мужа, как и подобает хорошей жене.
Дни полетели, словно птицы. Благоденствие моё было сохранено и ничто более не отравляло его, ничто не мешало наслаждаться жизнью в любви и довольстве. Так что, если сперва я ещё тревожилась о возможной расплате за нарушенный гейс, то постепенно, день за днём проживая безоблачно, успокоилась и вовсе выбросила эту мысль из головы. Решила, что благодаря наёмнику сумела-таки перехитрить судьбу и снова порадовалась про себя, как ловко всё придумала. А в скором времени я с радостью поняла, что понесла дитя. Глянусь вам, друзья, своей седой головой, не было в те дни в целом мире человека счастливее!
Однако боги бывают жестоки. Уж им-то хорошо известно, любая горечь покажется сильней, ежели сперва накормить человека сладким. Так случилось и со мной.
12 кружка.
Ну что ты, дружок, мнёшься? Подлить хочешь? Быстро же ты опорожняешь кружку! Орёл, ни дать, ни взять! Такому и неиссякаемый котёл опустошить под силу, готова поспорить! Эх, чую, есть в твоих жилах капля крови древних героев! Да не красней ты так, милый. Лучше на вот, плесни и мне немного. Такой эль, как у Флинна, грех не пить, коли уж он есть на столе. Вот так, благодарствую, дорогой! Ну, слушай дальше!
Не успела я как следует вкусить восторгов безмятежной жизни, как была она безжалостно отравлена чужой злой волею. Ну, и отчасти, собственными моими ошибками, чего уж скрывать.
Так случилось, что, избавившись от девчонки, я долгое время не прикасалась более к своему драгоценному Зеркалу. Просто нужды не было. Но вот, узнав о своём новом положении, первым дело, конечно же, захотела обратиться к нему, верному моему помощнику и советчику. Не терпелось мне узнать, каким обещает быть это долгожданное дитя! Муж мой в ту пору был в отъезде, так что, я, не мешкая, надёжно заперлась, достала со дна сундука магический предмет и воззвала к нему, как оно полагалось. Полированная поверхность привычно подёрнулась рябью, и я в предвкушении вглядывалась в неё, ожидая увидеть прелестное дитя, каким оно появится на свет. Но вместо розовощёкого карапуза с отцовскими глазами из тёмных зеркальных глубин глядела на меня, как всегда безучастно, треклятая падчерица!
С перепугу я отшатнулась от отражения, так что чуть не уронила зеркало. Верить глазам не хотелось, однако до тех пор оно ни разу меня не подводило, а значит, понимала я, и в этот раз показанное верно. Девчонка была жива. Проклятый наёмник обманул меня! Подсунул подложное сердце, уж не знаю, где он его взял, но точно не из груди этой паршивки!
Сами понимаете, настроение у меня от таких новостей сделалось самое мрачное. Вместо приятных хлопот о будущем малыше теперь снова требовалось искать способ справиться с отродьем, да поскорее. Время на этот раз было вовсе не на моей стороне. Что ж, хочешь сделать что-либо хорошо, делай это сам. Я надеялась только, что проходимец не преминул попробовать данное ему золото на зуб…
Солнце уже закатилось, когда я отложила, наконец своё зеркало и принялась готовиться к долгой прогулке на завтра. Первым делом велела принести мне лучшие поясные шнуры да ленты, какие только были в королевских сундуках. Из них выбрала один, чёрно-алый с золотыми кистями, тонкий, но крепкий, как цепь, таким девчонка непременно должна была соблазниться. После, отправилась в хлев и выбрала там славную козочку чёрной масти, такую, чтобы без оговорок годилась в жертву силам, к которым я обращалась за помощью. Ну и, дождавшись нужного часа, сотворила чары, конечно. Теперь тот шнурок, стоило только обернуть его, скажем, вокруг талии, сам начинал затягиваться всё туже и туже, пока не задушит того, на ком надет, насмерть.
Дурное колдовство, да. Не лучший способ. И я не горжусь тем, что сделала тогда, но вот вам моё слово, коли пришлось бы заново проживать те дни, я без раздумий повторила бы всё, что потребуется, лишь бы извести мерзкую девчонку! И нечего на меня так смотреть, приятель! Сам, чай, тоже не святой, а? То-то же!
Так вот, всю ночь я приготовлялась, а когда всё необходимое было сделано, натёрла всё тело особой мазью из болотных трав и бобрового жира, чтобы отбить собственный запах, переоделась в самую простую одежду, подкрасила лицо, сгорбила спину, взяла в руки корзину, с какими ходят торговки, и стала совершенно неузнаваемой. В таком вот виде ещё до рассвета покинула я замок и отправилась в дорогу. Путь мой лежал не слишком далеко, однако же и не сказать, что рукой подать, так что, даже оседлав доброго коня, добралась я только когда солнце уже клонилось к закату, а ведь предстояло ещё изрядно пройти пешком.
А? что, милый? Куда добралась? Это я сейчас расскажу, уж будь спокоен!
Цель моя, указанная накануне зеркалом, скрыта была среди высоких гор, что тянулись до самой границы владений моего мужа и дальше. Там, среди скал и пустошей, где не селился никто, кроме редких рудокопов да горных духов, в убогой хижине, служившей жильём семи горнякам, и нашла убежище моя проклятая падчерица. Уж не знаю, сама ли она додумалась, или кто подсказал ей скрыться в этих диких местах, но, если так, совет был хорош. Не будь магического Зеркала, ни за что бы мне не отыскать паршивку! Но всё же я до неё добралась!
Девчонку приютили, как я уже говорила, местные рудокопы. Жалкие создания, из тех, что ещё совсем детьми спустились в копи, да так и не пошли в рост из-за постоянного пребывания под землёй. Сейчас таких ещё можно, порой, встретить в самых дальних уголках. Спины их обычно сгорблены, а ноги кривы от того, что всё время приходится им бродить под низкими сводами подземных тоннелей, руки же, напротив, длинны и без меры мускулисты, от работы киркой, глаза их рано теряют силу из-за постоянного пребывания в тёмных недрах земли и слезятся от солнечного света, а кожа приобретает самые странные оттенки, в зависимости от руды, добываемой этими несчастными созданиями. Но в сё же, выглядят они не так удручающе, как те, что впустили некогда под свой кров мою падчерицу.
Представьте себе, эта дрянь преспокойно обжилась в их хижине! Бедняги, конечно, и понятия не имели, какую беду пригрели у очага. Заботились о девчонке, во всём стремились ей угодить. Ей, верно, и чар особенных не понадобилось, эти уродцы чуть ли не поклонялись её красоте. Уж не
