Она увидела их с Джоном отражение в огромном зеркале, тянувшемся во всю стену над двумя умывальниками и длинной столешницей.
Натали не узнавала себя. Так странно смотреть на себя и видеть перед собой порочную соблазнительницу в обтягивающих кружевах. Грудь вот-вот вывалится из декольте. Серые глаза заволокло туманом похоти и желания. Темно-золотые волосы блестели от искусственного освещения. Она и не она одновременно.
Искуситель сзади нее понимающе хмыкнул.
Он демонстрировал ей то, что видел сам.
Отодвинувшись, Джон сзади проник пальцами в ее лоно.
— Какая горячая и влажная, — с восторгом прошептал он, совершая над ней пытку, вытаскивая и погружая пальцы в нее снова и снова. Она застонала, приподняв ягодицы, стремясь к нему навстречу. Он тут же убрал руку. Она всхлипнула, мечтая только о том, чтобы Джон был сейчас внутри и гораздо глубже, чем его требовательные пальцы. Он словно издевался и не испытывал никакого дискомфорта от вздымающейся в крайней готовности собственной плоти. Медленно отстегнул пажи от шелковых чулок, касаясь оголенной кожи на бедрах. Натали схватилась за край столешницы, чтобы не упасть. Выдерживать эти пытки на огромных неустойчивых каблуках практически невозможно. Особенно, когда его член самовольно прижимался к ее мягким изгибам.
Она ощущала его горячие ладони на своих ягодицах и одновременно видела все, что он делал в зеркале. Натали улетела в новое пространство, а реакция на его прикосновения умножились в несколько раз.
Джон задрал подол комбинации до самой талии, скользя по влажной от какого-то лосьона коже. Ее попка и раньше сводила его с ума. Сейчас вид просто превосходил все его мечты. Он погладил ее ягодицы, а она двигалась, стремясь прижаться к нему, воссоединиться. Схватив за шею и вынудив ее наклониться и вжаться в грудью в столешницу, Джон вошел в ее обжигающее лоно до самого упора. Она вскрикнула. Мышцы внутри нее дернулись и призывно обхватили его плоть. Интимный поцелуй. Даже их тела на инстинктивном уровне неистово скучали друг по другу. Никаких прелюдий не нужно.
Оба жаждали секса, порочного совокупления. Позже будет любовь. Но сейчас им нужна демонстрация принадлежности друг к другу.
Натали выгнулась и застонала, когда он сделал несколько резких толчков. Царапала зеркало, словно не верила своим глазам. Он схватил ее за волосы и подтянул к себе, заставив прижаться спиной к его груди.
— Смотри в отражение, — потребовал он.
Натали послушалась. В ее глазах смешался страх и желание. Джон знал, что она боится себя. Боится признаться себе в том, что получает удовольствие в его руках даже подчиняясь. Особенно подчиняясь. Она никогда прежде не выглядела так, не носила ничего подобного. Стыдилась, что едва не кончает просто трахаясь с ним в ванной. Пусть смотрит и принимает себя и их отношения до конца, раз решилась.
Он терял рассудок от восторга и блаженства, упиваясь видом в зеркале, но почти не двигался. Спустил с плеч лямки и сорвал с груди ткань комбинации, освободив зовущие к ласкам нежные молочные полушария. Ее прекрасная грудь увеличилась, подготавливаясь к предстоящему материнству. Он перекатил розовые острые вершинки между пальцев, слегка потянув.
Натали следила за этим как зритель, дернувшись от легкого спазма между ног, где ее заполнил собой и не отпускал Джон. Он обхватил одной рукой ее грудь, тесно прижимая к себе. Натали едва могла вздохнуть и пошевелиться. Змей оплел и душил ее собой, как глупо попавшегося зверька, и отпускать не собирался. Другой рукой скользнул вниз к источнику ее наслаждения. Натали смотрела ему в пылающие неистовым огнем глаза в зеркале и застонала, когда его пальцы заиграли с возбужденной вершинкой между ног.
— Роскошная, — выдохнул он ей в ухо. Натали снова дернулась, невольно ускоряя его развязку тоже.
Она откинула голову ему на плечо, стремясь быть еще ближе к нему. Джон прикусил сгиб ее шеи и сделал резкий толчок. Она вцепилась в его руки до боли в костяшках пальцев.
Натали теряла связь с реальностью. Его пальцы и горячий член совершили захват ее территории, неистово требуя капитулировать. Она слышала, как бьются его бедра о ее ягодицы, чувствовала как он двигается в ней. Вперед и назад. Снова. С каждым разом все резче. Вколачиваясь в нее и выбивая из нее все стоны и всхлипы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джон понимал, что его надолго не хватит после длительной и невыносимой разлуки со своей Ведьмой, поэтому разжигал ее все сильнее и сильнее, пока она, наконец, не задрожала в его руках.
— Хочу, чтобы ты видела, как ты кончаешь, — прошептал он. Она подняла голову и распахнула свои фантастические глаза, сияющие как бриллиантовые звезды. Он обхватил ее крепче, заворачивая в себя, а она все кричала, вцепившись ногтями в его кожу.
Натали обмякла, поддерживаемая только его руками. Тяжело дышала, пытаясь совладать с собой и своими неустойчивыми ногами. Джон вышел из нее и развернул лицом к себе.
Он зарылся пальцами в ее непривычных светлых волосах, злясь на нее, что она их отрезала и покрасила, не спросив. Смотрел в ее красивое лицо, лаская взглядом каждую черточку. Осмысление, что эта великолепная женщина принадлежит ему и душой и телом, пробуждало в нем что-то темное. Собственническое. Патриархальное. Агрессивное. Сколько у него было женщин? Ни за одну не боролся. Никого не окружал собой так, чтобы без него дышать не могла. Джон сейчас совершил для себя неприятное открытие, что даже если бы Натали не любила его и не отдалась ему этим летом в Палермо, он превратился бы в долбанного маньяка и преследовал бы ее. Рано или поздно она все равно бы сдалась. А перед этим он бы спятил, как его родственники, полностью оправдав все свои страшные ожидания.
Джон припал к ее нежным розовым губам в грубом, слишком глубоком и сводящем с ума поцелуе, на который она отвечала со всей страстью, терпя его терзания.
Внезапно она прервала поцелуй и медленно опустилась на колени перед ним, обхватив его член, лаская вершинку языком. Водила по его стволу руками, сжимала сильно и требовательно. Наслаждалась его вкусом и просила от него большего, проталкивая его глубже к себе в горло.
Наступила его очередь терять связь с реальностью. Он схватился за столешницу. Едва ли он смог бы стоять, опираясь только на ноги. Джон застонал и прикрыл глаза от нереального удовольствия.
— Я хочу, чтобы ты смотрел, как кончаешь, — потребовала Натали, прекратив сладкие пытки.
Ну, Джон, старина, ты сам знал, на что шел, когда впускал Ведьму в свое сердце. С ней всегда так. Никакого одностороннего движения. За любой проступок неизменно наступала расплата.
Он разомкнул веки и уже не смог оторваться от этого восхитительного зрелища.
А она снова и снова заглатывала и отпускала. Он держал ее за волосы, покачивая бедрами в такт ее ненасытному рту и в момент, когда она поглотила его особенно глубоко, дернулся от вспыхнувшей долгожданной разрядки, изливая в нее свое семя, которое она пила и пила без остатка, распутно улыбаясь от удовольствия и горечи. Джон смотрел то на себя, то на свою Натали, невольно усиливая свой оргазм. Он гортанно вскрикнул, сделав финальный толчок в ее жадный рот и резко потянул ее за волосы вверх, чтобы она поднялась на ноги.
Натали прошлась руками по его торсу и всем телом прижалась к нему, ища опоры. Какая же она мягкая, нежная и…
— Настоящая Ведьма, — прошептал он, глядя на ее победную улыбку грешницы.
— А ты — коварный Змей, — парировала она, дрожа от прикосновений к его коже и пламени в его глазах.
Он поднял ее на руки и отнес в кровать. У них, конечно, разное бывало. Но чтобы вот так, стоя у входа в ванну, когда она в эротичном белье и на каблуках…
Натали завелась от оргазма Джона и теперь снова готова к продолжению. Они слишком долго находились в разлуке. Их тела стремились восполнить упущенное время, не тратя мгновения на прелюдии.
Уложив Натали в центр их огромной кровати, Джон раздвинул ей ноги и сел между них, любуясь электризующим зрелищем. Легкие горели от напряжения. Готов смотреть на нее вечно. Пах тут же откликнулся, восставая. Прошло несколько секунд после разрядки, а он уже снова хотел Натали.
