из крана. В скромной форме я применил эту систему у себя дома. Если нет недостатка в воде, то это самая лучшая система» [27].
После всех «погружений и омовений» гостей угощали «отборными блюдами и напитками, в том числе, конечно, икрой и водкой. Но, кроме того, было много других блюд и вин из Франции и Германии, гораздо больше, чем мы могли или хотели съесть», – вспоминал У. Черчилль [28]. В тот же день в 7 часов в Кремле состоялась встреча премьер-министра со Сталиным, которая продолжалась почти четыре часа.
На следующий день, 13 августа, после встречи с Молотовым в Кремле и завтрака в резиденции Черчилль отправился на прогулку. В своих воспоминаниях он отмечает, что государственная дача № 7 – это красивый загородный дом, стоящий среди соснового леса, окруженный лужайками и садами с несколькими фонтанами. Недалеко от дома находилось бомбоубежище «самого последнего и самого роскошного типа». На специальных лифтах гости спустились под землю (80–90 фунтов), где им показали несколько комнат, обставленных «модной, пышной мебелью ярких цветов» [29]. Но самое сильное впечатление произвели на Черчилля аквариумы с золотыми рыбками.
В 11 часов вечера английская и американская делегации были приняты в Кремле Сталиным и Молотовым. По окончании встречи, проходившей в весьма напряженной обстановке почти два часа и на которой Сталин заявил гостям, что они боятся сражаться с немцами, Сталин протянул Черчиллю руку для рукопожатия.
14 августа состоялся официальный обед в Кремле, на котором присутствовали высокопоставленные военные, члены Политбюро и другие высшие официальные лица. «Сталин и Молотов радушно принимали гостей. Такие обеды продолжаются долго, и с самого начала было произнесено в форме очень коротких речей много тостов и ответов на них. Распространялись глупые истории о том, что эти советские обеды превращаются в попойки. В этом нет ни доли правды. Маршал и его коллеги неизменно пили после тостов <…> из крошечных рюмок, делая <…> маленький глоток. Меня изрядно угощали», – вспоминал У. Черчилль [30].
Во время обеда Сталин ответственно говорил (с помощью переводчика) с Черчиллем, который сидел справа от него. Рассказывая о визите Б. Шоу и леди Астор, он заметил, что «леди Астор предложила пригласить Ллойд-Джорджа в Москву, на что Сталин ответил: «Для чего нам приглашать его? Он возглавлял интервенцию». На это леди Астор сказала: «Это неверно. Его ввел в заблуждение Черчилль». «Во всяком случае, – сказал Сталин, – Ллойд-Джорж был главой правительства и принадлежал к левым. Он нес ответственность, а мы предпочитаем открытых врагов притворным друзьям». «Ну что же, с Черчиллем теперь покончено?» – заметила леди Астор. «Я не уверен, – ответил Сталин, – в критический момент английский народ может снова обратиться к этому старому боевому коню». Здесь я (У. Черчилль. – Авт.) прервал его замечанием: «В том, что она сказала, много правды. Я принимал весьма активное участие в интервенции, и я не хочу, чтобы вы думали иначе». Он дружелюбно улыбнулся; тогда я спросил: «Вы простили мне?» «Премьер, Сталин говорит, – перевел Павлов, – что все это относится к прошлому, а прошлое принадлежит Богу» [31].
На обеде Черчилль предложил выпить за здоровье Сталина, а Кадоган – за гибель нацистов.
Опасаясь, как пишет Черчилль, «застрять» на просмотре фильма, премьер-министр уехал примерно в 1 час 30 минут утра. После «сердечного рукопожатия» со Сталиным Черчилль направился к выходу, но, когда он сделал несколько шагов, Сталин догнал его и проводил до парадной двери, где они снова пожали друг другу руки [32].
15 августа, по окончании совещаний, в 7 часов Черчилль отправился прощаться со Сталиным. В конце беседы, которая длилась почти час, Сталин пригласил премьер-министра к себе, получив согласие, он повел Черчилля в свою квартиру в Кремле, где показал гостю личные комнаты, обставленные просто и достойно. Их было четыре – столовая, кабинет, спальня и большая ванная.
В то время как дочь И.В. Сталина и экономка накрывали на стол, И.В. Сталин раскупоривал бутылки, которые вскоре составили внушительную батарею. Затем он предложил позвать Молотова, который беспокоится о коммюнике, и к тому же «у Молотова есть одно особенное качество – он может пить» [33].
Когда прибыл Молотов, все сели за стол (всего пять человек вместе с переводчиками). Обед продолжался с 8 часов 30 минут до 2 часов 30 минут следующего утра. «Обед был, очевидно, импровизированным, но постепенно приносили все больше и больше еды. Мы отведывали всего понемногу, по русскому обычаю пробуя многочисленные и разнообразные блюда, и потягивали различные превосходные вина. Молотов принял свой самый приветливый вид, а Сталин, чтобы еще больше улучшить атмосферу, немилосердно подшучивал над ним» [34]. К одной из шуток У. Черчилля, что министр иностранных дел во время своей поездки в Вашингтон заявил, что он решил посетить Нью-Йорк по своей инициативе и его задержка в пути была преднамеренной, Молотов отнесся серьезно, но лицо Сталина «просияло весельем, когда он сказал: «Он отправился не в Нью-Йорк. Он отправился в Чикаго, где живут другие гангстеры» [35].
На вопрос У. Черчилля, насколько тяготы войны сопоставимы с проблемами коллективизации, Сталин ответил, что «политика коллективизации была страшной борьбой» [36]. «Я так и думал, что вы считаете ее тяжелой, – сказал У. Черчилль, – ведь вы имели дело не с несколькими десятками тысяч аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей».
«С 10 миллионами, – сказал Сталин, подняв руки, – это было что-то страшное, это длилось четыре года, но для того, чтобы избавиться от периодических голодовок, России было абсолютно необходимо пахать землю тракторами» [37].
В своих воспоминаниях Черчилль пишет о том, какое сильное впечатление произвело на него сообщение, что миллионы мужчин и женщин были уничтожены. Слушая Сталина, он вспомнил афоризм Берка: «Если я не могу провести реформ без несправедливости, то не надо мне реформ». Но Черчилль решил, что бесполезно морализировать вслух, когда вокруг свирепствует мировая война [38].
К часу ночи прибыл Кадоган с проектом коммюнике, и присутствующие занялись его редактированием. В это время на стол подали молочного поросенка. Так как это было время обычного обеда для Сталина, он предложил Кадогану вместе с ним «атаковать жертву», а когда тот отказался, «хозяин обрушился на жертву в одиночку» [39].
В половине третьего утра Черчилль покинул Кремль.
Во время проводов делегаций аэродром был украшен советскими, английскими и американскими флагами. Молотов заехал за Черчиллем и отвез его в своем автомобиле на аэродром. По прибытии на аэродром (к 4 часам 30 минутам утра) Молотов и Черчилль поздоровались с уже находившимися на аэродроме (Шапошниковым, Деканозовым, Соболевым, Синиловым, Астафьевым, Козыревым, Молочковым, Евстигнеевым, Кукиным,
