нам максимально близко и подает руку Дамиру, но он никак не реагирует.
– Чика, не помню, чтобы приглашал тебя.
Дамир делает шаг вперед, и как бы невзначай загораживает меня собой.
– Ну что же ты брат, как же я мог пропустить твою свадьбу! Как только я узнал об этом, на всех порах примчался. Мы же огонь и воду вместе прошли, еще с голодных лет, а ты даже на свадьбу не позвал.
Чика заглядывает за спину мужа.
– Чего ты там прячешь? Невесту хоть покажи, не жалей, брат.
– Пошел нахрен отсюда, пока я не прострелил тебе башку.
– Ну-ну, брат. Чего же ты такой злой, разве так гостей принимают? Ты должен быть на седьмом небе, с такой-то невестой, а Стася? – внимательно смотрит на меня, сканирует прямо. – Девочка, неужели звезды так быстро сошлись, или тебе и правда память напрочь отшибло?
Чика развязно смотрит на меня. По спине пробегает стая мурашек. Я не знаю, кто этот человек, но дико, просто до одури его боюсь.
– Я вас не знаю – перевожу взгляд на мужа. – Кто это, Дамир?
– Не важно. Все нормально, и он уже уходит. Не бойся.
Дамир прожигает взглядом незваного гостя, но тот даже не двигается с места. Только заливается смехом, едким, диким, жадным.
– Ух-ты! Не бойся?! А чего это ей меня бояться, а? Стасенька, куколка, ты его должна бояться, а не меня. Я то что, только свидетелем был, даже не попробовал ничего. Но все впереди, у тебя есть шанс выбрать. Можно прямо сейчас.
– Дамир, о чем он?
Невинно хлопаю глазами. Совершенно не понимаю, о чем говорит этот мужчина, и чего он хочет от нас.
Дамир напрягается. Вижу, как ходят его желваки. Руки сжимаются в кулаки.
– Ни о чем.
– Ни о чем?! Север, как это ни о чем? Неужели ты не рассказал своей прелестной, сладкой невесте, как вы познакомились? Обстоятельства зачетные прямо, романтика, блядь. Неужели не поведал, как драл ее при нас? Это было просто великолепно, дико и грязно, даже у меня встал!
Такая молоденькая, свежая, нетронутая была, а тут ты приперся. Расскажи ей ну, как насиловал ее при нас. Как драл ее тело и даже не стеснялся, а потом делиться не захотел. Говори же, сука.
– Дамир, что…он говорит?
Мой голос срывается. Этого не может быть. Он врет. Такого не было. Я бы запомнила, я бы…
Делаю шаг назад, но крепкая рука Дамира перехватывает меня. Он не смотрит на меня. Обращается к священнику.
– Венчай.
– Нет, стойте, я…не хочу!
Пытаюсь вырваться из стального захвата мужа, но мне не дают. Чувствую, как медленно подбирается истерика. Я вся дрожу, не могу никак успокоиться. Сердце колотиться где-то в горле. Я ничего не понимаю. Священник еще что-то говорит, кажется, что не будет венчать насильно, но я уже ничего не слышу.
Вижу только, как Дамир направляет пистолет на священника, и тот весь подбирается, продолжает что-то читать. Словно в замедленной съемке мне дают подписать какие-то документы, надевают кольцо на руку. Я молчу, не могу ничего сказать, словно бетоном меня залили.
Перед глазами все плывет. Вспышками появляются какие-то картинки, блики, воспоминания. Бабушка, теплые пироги с вишней, моя учеба, документы…Мама давно умерла. И бабушка тоже. Недавно. Мелькает черная машина. Чужие руки, боль, кровь, мои крики и сорванный голос.
Я вспоминаю пронзительные суровые мужские глаза, высокий стол, мои мокрые волосы от алкоголя, которым…меня поливали. Мне тяжело дышать, но поток воспоминаний уже не остановить. Вижу все, как кадры из фильма, быстро проносящегося перед моими глазами.
Грубые руки и мощное тело насильника, который издевался надо мной при всех. Отчаянно пытаюсь вспомнить, кто это был. Зеленые глаза, черные волосы. Память возвращается накатом. Это был он. Мой муж, тот, который сейчас стоит прямо передо мной.
Меня покачивает, картинка смазывается, и я только ощущаю, как Дамир подхватывает меня за талию, не давая упасть.
– Что же птичка такая слабая-то, а Север? А как же представление, котик хоть понравился? Ничего, я ее откормлю, ты только отдай мне. Мое верни.
Чика грязно облизывается, смотря на мою фигуру.
– Урою, сука!
Дамир выхватывает пистолет из кобуры и направляет на Чику. Все происходит слишком быстро. Его охранники набрасываются на нас, и пытаются выбить оружие из рук мужа. Хотят завалить его на пол, но он сам их ложит в два счета.
Меня кто-то больно хватает за волосы и тянет на себя. Чика. Он грязно проводит языком по моей щеке. От его гнилого запаха сразу же подбирается тошнота.
– Ммм…Сладкая птичка. Скучала, а? Ты не переживай, что не девочка уже, я не брезгливый. Оттрахаю сегодня же.
Я каменею от страха. Начинается потасовка. Звучат выстрелы, крики и вопли. В зал врываются охранники Дамира. Кажется, их четверо. Священник роняет свою книгу, я отчетливо замечаю страх в его глазах. Он спешно скрывается за ширмой.
Грубые руки проходятся по моему платью, больно впиваясь в кожу, отчего слезы сразу же собираются в глазах. Проходит каких-то пару секунд, но мне они кажутся вечностью. Я вдруг осознаю, что не знаю тут по-настоящему никого. Мне все чужие, и это все были лишь красивые декорации багрово-красного ада прошлого, которые разбиваются, как хрустальная ваза. Тысячи острых осколков впиваются в мое сердце, и ничего уже не склеить. Это все было фальшью, просто игра, забава.
Не понимаю, что происходит, но кто-то грубо валит Чику на пол. Он не ожидает подобного, из-за чего яростно толкает меня вперед. Я теряю равновесие и ударяюсь головой о что-то металлическое. Представление окончено. Гаснет свет, и я окунаюсь в спасительную темноту.
Глава 37 Дамир
Я сижу в машине на заднем сидении, и прижимаю к себе Стасю. Она лежит без создания у меня на коленях. Такая невесомая и умопомрачительно красивая сегодня, что аж притрагиваться страшно, вот только бледная сильно. Мертвенно бледная после удара головой, не смеется, не плачет, словно кукла сломанная. Ресницы эти кукольные даже не дрожат, еле слышно дышит. По спине проходит дрожь, пожалуйста, только не так.
Когда увидел ее утром, как выходит из машины, аж дух, блядь сперло. Вроде и простое все на ней, платье без излишеств, фата длинная, простой маленький букетик, но внутри я уже взрывался. В штанах тут же стало тесно, а в груди жгло. Невеста моя, какая же аппетитная, хоть бы дожить до брачной ночи.
Венчание началось спокойно, но я был весь на взводе. Шестое, блядь, предчувствие не давало
