Эти люди даже не задумывались о том, что происходит с полными бачками, а Гарри Король между тем открыл очень простую истину, ведущую к поистине несметным богатствам. И истина эта гласит: нет на свете такой вещи, даже самой отвратительной, которая бы не использовалась в той или иной отрасли производства. Есть люди, которым в огромных объемах необходимы аммиак или селитра. Если что-то нельзя продать алхимикам, скорее всего это заинтересует фермеров. А если даже фермеры не проявят интереса, в мире нет ничего, буквально ничего сколь угодно отвратительного, что нельзя было бы продать дубильщикам.
Гарри чувствовал себя единственным человеком в поселке рудокопов, который знал, как выглядит золото.
Он подминал под себя улицу за улицей, его дело стремительно росло и расширялось. В районах, где жили состоятельные люди, ему платили — платили! — за то, чтобы он вывозил нечистоты в уже ставших привычными бачках, конский навоз, мусорные баки и даже собачье дерьмо. Собачье дерьмо? Да разве они имели представление о том, сколько дают дубильщики за первосортное белое собачье дерьмо? Он вывозил настоящие жидкие бриллианты, а ему еще и приплачивали.
Гарри ничего не мог поделать. Весь мир лез из кожи вон, только бы всучить ему деньги. Тут ему платят за мертвую лошадь, а тут — за две тонны креветок, дату годности которых невозможно разглядеть даже в телескоп. Но самое замечательное состояло в том, что кто-то другой уже заплатил ему. За то, чтобы он вывез всю эту гниль. А если покупатель так и не находился — даже среди дубильщиков, даже в лице самого господина Достабля, — то ниже по реке, за городскими воротами, располагались огромные кучи компоста, в которых под воздействием вулканического тепла, выделяемого в процессе разложения, рождалась плодороднейшая почва («10 пенсов за пакет, приходите со своей тарой!»). Эти кучи переваривали все, что в них попадало, включая, по слухам, некоторых темных дельцов, проигравших в извечной битве за выживание («Исключительное угощение для ваших георгин!»).
Предприятия по переработке древесной массы и тряпок (а также огромные чаны, в которых плескалась золотистая основа богатства Гарри) находились рядом с его домом, потому что только к этой части мужниного бизнеса соглашалась иметь отношение его жена Эффи. По слухам, именно она настояла на том, чтобы сняли прославившуюся на весь город вывеску над воротами, которая гласила: «Г. Король — С. С. У. (с 1961 г.)»[10]. Теперь там красовалась другая вывеска: «Г. Король — Круговорот Даров Природы».
Небольшую дверцу в гигантской створке ворот открыл тролль. Гарри придерживался весьма прогрессивных взглядов, когда дело касалось приема на работу представителей нечеловеческих видов, и был одним из первых предпринимателей в городе, задействовавших в своем производстве троллей. У троллей отсутствовало обоняние, и они идеально подходили для работы с органическими веществами.
— Да?
— Я хотел бы поговорить с господином Королем.
— О чем?
— О покупке крупной партии бумаги. Скажи, что пришел господин де Словв.
— Лады.
Дверь захлопнулась. Они стали ждать. Через несколько минут дверь снова распахнулась.
— Господин Король примет вас, — провозгласил тролль.
Так Вильям и Хорошагора очутились в святая святых человека, который, как поговаривали, хранил использованные носовые платки на тот случай, если кто-нибудь вдруг откроет способ извлечения серебра из козявок.
Огромные ротвейлеры бросались на прутья клеток, стоявших по обе стороны от двери. А ночью Гарри выпускал их во двор, и об этом знали все. Он лично позаботился о том, чтобы об этом знали все. Любой ночной злоумышленник должен был очень хорошо уметь ладить с собаками, если, конечно, не хотел превратиться в несколько фунтов столь ценимого дубильщиками первосортного собачьего дерьма (белого).
Кабинет Короля Золотой Реки находился на втором этаже склада, и окна его выходили во двор, чтобы хозяин мог в любой момент насладиться видом исходящих паром куч и цистерн своей империи.
Даже сидя за столом, Гарри Король производил впечатление настоящего великана. Лицо его розово лоснилось, а несколько оставшихся прядей были аккуратно зачесаны через лысину. Представить его иначе как в рубахе и подтяжках было невозможно (даже когда он одевался во что-то другое), как и без огромной сигары, которую он не выпускал изо рта. Возможно, впрочем, эта сигара служила одним из средств защиты от ужасной вони, которая была своеобразной торговой маркой Гарри.
— Добрый вечер, парни, — приветливо поздоровался Король. — Чем могу? Ха, как будто я и сам этого не знаю.
— Ты помнишь меня, господин Король? — спросил Вильям.
Гарри кивнул.
— Ты ведь сынок лорда де Словва? В прошлом году ты написал в своем письме о свадьбе моей дочери Дафны. Подумать только, о нашей Дафночке прочли все эти шишки. Моя Эффи была вне себя от счастья.
— Письмо теперь несколько разрослось, господин Король.
— Слыхал, слыхал, — откликнулся толстяк. — Пару твоих писем уже привезли с мусором. Полезный материал, я попросил ребят складывать твои листки отдельно.
Сигара переместилась из одного уголка рта в другой. Гарри не умел ни читать, ни писать, но это ничуть не мешало ему занимать положение куда выше тех, кто умел и то и другое. Несколько сотен рабочих разбирали его мусор. Наймет еще парочку, которые будут разбирать еще и слова.
— Господин Король… — произнес Вильям.
— Слушайте, парни, я не идиот, — перебил его Гарри. — Догадываюсь, почему вы здесь. Но бизнес есть бизнес. Сами знаете, как бывает.
— Но без бумаги у нас этого самого бизнеса как раз не будет! — взорвался Хорошагора.
Сигара снова переместилась.
— А ты, значится…
— Господин Хорошагора, — представил Вильям. — Мой отпечатник.
— Гном, стало быть? — сказал Гарри, оглядывая Хорошагору с головы до ног. — Ничего не имею против гномов, правда, сортировщики из вас дерьмовые. Гнолли обходятся дешево, но съедают половину мусора. А вот с троллями нет проблем. Они работают на меня, потому что я хорошо плачу. Но лучше всех големы, могут сортировать мусор днем и ночью. Ценятся на вес золота и почти столько же хотят получать. — Сигара отправилась в очередное путешествие по рту. — Извините, парни. Сделка есть сделка. Рад бы помочь, да не могу. Продал всю бумагу. Правда не могу.
— Ты просто решил нас кинуть, да? — спросил Хорошагора.
Гарри, прищурившись, посмотрел на него сквозь сигарный дым.
— И ты будешь рассказывать мне о кидалове? Ты хоть знаешь, что такое тошерун?
Гном пожал плечами.
— Я знаю, — встрял Вильям. — Существует несколько значений, но мне кажется, ты имеешь в виду большой комок грязи вперемешку с монетами, который встречается в старой канализации, в местах, где возникают водовороты. Порой из таких комков можно наковырять немало монет.
— Что? — Гарри был настолько удивлен, что даже сигара у него во рту замерла. — Да у тебя руки как у девчонки. Откуда ты это знаешь?
— Просто люблю разные слова, господин Король.
— Я пошел чистить канализацию, когда мне было три года, — поделился Гарри, вставая со стула. — И в первый же день нашел свой первый тошерун. Конечно, один из пацанов постарше отобрал его у меня. И ты говоришь мне о кидалове? Но уже тогда у меня был нюх на деньги. А потом…
Они сидели и слушали. Вильям более терпеливо, чем Хорошагора. История и вправду была увлекательной, если, конечно, у тебя был соответствующий склад ума, хотя большую ее часть Вильям и так знал — Гарри любил поговорить о своем прошлом.
Молодой Гарри Король был уличным мальчишкой с большой мечтой. Он прочесывал берега и даже поверхность мутного Анка в поисках монет, кусочков металла, годных для использования комков угля, буквально всего, что могло хоть где-то хоть чего-то стоить. Когда ему исполнилось восемь, на него уже работали другие мальчишки. Целые участки речных берегов принадлежали ему. Другие банды предпочитали держаться от выскочки подальше. Гарри и сам неплохо дрался, но, кроме того, он мог позволить себе нанять тех, кто умел это делать еще лучше.
Так продолжалось достаточно долго, а потом началось восхождение Короля на трон: через конский навоз, продаваемый ведрами (на каждом из которых был указан точный источник), к тряпкам и костям, металлолому, бытовому мусору и знаменитым бачкам. Восхождение к поистине золотому будущему. Это было похоже на историю цивилизации, но только увиденную с самого дна.
— А ты состоишь в какой-нибудь Гильдии, господин Король? — спросил Вильям, когда тот замолчал, чтобы перевести дыхание.
Сигара перекочевала из одного угла рта в другой так быстро, что Вильям понял: ему удалось нащупать болевую точку.
