среди параноиков, Пит, ты ощутимо сдаешь позиции.
Я оборачиваюсь на Ингрид, но смотрю мимо нее, в чащу деревьев, которые заслоняют поляну. Глубоко в тени что-то блестит.
Я делаю выдох, чтобы успокоиться.
— Ничего страшного, — отвечаю.
Не перестарайся, Пит: не слишком громко, без театральности, просто говори достаточно четко, чтобы тебя услышали. Мне самому кажется, что голос дрожит, и наружу выплескивается страх.
— Ее здесь нет. — Я засовываю руки в карманы и направляюсь к опушке. — Пойдем отсюда.
— ВСЕМ СТОЯТЬ! НИКОМУ НЕ ДВИГАТЬСЯ!
Я жду их появления, но сердце все равно сжимается в крошечный комочек, когда на меня несутся четыре фигуры в темных куртках и джинсах, с черными пистолетами, направленными мне в голову.
— ПОВЕРНИСЬ И ВСТАНЬ НА КОЛЕНИ! РУКИ НА ГОЛОВУ! НЕМЕДЛЕННО ПОВЕРНИСЬ!
Я худенький безоружный пацан, но на меня орут, как будто я гранатами жонглирую. Позвоночник цепенеет от агрессии в их голосах. Я поворачиваюсь и опускаюсь на колени, на голове сцепляя пальцы в замок. Несмотря на вечернюю прохладу, мои волосы взмокли от пота.
Яблоко остается в поле моего зрения, беззаботно лежащее у стены. Я заклинаю ветер подуть сильнее, надуть на яблоко опавшие листья, но кричаще-зеленый фрукт остается на своем месте, у всех на виду.
Что-то твердое упирается мне в затылок.
— Питер Блэнкман. — Голос мужской, с ирландским акцентом. Он кажется смутно знакомым, и это не дает мне покоя, пока я не понимаю: это Шеймус, из музея. — Только подумай повернуться ко мне лицом, и я снесу тебе голову с плеч, так что она долетит до Баллимины. Тебе ясно?
— Ясно, — хриплю я.
— Попытаешься сбежать — Баллимина. Солгать — Баллимина. Короче, попробуй выкинуть хоть что-то, что придется мне не по душе, и это закончится для тебя путешествием в графство Антрим в один конец, которым ты едва ли насладишься. Ясно?
Краем глаза вижу Ингрид. Она об этом знала? В этот миг я пытаюсь прочесть ее мысли так же, как она читает меня. Она бледна как полотно, переводит взгляд то на меня, то на яблоко, и я забываю, как дышать, но она не размыкает губ.
— Все ЯСНО? — кричит Шеймус.
— Д-д-да.
— Хорошо. А теперь ответь мне на один вопрос, и мы все разойдемся по домам. Где, черт возьми, твоя сестра?
Меня начинает трясти. Горячее мокрое пятно расползается по брюкам, ткань прилипает к бедру. У меня дрожат зубы. И хорошо: не так просто будет распознать ложь.
— Я, я, я… я не знаю. Наверное, она ушла.
— Джек! — обращается к кому-то Шеймус. — Думаешь, он прав? Мы вроде все были уверены, что она его не бросит. Что сказано в ее характеристике?
— В ее характеристике сказано, что единственный человек, который знает ее лучше, чем ее характеристика, — это он.
Этот голос мне тоже знаком. В памяти всплывает санитар в форме зеленого цвета. Ты молодец. Снова музей. Вероятно, работает та же команда, что логично: это секретное агентство, секретных агентов не должно быть слишком много. Всякий раз, принимая в команду нового человека, риск провалить задание немного возрастает. Сердце колотится как сумасшедшее, и я отчаянно цепляюсь за детали. Детали позволяют все держать под контролем.
Шеймус сплевывает, и пенистая лужица слюны падает на листья справа от меня.
— Проверь за деревьями.
Они входят в лес, и за спиной я слышу треск и шорох. Некоторое время спустя двое агентов, лысый мужик в кожанке и женщина с эльфийской прической, пробегают мимо меня к стене. Мужик тяжелым ботинком втаптывает яблоко в грязь, но не смотрит на него. Я стараюсь не дышать слишком громко.
Ни один, ни вторая на меня не смотрят, и к лучшему, потому что мое перекошенное от слез и отчаяния лицо наверняка не самая лучшая мина для игры в покер. Мужик исчезает за зелеными железными воротами. Когда он снова появляется в поле зрения, он порхает от одного окна пустующей школы к другому, как привидение, и я почти не могу его разглядеть.
— Ни следа, Шеймус, — говорит он, возвращаясь ровно через шесть минут. (Я это точно знаю, потому что счет — это последнее, что не позволяет моей башке взорваться даже без вмешательства господина Турагента-Баллистика позади меня.)
— Проклятье, — вздыхает Шеймус. — Ладно, вяжите Кролика. Когда вернемся, узнаем мнение Генри по поводу того, что с ним делать дальше.
Мне выкручивают руки за спину, и с пластмассовым треском в мои и без того ободранные запястья впивается пластик наручников-стяжек. Я скашиваю глаза вправо и вижу Ингрид — она тоже стоит на коленях среди палой листвы. Я смотрю на яблоко. Смотрю на нее. Мои собственные слова предательски вползают в голову.
Второй вариант: скажи им правду. Ты немного оступилась, но теперь снова в игре.
У нее дрожат губы, как будто сквозь нее пропустили электрический разряд, но ее глаза пусты. Она знает то же, что и я, и я со страхом понимаю, как заманчиво сейчас выглядит перспектива рассказать им все как есть, чтобы вернуть расположение семьи.
Она не размыкает губ.
Давление на затылок ослабевает. Я слышу хруст листьев за спиной: Шеймус отступает на один, два, три шага. Щелчок разблокировки телефона. Остальные три агента группкой стоят возле Ингрид. Один из них прячет пистолет в куртку и вынимает пачку сигарет. Без оружия в руках он совершенно непримечателен. Сомневаюсь, что узнаю это невыразительное бледное лицо и каштановые волосы, если увижу его на улице. За такую обезличенность ему, вероятно, и платят. Он чиркает спичкой и прикуривает сигарету.
«Ну что же вы», — истерично думаю я. Даже наполовину погребенное в прелой листве, яблоко все еще смотрит прямо на меня. Пошевеливайтесь, уводите нас отсюда. На обратном пути вам заодно выдадут талоны на рак легких.
Он бросает спичку, и я наблюдаю за тем, как она падает к его ногам. Бросить еще недотлевшую спичку на сухие листья? Боже. Во всяком случае, теперь точно ясно, что платят этому типу не за мозги.
Я смотрю туда, куда упала спичка. Лесной пожар, к счастью, не разгорается, но я все равно продолжаю смотреть.
Я продолжаю смотреть, потому что рядом с упавшей спичкой, прямо перед потертым черным ботинком агента фоновый шум листвы внезапно пропускает сигнал красных кудрявых волос.
— Рита, это Шеймус, — сзади бросает Шеймус в трубку. — Это провал. Никаких следов Красного Волка.
Волк.
Листья взметаются вихрем.
Все происходит настолько быстро, что я забываю дышать. Она вскакивает с земли, разрывая лиственный покров, как дельфин, выпрыгивающий на поверхность воды, и, вскочив, совершает разворот. Женщина с короткой стрижкой реагирует первой,
