не вели меня таким путем. Вчера я прошла в этом направлении, но это было из-за шпионажа, который я устроила, а не потому, что они намеренно хотели, чтобы я была здесь.
— Что происходит? — Требую я, когда его рука возвращается прямо к тому месту в центре моей спины и подталкивает меня вперед.
Роман не утруждает себя ответом, и мое раздражение растет. Я сжимаю челюсть, и обнаруживаю, что замедляюсь, когда мы приближаемся к закрытой двери. Я качаю головой, интуиция подсказывает мне, что последнее, чего я хочу, — это войти в эту дверь, но давление Романа на мою спину делает невозможным остановиться.
Мы подходим к двери, и когда он наклоняется, чтобы повернуть ручку, я вырываюсь, как гребаная ракета. Мои ноги ударяются о старую плитку, и я уворачиваюсь от тела Романа, прежде чем бежать обратно, тем путем, которым мы только что пришли. Я отбегаю от него на три шага, когда его быстрые рефлексы заставляют его пальцы сомкнуться вокруг моего запястья и притянуть меня обратно к его твердой груди.
Я телом прижимаюсь к нему с громким вздохом, и не пропускаю то, как его руки опускаются на мою талию. Его грудь поднимается и опускается напротив моей спины, и по моей коже бегут мурашки. Его рука скользит вверх по моему телу, пока его пальцы не касаются моей щеки. Инстинктивно я наклоняю голову в сторону, подставляя ему шею, когда волна голода захлестывает меня.
— Такое красивое лицо, — бормочет он, его мягкий шепот касается моего плеча. — Было бы жаль все испортить.
Я отлетаю от него, вырываясь из его объятий, когда приходит осознание. Я провоцировала серийных убийц. Что, черт возьми, со мной не так?
Я в ужасе смотрю на него. Он говорит серьезно, и я знаю, что он бы сделал это, если бы я снова переступила черту. Так почему же я раздвигаю границы? Я должна была загнать себя в угол, а не провоцировать отряд серийных убийц. — Что находится в той комнате? — Я говорю сквозь сжатые челюсти.
Его глаза сверкают, совсем как в моей камере пыток, и, не говоря больше ни слова, он тянется к двери и распахивает ее.
— Заходи.
— Через мой… — Я обрываю себя, мои глаза расширяются, когда я понимаю, что я только что собиралась сказать, и ухмылка, растянувшаяся на его лице, говорит мне, что он будет более чем рад, если я выполню свою угрозу.
— Пожалуйста, — настаивает он, приторно-сладкий тон заполняет пространство, между нами. — Закончи то, что ты собиралась сказать. Я бросаю тебе вызов.
Я отшатываюсь от него, когда мой взгляд скользит по комнате. — В чем дело?
Нетерпение Романа берет верх, и он тянется ко мне, хватаясь за переднюю часть моей майки и притягивая меня к себе. Я вздергиваю подбородок, а взгляд остается сфокусированным на нем, когда я упираюсь в его широкую грудь. Вблизи его шрам напоминает мне, что с таким человеком, как Роман ДеАнджелис, шутить не стоит. А вот Леви — это уже другая история.
— Или тащи свою задницу в ту комнату, или я засуну ее туда по частям.
Ну и черт с тобой.
— Скажи мне, — продолжает он. — Ты предпочитаешь, чтобы я резал и кромсал клинком, или я могу просто вцепиться в тебя зубами? Хотя учти, волки не смогут устоять перед таким развлечением.
Я кладу руку на его руку, лежащую на моей майке, и я высвобождаю материал из его сжатых пальцев, прежде чем неохотно шагнуть к открытой двери. Я не спускаю с него глаз, слишком боясь того, что он может сделать, когда повернусь к нему спиной, и, проходя через узкий дверной проем, я наконец позволяю себе заглянуть туда, где, как предполагаю, меня ждет гибель.
Только я обнаруживаю, что на меня смотрит мужчина, который не имеет никакого сходства с братом ДеАнджелиса. С моих губ срывается вздох, и прежде, чем я успеваю спросить, что, черт возьми, происходит, Роман появляется у меня за спиной, пропихивает меня до конца в дверь и захлопывает ее за мной, оставляя меня в ловушке с этим странным мужчиной.
Я осторожно оглядываю его, когда он проделывает то же самое со мной, но мне требуется всего мгновение, чтобы заметить стетоскоп, болтающийся у него на шее.
— Вы врач? — Спрашиваю я, выпрямляя спину, когда крошечный лучик надежды восходит из пепла внутри меня.
Мужчина кивает.
— Да, — говорит он, отводя взгляд, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Пожалуйста, присаживайтесь.
Я качаю головой, уставившись на него так, словно он только что помочился на кактус.
— Нет… нет. Что значит "присаживайся"? Вы должны вытащить меня отсюда. Вы должны помочь мне. Пожалуйста.
— Мисс Мариано, пожалуйста, займите свое место, чтобы мы могли начать.
— Начать? — Я требую. — Начать что?
— Ваш прием. Я здесь, чтобы обсудить ваши потребности в контрацепции и провести тщательный медицинский осмотр, не более того.
Я таращусь на него, едва способная поверить в то, что слышу.
— Что? — поспешно спрашиваю я. — Я не собираюсь обсуждать с вами контрацепцию. Эти ублюдки держат меня в заложницах. Они похитили меня прямо из моей квартиры. Пожалуйста, вы меня слышите? Мне нужна помощь. Мне нужна ваша гребаная помощь. Вы должны вытащить меня отсюда. Клянусь, я сделаю все, что угодно. Пожалуйста. То, что они заставляют меня делать… Черт. Я так больше не могу. Они собираются убить меня. Вы хоть представляете, на что способны эти парни? То, что они уже сделали…
Слезы наполняют мои глаза, когда доктор просто смотрит на меня с жалостью.
— Пожалуйста, мисс Мариано. Присядьте. Нам не нужно усложнять ситуацию. Поверьте, если бы я мог вам помочь, я бы помог. Я защищаю и сохраняю жизни, а не разрушаю их, но сейчас я больше хочу защитить свою семью от этих ублюдков. Итак, сегодня мы обсудим ваши потребности в контрацепции, а затем проведем тщательный медицинский осмотр. Все ясно?
Этот маленький лучик надежды умирает во мне, и я понимаю, что, сколько бы я ни умоляла, что бы я ни говорила и ни делала, ничто не изменит его решения, да и не должно. Не тогда, когда на карту поставлена его семья.
— Хорошо, — сочувственно продолжает он. — Вы раньше пользовались контрацепцией?
— Какое это имеет значение? — Спрашиваю я, на глаза наворачиваются слезы. — Я скоро умру. Ну и что, если они обрюхатят меня? Вряд ли я протяну достаточно долго, чтобы дожить до доношенной беременности.
Доктор наклоняется вперед, его глаза ищут мои.
— Суть в том, что, если вы каким-то образом выживете во всем этом, вы не
