— Да? И что?
— Просто эти парни, — Джек покачал головой, — немного не моя компания.
Вернувшись домой, Джек застал мать на кухне. Она готовила чай.
— У Молли хорошие новости, — сказала она. Джек прищурился. Значит, ей позвонили, решил Джек.
Был звонок, которого так ждут начинающие писатели. Настал момент, когда твою рукопись достают из стопки и дают тебе знать о том, что она будет опубликована. Откровенно говоря, как мог бы сказать ей Джек, этот момент и является кульминационной точкой. А дальше ты просто катишься с горы вниз. Но когда ты берешь трубку и слышишь заветные слова, для тебя наступает праздник. Рождество, твой день рождения и Новый год в одном флаконе. Он нахмурился. Должно быть, ей звонила Люсинда. Вероятно, она предложила Молли все то, что никогда не предлагала Джеку: шестизначную сумму аванса, пятьдесят процентов роялти, пять секунд рекламы на экране кинотеатра перед фильмом. Джек заскрипел зубами:
— Я ее убью.
— Она беременна.
— Что?
— Тсс. Она отдыхает.
Джек вышел из кухни в гостиную, где на диване, завернувшись в розовое пуховое одеяло, с закрытыми глазами лежала Молли. Щеки ее были румяные и круглые, и на губах играла довольная улыбка. Рита подошла к нему и встала рядом в дверном проеме.
— Смотри, какая милая. Должно быть, она совсем без сил, бедняжка.
— Да, могу представить, — сказал Джек.
— Тебе придется о ней позаботиться.
— Мне?
— Ну, ей же надо где-то жить.
— И сколько она будет жить здесь?
— До тех пор, пока не родится ребенок, конечно. Ты же не хочешь, чтобы она, беременная, маялась в мотеле?
— Конечно, не хочу.
— Вот и я так подумала. — Рита вытерла руки и вышла в коридор.
— Но… но… Рита оглянулась.
— Но я не отец, — сказал Джек.
— Я знаю, — сказала мать и тяжко вздохнула. И сколько в этом вздохе было разочарования!
Глава 11
Вечером следующего дня Джек краем глаза наблюдал за Молли. Она лежала на другом диване, листая журналы для будущих мам. Она вдруг стала такой умиротворенной, подумал он. Он мог бы сказать, что она похожа на Мадонну, если бы с ее пояса все еще не свисали наручники.
— Хорошо провела день? — спросил он. Она перевернула страницу.
— Я обнаружила, что порка — это не мое.
— Нет?
— Может, повязка на глаза, перышко для щекотания — если и садомазо, то очень облегченный вариант.
— Но порка?
— Нет.
— Понятно.
— А у тебя как?
— Нет, порка тоже не мое.
Она окинула его пристальным взглядом:
— А что твое?
Джек задумался. Он никогда не жаловался на воображение, и мир его фантазий был богат и наполнен событиями. Последние удачные образы включали цирк, обнаженную воздушную гимнастку и целый ансамбль исполнительниц танца живота с подрагивающими подвесками. Но в реальной жизни ему требовалось что-нибудь куда проще.
— Импульс, — признался он.
Молли засмеялась. Джек заметил, что она смотрит на фотографию женщины, кормящей ребенка грудью. Она вздохнула, счастливая.
— Ты знаешь, что если там девочка, то ее яйцеклетка уже сформировалась? — Молли устроилась удобнее. — Мне это кажется чудом. Только подумать: моя ДНК тикает там, отсчитывает время, выращивает волосы и пальчики.
— Половина твоей ДНК.
— Что?
— У него или у нее только половина твоей ДНК. А вторая половина отца. И твоя ДНК может быть вялой. Ты когда-нибудь об этом думала? Возможно, это другая ДНК делает всю работу. Может, твоя ДНК просто валяется на диване, ест картофельные чипсы и щелкает пультом, отыскивая каналы, на которых идет повторение сериала «Друзья».
Молли окинула его взглядом.
— Насколько я понимаю, ты меня не одобряешь.
Джек пожал плечами:
— Ребенок должен иметь мать и отца.
— Я тоже так думаю. Но вышло не так.
— Потому что ты не считала, что это важно.
Молли приподнялась на локте.
— Детей всегда воспитывает мать. Отец — фигура по большей части символическая.
— Но твой ребенок никогда не узнает своих родственников с отцовской стороны.
— Ну, она будет знать моих родственников. Этого хватит.
— Ты что, амеба? Одноклеточное, размножающееся простым делением?
— Не сказала бы, что тебя это касается, но я сообщила отцу ребенка, что беременна от него, понял? И он не собирается участвовать в его воспитании.
— И ты только сейчас это выяснила.
— Ты бы предпочел, чтобы я сделала аборт?
Джек ответил не сразу:
— Нет.
— Ну тогда мы возвращаемся на исходную позицию.
— Да, мы на исходной. — Джек с шумом развернул газету и закрылся ею, делая вид, что читает.
Молли опустила глаза на живот:
— Интересно, стану ли я по-настоящему большой? Когда моя мама была беременной, она становилась огромной, как дом.
Джек почувствовал раскаяние.
— Мне жаль, что с твоими родителями так вышло.
— Почему тебе жаль?
— Ну, ты знаешь.
— Нет.
— Насчет их болезни. Что они сошли с ума.
Молли уставилась на него непонимающим взглядом.
— Они ведь живут во Флориде? — осторожно уточнил Джек.
— Моя мать живет в Миннесоте. Отец со своей женой в Сан-Диего.
— Вот как. — Джек посмотрел на нее с интересом. — И твоя мать все помнит?
— Все, что хочет помнить.
— Кейт сказала, что у них болезнь Алыдгеймера.
Молли засмеялась.
— Кейт — хорошая сестра. Но жестокая. — Молли грустно улыбнулась. — Нет, правда, судьба моих родителей менее драматична. Они развелись, когда мне было десять. И тогда же они решили, что больше не хотят быть родителями. Поэтому нас с сестрой стали перекидывать с рук на руки, словно печеную картошку из костра. Поэтому мы стараемся помогать друг другу.
— Мне жаль.
Молли пожала плечами:
— Что тут поделаешь?
Они замолчали. Джек бросил на Молли взгляд. На ней была майка цвета хаки и серые старенькие штаны. Ногти на скрещенных ногах были покрыты лаком цвета лаванды. Он раньше никогда не замечал, какие у нее ступни. Они были утонченно-изящными. Красивой формы и гладкие. Каждый пальчик такого размера, что сразу помещается во рту. Он был всецело поглощен мыслями о ее ступнях, когда вдруг услышал, как она всхлипнула. Он поднял глаза и с ужасом обнаружил, что глаза у Молли на мокром месте. Она утерла нос. Джек полез в карман джинсов и достал носовой платок.
— Держи.
— Спасибо, — пробормотала она и шумно высморкалась.
Джек прочистил горло.
— Тебе, должно быть, тяжело. Остаться одной, когда неоткуда ждать помощи.
