Для начала с этим непонятным Игорем разобраться нужно, что на наших территориях объявился. Додавить, чтобы пропал с радаров и больше не лез. А после уже можно будет другие варианты прикинуть.
Ася не трогает эту тему. Моя девочка не лезет в чужие дела, хотя губы поджимает. Забирается под одеяло и сразу ко мне жмётся, стоит рядом лечь. Пальцами по лицу ведёт, шрамы на груди обводит.
– Испугалась сегодня?
– Очень. Я не хочу повторения сегодняшнего, Дам. Не хочу перестрелок, в угол жаться. Боятся, что сейчас вооруженные люди ворвутся. И того, что в ресторане было, тоже не хочу.
– Не будет. Мы придумаем, как с нашей ревностью справляться, хорошо? И тебя мои проблемы больше не коснутся. Участвовать в подобном не будешь. Это всё, что я могу пообещать.
– Хорошо.
Ничего больше не говорит, не спрашивает. Моя умненькая девочка, которая не просит большего, чем я дать могу. Я вообще ей нихрена нормального дать не могу.
Ни детей, которых все бабы хотят. Ни любви адекватной, без загонов и ограничений. Ни спокойствия, что завтра всё хорошо будет.
Только Асе к этому привыкнуть придётся. Меня таким принять. Потому что другого варианта у неё нет. День невиданной щедрости закончился. Нихрена даже мысли больше не допущу, что ей уйти дам. Не дам, будет моей женой, чтобы там в голове своей не крутила.
– Ты даже дышишь грозно, - смеётся, вибрацию по телу пуская. – Что-то не так?
– Всё так. О свадьбе думаю. Ты с гостями определилась?
– Почти. Я список тебе скину, там не много. Несколько коллег бывших, ребята из университета.
– А родители?
– Их на свадьбе не будет.
– Они твои родители, Ась.
– Они продали меня. Отдали тебе, как зверюшку.
Плюётся, всю расслабленность теряет. Поднимается, вынуждая следом за ней на кровати усесться. Очередной раз готов упрёки выслушивать.
– Я думал, ты смирилась, что ты моя.
– Дело в них. Они отдали меня незнакомому мужчине, не зная о нём ничего, кроме того, что у него есть деньги. Садист? Насильник? Если бы на мне живого места не оставалось после наших встреч? Они даже не подумали, что может я умереть захочу после их «подарка».
Хреново сразу на душе становится. Скребётся что-то от слов девушки. Я же, блять, мягко с ней старался себя вести. Многие порывы сдерживал. Даже не зная, что девственница, далеко не лез. Давал привыкнуть ко мне, к статусу невесты.
– Ты так обо мне думаешь?
– Дамир, сейчас не о тебе, - раздражённо волосами взмахивает, пыхтит. – Что если бы кто-то другой к ним пришел? Один из клиентов, которые подкатывали ко мне.
– Другие? Кто?
– А их мало было? Ты думал, что единственный меня купить пытался? Я в ресторане Харукана работала, я привыкла к этому. Все подкаты отбивала, про несовершеннолетие врала. Не тебе одному я нравилась. Но единственный, кто всё-таки получил.
– Твои родители идиоты, что так с тобой поступили. Я рад, Ась, блядски рад, что они так поступили. Потому что ты теперь моя. Навсегда. Но мне жаль, что тебе сделали больно. Посмотри на меня. Я тебе слово даю, что я тебя никогда не оставлю. Ни на кого не променяю.
Это единственное, что могу пообещать. И самое правдивое. Поебать на остальных баб стало, как Асю заметил. Захотел её себе, пускай и неправильно в невесты заполучил. Но с остальным дальше разгребать буду, к себе приручать. Главное, чтобы она моей стала.
– Давай спать, я не хочу об этом говорить, - ложится на постель, но спиной ко мне разворачивается. На краешке кровати укладывается. Меня такой расклад не устраивает. Притягиваю к себе, в кольце рук зажимая. – Дамир!
Нихрена Асю понять не могу. То упирается, от меня сбежать пытаясь. То сама ластиться и на желание соглашается. Пытается дистанцию держать, только сама её и сокращает. Отталкивает и обратно тащит. Или себе признаться в желании не может, поводы выискивая?
Так если ей причины нужны, чтобы подо мной оказаться, я ей сотню дам. Косарь на каждый день накидывать буду. Лишь бы убедить, под себя подмять. Я что угодно придумаю, лишь бы она ко мне жалась, на ласку отвечая, и сама на член насаживалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Дохрена лет Дамир. Я тебя обнимать хочу. Запрещено?
– Неудобно, - бурчит, разворачиваясь. Позволяет обратно на себя утащить. – Ты так и не сказал, сколько тебе лет.
– Можем продолжить вчерашнюю игру, - предлагаю, заранее зная её отказ. Но Ася удивляет. Кивает. Слабо, смущённо. Но кивает, соглашаясь. – Ты на тридцати двух остановилась.
– Помню. Только ты же мне скажешь, если я угадаю?
– А ты можешь просто ошибаться всё время? Или можем заново начать отсчёт.
– Нет, - вскрикивает, когда за талию щипаю. Мягкую кожу под пальцами ласкаю. Но от прикосновений уйти не пытается. – Только не сегодня, ладно? Я устала. Мне рано на пары вставать.
– Поедешь в универ? И твой бывший тоже там будет?
– Мы учимся вместе, конечно будет. Но думаю ты ему донёс мысль, что ко мне подходит не нужно. Спасибо за это, кстати.
Охренеть. Благодарит за то, что я её сопляку угрожал.
– Нет, не поеду, - зевает широко, глаза прикрывая. – Не хочу никуда ехать с утра. Можно? Давай завтра дома останемся?
Это её «дома» по мозгам бьёт, в само нутро пробирается. Приятно, легко. Знаю, что Ася просто так не примет всё, что хочу ей дать. Не смирится, её по-другому брать нужно. Но я по-другому не умею, не могу. И без неё, блять, не могу. С ней легко, хорошо, мозги отдыхают и ни о чём думать не нужно.
И дом, который выстроил, отвоевал себе, всегда чужим казался. Пустым и ненужным. Даром, что бабло вложил и желания воплотил. Только нахрен это нужно было, когда сам оставался. Со своими мыслями наедине, которые жрут постоянно.
А с ней реально живым себя чувствую.
– Да, Ась, давай будем дома.
Глава 28. Зверь
К двенадцати, когда окончательно из кровати выбираюсь, дом на улей похож. Бесит знатно. Рабочие суются, которые комнаты в божеский вид приводят. Эвакуатор машину отгоняет, которой теперь на свалке место. А на кухне вся компания толпится, каждый свободный угол заняв.
– Утро.
Ася у плиты крутиться, ей Вера помогает. Арина возле Клыка, блять, Артёма сидит. Тот выглядит бледным, но намного лучше, чем ночью. Девчонка вообще от него не отлипает. Малой её, Алек, рядом сидит, рисует что-то в своём блокноте.
– О, несостоявшийся папа, - пацан улыбается и ладошкой своей мелкой машет мне. – Мам, а ты знала…
Что там Арина должна была знать, никто не вслушивается. Даже сама Арина, походу. Пуля и Царь, которые стулья с подвала для себя притащили, что-то в ноуте высматривают.
Тиса же в облогу Михи и Князя попала, фыркая на каждое их слово. Те прилично себя ведут, без всяких поползновений. Окружили её возле барной стойки, но лишнего себе не позволяют.
– К тебе не подберёшься, - Асю за талию обнимая, поцелуй на шее оставляя. Та вздрагивает, но не вырывается. Что-то в сковородке помешивает. – Доброе утро. Выспалась?
– Не очень. Мои вазы разбили, - жалуется, как на самое страшное.
– Вчера?
– Нет, сегодня. Царь и Пуля за что-то сцепились, балаган устроили. Ну и задели. Так что ты мне должен точно такие же вазы.
– А я тут при чём?
– Друзья твои, - голову запрокидывает, взгляд мой ловя. – Тебе и разбираться.
– Нечестный расклад.
– Я вообще нечестный человек, - слова мои давние повторяет. Только улыбается, широко и светло. Так, что назад в спальню утащить хочется. – И ты мне шарф связать обещал.
Киваю, не шаря, как обещание выполнить. Постоянно же за него вспоминает, хотя забыть могла бы давно. А мне теперь хрен знает как этими спицами что-то похожее на шарф слепит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ты теперь вяжешь? – Вера тихо смеётся, когда Ася тарелки на стол уносит. – С каких пор?
– Завали. И ей сказать не вздумай. Ты умеешь этой херней вязать?
– Могу журнал для домохозяек подарить, там инструкции есть.
– Филатова, не нарывайся. Твой парень Асину любимую вазу разнёс. Будешь за него отрабатывать.
