Мои родители были лучшими, всегда поддерживали нас с братом и показывали нам честный, скромный путь. Я потерял часть этого, находясь вдали от них в школе. Часть моей совести сгорала каждый раз, когда я совершал какой-нибудь идиотский поступок в кампусе, или в баре, или со случайной девушкой в случайной комнате.
Но теперь, когда я был здесь, с ними, что-то встало на свои места. Мне не хотелось отвечать отцу каким-нибудь ехидным замечанием, как я ответил бы одному из своих приятелей в нашем братстве. Мне очень хотелось выслушать его, принять искренний совет и применить его на практике. Я хотел, чтобы мама похвасталась мной, дала мне золотую звезду. Я был похож на чертовски нарядного детсадовца, и, возможно, это было бы по-свински, но сейчас я просто собирался позволить этому случиться.
― Понял, пап. ― Я киваю ему, посерьезнев.
Прошло много времени с тех пор, как моя семья была вместе. На рождественских каникулах у меня была игра в боулинг, поэтому я не смог приехать домой. Потом мама с папой прилетели ко мне на день рождения в апреле, а Дилан приехал в гости в феврале. Я знаю, что он уезжал домой на каникулы, но мы не были все вместе, как семья из четырех человек, с... прошлого года?
И вдруг я понял, как трудно будет собрать нас четверых вместе, когда я каждую неделю путешествую и тренируюсь. Лига была в тысячу раз более требовательной, чем колледж, и меня пронзила грусть от мысли, что теперь большую часть жизни я буду один.
Начался драфт, музыка была драматичной и немного пошловатой, но именно такой, какой и требовал этот момент.
― Массачусетс получает право первого выбора в первом раунде, ― объявил церемониймейстер в микрофон на сцене.
Моей любимой команде, за которую я болел, понадобилась всего одна минута и шесть секунд, чтобы подтвердить свой выбор.
И когда нынешний защитник команды, которого я боготворил на протяжении шести сезонов, подошел к микрофону, наклонился и произнес мое имя, я едва мог в это поверить.
Комната всколыхнулась вокруг меня, мама вскочила и обняла меня за шею, плача в нее, ее слезы смочили лацкан моего костюма. У отца было самое гордое выражение лица, которое я когда-либо видел, и даже Дилан встал, чтобы стукнуть меня кулаком. А потом сказал, чтобы я достал ему абонементы.
Но когда я стоял на сцене, пожимал руки и держал в руках майку со своим именем на спине, я не мог не смотреть на толпу.
Увидел других игроков, сжимающих руки своих девушек.
И некоторые из них были жены, были дети.
Они были больше сосредоточены на них, чем на том, кто их выбрал или в какой город они переедут. У них были люди, к которым они смогут вернуться домой и разделить с ними это путешествие.
И впервые в жизни я подумал, что, возможно, я совершил ошибку, когда дело касалось женщин. Как правило, я был с ними не больше раза. Они были не более чем сексуальным, кокетливым отвлекающим маневром.
Но сейчас я хотел знать, что Деми Розен думает о том, что я стану номером один. У меня было желание лечь с ней в постель, поговорить после того, как мы вытрахаем друг другу мозги. Я жаждал знать, смотрит ли она и счастлива ли. Не только для меня, но и в жизни. Я ушел, не попрощавшись, и теперь мне было как-то не по себе от этого.
Стоя на самой большой сцене в моей жизни, я думал о женщине.
И теперь, вероятно, было уже слишком поздно что-либо с этим делать.
ГЛАВА 40
ДЕМИ
― Я знаю, что это не идеальное патио на крыше, но это лучшее, что я могла сделать в кратчайшие сроки.
Я распахиваю дверь, и нас встречает ночной воздух. Пакс выходит следом за мной.
― Как тебе это удалось? Хочу ли я вообще знать? ― Пакс целует меня в щеку и смотрит вверх.
― Возможно, я отозвала посыльного в сторону, дала ему полтинник и убедила его, что это то, что нужно Пакстону Шоу, чтобы гарантировать этому городу победу в Суперкубке. ― Я пожимаю плечами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он усмехается.
― У прессы был бы отличный день, если бы они узнали об этом.
― Эх, какая разница, завтра ты уходишь на пенсию. ― Я подхожу к нему, наклоняюсь и прислоняюсь к нему головой, глядя вверх.
― Откуда ты знала, что это именно то, что мне нужно сегодня вечером? ― Он прижимает меня к себе.
― Потому что я знаю тебя, Пакстон Шоу. И я хотела улизнуть с тобой в стиле подростковой мечты.
― Наши родители могут узнать... или тренер. Тогда у меня будут большие проблемы. Технически, я должен сейчас спать.
― Я никому не скажу. ― Подношу палец к губам, и он прикусывает его. ― У меня есть еще один сюрприз.
Раскрывая корзину, достаю плед для пикника и несколько закусок. Расстилаю его, а Пакстон все это время наблюдает за происходящим с небольшой улыбкой на губах.
Вытащив бутылку игристого сидра, я взмахиваю рукой в стиле Ванны Уайт.
― Прямо как на нашем свидании на пикнике, на которое ты меня заманил.
Пакс разражается смехом, садясь рядом со мной.
― Мне нужно было что-то делать, ты отвергала все мои ухаживания. Должен сказать, не без оснований, но все же парню нужен был перерыв.
Я наливаю нам немного сидра в пластиковые фужеры для шампанского, которые принесла с собой, и протягиваю ему один.
― За Райана.
Он свел нас вместе, я стольким обязана этому мальчику. Мы звякаем бокалами, горько-сладкая нота наполняет воздух, пока мы пьем.
― Мы обязаны ему всем этим. ― Пакс повторяет мои мысли в миллионный раз с тех пор, как мы снова вместе. ― Ты думаешь, он там, наверху?
Он указывает на звезды над нами, гобелен света, освещающий крышу.
― Я знаю, что он там. Наверное, хихикает над нами, когда мы целуемся, и выкрикивает команды, которые тебе нужно выполнить завтра. Он будет сидеть прямо на пятидесятиярдовой линии, я верю в это.
― Это точно. Он знал свой футбол. ― Пакс съедает немного пасты, который я принесла для нас.
― Ты нервничаешь перед завтрашним матчем? ― Я никогда не спрашивала его об играх, потому что, как правило, не так уж много знала.
Он качает головой.
― Не очень. Я всегда думаю о Суперкубке как о единственной игре, где я могу повеселиться.
Я изучаю его, сбитая с толку.
― Повесилиться? Разве это не самое большое давление на тебя?
Рука Пакса находит мою, как будто это было бессознательное движение.
― На самом деле, как раз наоборот. На кону ничего не стоит. Конечно, слава победы, поднятие трофея... но после этого ничего нет. Это не та игра, которую мы должны выиграть любой ценой. Мы не пытаемся сохранить рекорд или попасть в плей-офф. Это просто для хвастовства, для победы. Это единственный раз, когда мы, по крайней мере, я так думаю, можем сыграть за того маленького мальчика, который влюбился в эту игру.
Это было поэтично в каком-то смысле, и я понимаю это.
― Значит, выходи завтра и получай удовольствие.
Он улыбается.
― Именно. Тем более что это моя последняя игра, на которую я надеваю щитки. Это кажется сюрреалистичным. Я делал это так долго. Что буду делать теперь?
Я придвигаюсь к нему, облокачиваюсь спиной, и мы наклоняемся, чтобы посмотреть на звезды.
― Будешь отцом, сидящим дома?
Я чувствую, как все тело Пакса напрягается.
― Есть что-то, что ты хочешь мне сказать?
Чтобы подразнить его, я жду немного, а затем смеюсь.
― Нет, нет. Но, возможно, когда-нибудь это произойдет.
Он снова ровно садится, играя пальцами с моими волосами.
― Я бы очень этого хотел. Да, быть отцом, который дома. А ты иди и будь кормилицей, миссис генеральный директор.
― И это тебя не беспокоит? ― Мне нужно было знать, будет ли мое ведение бизнеса тем, что его устроит в долгосрочной перспективе.
Многие мужчины говорят, что они не против, что им нравятся сильные женщины. Но когда доходило до этого дела, я слышала и видела много ситуаций, когда отношения разваливались из-за того, что мужчина не мог справиться с успехом женщины. Я знаю, что до сих пор Пакс поддерживал и понимал мой напряженный график, но если я стану более серьезной ― выйду замуж, создам семью, будущую жизнь, ― это будет означать, что он будет проводить больше времени вдали от меня.
