что в кладовых Лавки Чудес спрятано нечто, что лучше не вытаскивать на свет без веского повода.
— …сполна расплатилась, — раздался капризный голос на лестнице, что вела в квартиру Саломеи. — Почему ты заставляешь меня страдать?!
Кто-то из клиентов? Но Саломея никого не пускает наверх! Самой Лунар пришлось потом и слезами заслужить право подниматься на второй этаж, не убеждая каждый раз домашнего сфинкса-охранника, что ей разрешили. Саломея в сфинксе души не чаяла, несмотря на его паскудный характер и мерзейшие похабные загадки.
— Здесь я решаю, когда ты расплатилась, — Саломея была равнодушна и спокойна. Этот голос, переливающийся как северное сияние и такой же холодный, она использовала только в тех случаях, когда кто-то забывал о своем месте. Лунар терпеть его не могла, хоть и слышала его за много лет всего дважды.
— Но, Верховная!…
— Ты задержалась, Пасифая. До скорой встречи.
Разговор был закончен, по деревянным ступенькам застучали каблуки. Кто бы ни был в гостях у ведьмы, уходил он ни в духе.
Лунар заозиралась, ища укрытия — под горячую руку незнакомой чародейки она попадать не желала. Дальняя витрина потемнела, ощущая присутствие Саломеи, а значит, там было безопасно. Лунар юркнула в угол, задерживая дыхание.
Дверь распахнулась, и в лавку на всех парах вылетела молодая женщина. Чародейка. Хотя, чему удивляться, смертные к Саломее никогда не заглядывали.
И сколько ни встречала Лунар магов и ведьм, никогда не могла привыкнуть к тому, насколько они все — без исключения — красивы. Но Пасифая обладала той красотой, от которой хотелось опустить глаза в пол, чтобы не оскорблять своим взглядом.
Медно-рыжие волосы вились тугими пружинками, стекали по плечам и спине, и казалось, что вся ее фигура объята ласковым, прирученным огнем. Комбинезон из шелка, облегающий тонкую талию и длинные ноги как вторая кожа, звенел от сотни золотых монет, нашитых на рукава. Но самым примечательным в ее облике были губы — пухлые и красные, точно она предпочитала на обед кусок сырого мяса на костяном фарфоре.
— Чтоб я еще раз!… — прошипела Пасифая, поправляя меховую накидку, сползающую с плеча. — Мерзкая старуха!…
Под потолком сверкнула сердитая молния. Затем еще одна — намного ближе к чародейке, и в нос ударил отвратительный запах паленого волоса.
Пасифая завизжала, всплескивая руками — ее локоны медленно тлели, наполняя лавку удушливой вонью.
— Следи за языком, девочка, — надменно процедила Саломея, вплывая в зал, дыша духами и туманами. — Не стоит заводить слишком могущественных врагов, пока ты еще так юна. Иначе однажды утром кто-то может решить, что ты будешь полезнее в качестве ручной крысы. Или в виде плесени на лимонном пироге.
Верховная не угрожала, она констатировала факт. Ей ничего не стоило превратить кого угодно в грызуна или плесень, если те это заслужили.
Пасифая в ответ только капризно топнула ногой:
— Я расплатилась! Прекрати использовать меня!
Лунар тихонько откашлялась, выходя из-за витрины. Она и так подслушала больше, чем следовало. Еще немного, и Саломея сотрет ей память, защищая свои и чужие секреты.
При ее появлении Пасифая скривилась, как будто позавтракала чем-то несвежим. Почти рассеявшийся аромат вишни и можжевельника усилился, в мгновение ока чародейка оказалась рядом.
Даже на высоких каблуках она была на полголовы ниже Лунар, но все равно умудрялась смотреть сверху вниз, словно пожирательница снов была чем-то вроде клеща или таракана. Впрочем, в глазах обеих Школа так оно и было. Пожиратели смерти — паразиты на тучном теле Столицы.
— Ты.
Острый ноготь впился в плечо, когда Пасифая бесцеремонно толкнула ее к витринам. Стеклянная дверца зазвенела, артефакты взволновались — еще никогда Лунар не оказывалась к ним так близко.
— Шпионишь? Он использует тебя, чтобы накопать грязи? — волосы у Пасифаи зашевелились, словно клубок потревоженных ядовитых змей. Лунар распахнула глаза, наблюдая, как локоны переплетаются между собой, покрываются блестящей чешуей.
— Говори!
— Ты меня с кем-то путаешь, — тихо, но твердо ответила Лунар, не сводя глаз со змеи, что прижалась к ее щеке извилистым холодным телом. Змейка щекотала раздвоенным языком и изогнутыми клыками кожу, но не пускала их в ход. Пока.
Пасифая засмеялась — мелодично, но жутко. Запах вишни стал приторным и подавляющим, от него кружилась голова и слегка тошнило. Лунар хватала воздух ртом, но невидимый ошейник на ее шее сжимался все туже и туже, и перед глазами маячили черные мушки.
Но Саломее этот цирк уже надоел.
— Уходи, — сказала она негромко, цокнув языком. И Пасифая пропала.
Однако исчезла чародейка не сразу: сначала стали прозрачными и растаяли ее глянцевые туфельки, следом — комбинезон вместе с телом. Последней пропала голова — Пасифая удивленно округляла глаза и шевелила губами, лишенная голоса. Вместе с ней сгинул и душный аромат ее духов. Почему он казался таким знакомым?
— Не злись, — рассеянно произнесла Саломея, не глядя на Лунар. — У всех бывают плохие дни, и она не исключение. К тому же, у нее действительно есть причины подозревать тебя, в чем угодно.
Лунар бестолково покачала головой, все еще ощущая, как по ее лицу скользит холодная чешуя. Стать жертвой чужой иллюзии не слишком приятно, и Пасифая знала, как нагнать ужаса, но что вывело ее из себя?
— Ты разве не знаешь? — Саломея улыбалась — и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Так улыбается палач, прежде чем взяться за топор.
— Вся Столица знает, что Орфей таскает за собой пожирательницу снов, как собачонку на привязи. Гадают — задолжала ты ему или это вынужденный союз. Делают ставки, как быстро он от тебя избавится и какой способ для этого выберет. Если поставить на “смерть” в Темном Тотализаторе, то можно сорвать куш.
Слова ударили под дых. Наивной Лунар никогда не была и знала, что слухи непременно поползут — монстр и чародей из первой лиги Шабаша, что у них может быть общего? Либо рабство, либо вынужденное сотрудничество.
И еще никто, кроме Саломеи, не утруждал себя выплеснуть ей горькую правду прямо в лицо. Только Верховная знала, как одной фразой вскрыть панцирь Лунар и обнажить мягкую беззащитную сердцевину. А дальше можно делать все, что заблагорассудится.
— И что? Какое Пасифае до этого дело? Чего нам делить?
Лунар едва сдержала нервный смешок. Неужели она тревожилась за репутацию Орфея? Трудно было найти людей в Темной Столице, у кого было бы еще меньше общего, чем у нее и Пасифаи.
Чародейка, у которой силы столько, что одним дыханием она могла стереть и саму Лунар, и любое упоминание о ней из чужих воспоминаний, и монстр, что глубокой ночью прячется на одиноких остановках или среди барельефов
