив его внешность, а затем обратившись к своим многочисленным книжкам и справочникам по астрологии; узнала и соединила неким невероятным мистическим образом эти отрывочные фрагменты в цельную картину. Она говорила о его военном прошлом, его бесстрашии, нежелании считаться с другими. О его грубой напористости, стремлении к успеху, его энергии и силе. Она узнала, что он был женат, но детей в браке не нажил, несмотря на большое желание иметь их. Впрочем, это было только начало, а дальше она начала говорить ему уже совсем невероятные вещи.
Оказывается, рождению Анри Казье сопутствовало удивительное, редкостное сочетание планет: Солнце, кровавый Марс, названный так в честь античного бога войны, затем Юпитер и Луна. Все они тогда оказались в созвездии Скорпиона, а потому Анри Казье был Скорпионом в четвертой степени и обладал следующими ярко выраженными качествами: высоким интеллектом, скрытностью, страстностью и силой. До сих пор Вега еще ни разу не встречала людей с подобным расположением звезд. Если и могли сочетаться в одном человеке такие свойства, как стремление к богатству, огромная сексуальная энергия, звериная напористость и божественная непобедимость, то Анри Казье обладал каждым из них в полной мере. Лишь несколько человек в истории рода людского обладали подобной астрологической картой, таким набором покровительствующих судьбе планет: военачальники Наполеон Бонапарт, Улисс, Александр Македонский; политики Линкольн и Гитлер; военные мыслители Сен-Цу и Клаузевиц. Гадания по ладони и на картах тоже подтверждали это, хотя и одного взгляда на сидевшего перед ней мужчину было достаточно. Шрамы на его теле говорили о боевом прошлом, звезды предсказывали, что и будущее его тоже связано с войной. Судьбой его правил Марс, а влияния других, “мирных” знаков и планет не наблюдалось.
Обычно Казье оценивал астрологов по количеству точно угаданных ими фактов его биографии, но с Джон Энн Вегой этот вариант не проходил. Можно было подумать, что она писала его биографию, а уж потом создала в его честь панегирик и эпитафию. Будущее она ему сулила не слишком радостное. Его ждали многочисленные приключения, переживания, богатство и власть, но жизнь он должен был прожить недолгую, одинокую и полную опасностей. Она заметила, что ничего удивительного тут не видит – ее собственная жизнь тоже была полна событий и приключений, хотя и отмечена одиночеством.
Не слишком удивила ее и его атака. Она была слишком хорошей профессионалкой и уже достаточно успела узнать о Казье, когда в нем вдруг пробудился рычащий яростный зверь, а потому восприняла это с профессиональным хладнокровием.
Пожалуй, после убийства изнасилование – это лучший способ заставить женщину молчать. Ибо очень немногие женщины решаются рассказать, что были изнасилованы, особенно если они одиноки. Это также лучший способ напугать женщину и сделать ее своим союзником. Казье был настырен и жесток, но не стал причинять ей телесных увечий. Он заставил Вегу раздеться перед ним, сначала заняться оральным сексом, затем раздвинуть ноги и умолять, чтобы он ее изнасиловал. И не потому, что ему нравилось все это или он считал, что ей нравится быть в подчиненном положении жертвы, но потому, что это еще больше связывало ее, унижало, давало больше поводов молчать о случившемся, стремиться подавить в своем сознании само воспоминание об этом событии. И сколь беспомощно ни выглядела она в те минуты, все же неким непостижимым и ужасным образом она была его соучастницей.
Это изнасилование было актом насилия над человеком, в нем вряд ли можно было усмотреть чисто сексуальные побуждения, но мотивацией стало не ограбление, не убийство или нанесение увечий. Оно походило на пробуждение к жизни величайшего из террористов в истории человечества, своего рода духовное крещение Анри Казье, превращение его в самого сатану в обличье человека. Она могла бы смириться с этим и жить или отвергнуть это и тогда умереть, но он вовсе не старался раскрыть перед ней свою тайну. Да и не было нужды. Джо Энн Вега подобно другим беспомощным жертвам Казье поняла это, едва успев заглянуть ему в глаза, глаза убийцы. Да, это изнасилование было актом насилия, но оно обещало еще больше насилия после того, как чары разрушатся.
Он заставил ее вылизать языком все свое тело, затем ушел, не сказав ни слова – не угрожая, не насмехаясь, не оскорбляя. Ушел, воткнув в деревянную раму окошка возле задней двери маленький нож. Предупреждение. И обещание вернуться.
И он возвращался, два-три раза в год. Насилия больше не было, они стали любовниками... Они спали и мылись вместе, изощренно и неутомимо занимались любовью, рассказывали друг другу о своей жизни. Занятия любовью с Анри Казье напоминали битву с пламенем или гигантской океанской волной – от него исходили тот же жар, та же мощь, та же неукротимая энергия. Вега стала его духовным наставником, его советчиком, и еще она постоянно изучала этого мужчину. Хотя отношения их можно было назвать исполненными страсти, он никогда не был по-настоящему близок ей, никогда не выказывал стремления осесть, хотя подмечал все ее нужды и обеспечивал защиту и безопасность, как ни один мужчина прежде. Он давал ей деньги, не слишком много, чтобы откладывать на черный день или привлекать к себе излишнее внимание, но вполне достаточно, чтобы не зависеть теперь от заработка гадалки. У Веги было два врага – член местного городского совета, который мечтал вышвырнуть ее из города на том основании, что она якобы торгует наркотиками (на самом деле она отказала ему в любви), и соседский парнишка, который, напившись, иногда ломился к ней в дверь. Оба они таинственно исчезли. Джо Энн ни разу не говорила о них с Казье.
Джо Энн знала, что Казье придет к ней, знала также, что этот наезд будет не похож на другие. В его отсутствие она продолжала изучать его гороскоп и как раз перед налетом на Сан-Франциско закончила новый. Она знала, что он задумал, задолго до того, как весь мир услышал об этом чудовищном теракте. Карты сулили огонь, кровь, боль, но не говорили о его смерти, как прежде. Вообще все дурные знаки – недолгая жизнь, страдания, одиночество – в картах отсутствовали. Человек, который скоро должен был появиться у нее, не был более человеком, он перевоплотился. Так говорили карты.
На улице стояла темень и лил такой сильный дождь, что казалось, струи его вот-вот ворвутся в дом сквозь закрытые окна. Вега докурила сигарету в своей гостиной (она же спальня), отделенной от приемной и кухни тонкой перегородкой, и уже направлялась на кухню, чтобы вытряхнуть пепельницу, как вдруг увидела его, стоящего в дверном проеме. Он успел раздеться до пояса и, очевидно, стоял так уже несколько секунд, судя по натекшей под ним луже, однако не произносил ни слова. За пояс джинсов был засунут маленький револьвер.
