— Я что-то не понимаю твоего оптимизма.
— В таком виде проще будет Гарри выпросить у Альбуса, хотя я не совсем понимаю твои опасения.
— Директор пытался с тобой связаться? — вдруг подобрался профессор.
— Нет, хотя я ждал этого. Ну, а теперь позволь бедному изможденному и неуравновешенному узнику Азкабана предстать пред светлые очи директора и смиренно просить его о том, чтобы его крестник провел с ним некоторое время.
— Клоун.
— Ну вот и хорошо. Значит, потихоньку форму обретаю, — и Блэк побрел к директору, чтобы забрать меня на каникулы к себе.
У него все получилось, уж не знаю, что он плел директору, но вернулся Блэк мрачный и практически трезвый.
— А ну, иди сюда, — вдруг подорвался из кресла наставник, в котором все это время, молча, сидел, нервно барабаня пальцами по подлокотнику. — Легилименс.
— Идиот! Что ты хотел увидеть? — заорал Блэк, хватаясь за голову.
— Извини, я хотел подстраховаться.
— Ты псих и параноик!
— Зато живой псих и на свободе, — отрезал профессор. Затем он подошел к шкафу и наугад вытащил первую попавшуюся книгу. — На, подаришь Грейнджер, ей понравится, а то придумаешь опять какую-нибудь гадость подарить.
Гермионе действительно понравилось, а я хотел пнуть себя за то, что не додумался сам подарок девушке приобрести.
* * *
Скрипнула входная дверь и Блэк нервно вытащил палочку.
— Не напрягайся, это я, — профессор вошел в комнату, стряхивая с пальто снег. — Ну что? Как впечатления?
Глава 28. Батильда.
Наставник сел у камина и протянул к огню руки.
— Что ты так долго? — спросил Сириус.
— И ненадолго, — пробурчал профессор.
— А что так?
— Альбус велел провести инвентаризацию ингредиентов, предназначенных для занятий.
— В середине года? — Блэк покачал головой, — что же ты так неаккуратно их использовал, что сейчас пересчитывать приходится, хватит или нет? Молчу-молчу, — добавил он, наткнувшись на яростный взгляд профессора. — И когда ты должен предоставить отчет?
— Вчера.
— Я серьезно.
— Я тоже. Поэтому я уже ухожу. Пришел, чтобы сообщить об этом, — наставник встал и направился к двери.
— Постойте, профессор, — я вскочил со стула, — почему часть дома разрушена?
— А почему она должна быть целая? Здесь все-таки не в салочки играли, — профессор нахмурился и внимательно на меня посмотрел.
— Эм, как бы тебе сказать помягче, — Сириус вздохнул. — Здесь вообще не было никакого сражения. Джеймс был убит на месте, а палочка Лили валялась на столе, рядом с палочкой Джеймса. В этом доме ничего, кроме Авад не использовали в тот вечер.
— Что? Но Альбус сказал... — профессор замолчал. — В общем, неважно. Я вижу это место впервые и не могу ничего сказать, так что разбирайтесь сами. Вам это будет проще сделать, — интересно, каким образом мне это будет проще сделать? Ладно, Сириус, который все здесь знает, а я? Да даже, если бы на моем месте был Гарри Поттер, чем ему легче было бы?
Но свои возражения я не успел высказать, потому, что дверь за наставником захлопнулась.
Мы с Блэком переглянулись.
— Как-то очень не вовремя Снейпа запрягли, — пробормотал крестный. — Ну, и что мы будем здесь делать?
— Осмотрим дом, навестим соседей, — я пожал плечами. — Тебе виднее, ты это место хорошо знаешь, тебе и карты в руки.
— Хм, — Сириус задумался. — Тебе тринадцать, ты Гарри Поттер, поэтому к соседям пойдешь ты. Нам все равно нужно разделиться, чтобы не заночевать здесь. Меня могут на порог не пустить, все-таки я Сириус Блэк, недавно освобожденный заключенный, которого, как некоторые считают, выпустили по недоразумению. Так что, я здесь осмотрю все, а ты иди. Да, предлагаю из соседей ограничиться Батильдой Бэгшот, вон ее дом, по соседству. Старушка часто навещала вас, когда ты совсем крохой был, — Сириус подошел у окну и указал на соседний дом.
— Дом находился под Фиделиусом, — я вздохнул. — Каким образом соседка могла частенько навещать нас? А был ли вообще Фиделиус, — бормоча себе под нос, я направился к двери.
На улице было пасмурно, поэтому и так короткий зимний день уже практически уступил место ночи, хотя на часах, подаренных мне Гермионой, было всего четыре пополудни. Книга, которую я подарил Гермионе — это было, конечно, хорошо, но даже если «Чары, как они создавались» привели девушку в восторг, то я в таком восторге не был. Всегда считал, что подарок не должен быть практичным, поэтому я попросил Сириуса купить в ювелирном магазине симпатичные серьги, желательно серебряные. Он кивнул, и совсем скоро сова притащила мне от него пакет, в котором лежала маленькая бархатная коробочка и отрывок пергамента со словами: «Я сплю».
В общем-то, серьги мне понравились, но я все же опасался, что Гермионе такой экстравагантный подарок не придется по вкусу. Все-таки два серебряных волчьих клыка в ушах — это как-то не очень вязалось с образом тихой отличницы. Я поклялся про себя, что летом выкрою время, когда буду один, и приобрету все подарки заранее.
Но моему облегчению не было предела, когда Гермиона пришла в восторг от подарков. Она сразу же уткнулась в книгу, нацепив серьги, которые приковывали к себе недоуменные взгляды всех находившихся в гостиной и еще не уехавших на каникулы гриффиндорцев.
Я отдалился от семейства Уизли настолько, что ни о каких подарках не могло быть и речи. Странно это. По словам всех, кого я только успел узнать, Гарри Поттер с Роном были неразлучны, но я не конфликтовал с ним, а просто начал держать небольшую дистанцию, которая в итоге превратилась в огромную пропасть. Самое главное, что сам Рон не делал ни малейшего шага навстречу. Он что, думал, что я за ним бегать начну? Ну так он парень, а не красивая девчонка, чтобы из-за него лоб себе расшибать. К тому же, Рон, считавшийся лучшим другом Гарри Поттера, практически не обратил внимания на то, что Гарри изменился, а ведь, если верить все тем же источникам, он был единственным другом Поттера, то есть он должен был знать Гарри лучше всех остальных. Но вот Малфой, который, совершенно не дружил с Поттером, даже совсем наоборот, начал что-то подозревать. Ну, ладно. Допустим, Малфой знал все о Гарри Поттере как о потенциальном враге. А Невилл? Невилл сам сказал, что их общение с Гарри заканчивалось на уровне «Привет — пока», но даже он заметил, что я отличаюсь от того Гарри к которому он привык.
Пресвятая дева, как же все сложно. Я хочу домой, где нет этих страшных непонятных и загадочных историй. Где если тебя оскорбили — ты вызываешь обидчика на дуэль, причем самую обычную, на шпагах, с оговоренными условиями — никакой магии. Где девушки, даже аристократки, умеют вести дом, а факультеты спорят между собой только на поле для квиддича. Я понимаю, почему двести с лишним лет назад началось давление на Хогвартс: наставник был прав, если много знаешь, то можешь начать задавать вопросы, а там и до бунта недалеко. Недаром ведь все те, кто называл себя Темными Лордами, были очень неординарными личностями, ни одной посредственности. Но вот что произошло дальше? Когда некоторые магические семьи были поставлены на грань исчезновения? И самое главное, когда все это началось? Батильда старая женщина, и, если она еще в своем уме, то может многое рассказать. Вот только как вызвать ее на откровенность?
Как-то незаметно для себя я дошел до дома, на который указал Блэк. Потоптавшись на пороге, я неуверенно постучался.
— Да, входите уже, — раздавшийся из-за двери голос совершенно не походил на старушечий, — долго вы еще топтаться на пороге намерены?
Я толкнул дверь и вошел в темный холл.
— Сюда проходите, — голос раздавался из полутемной комнаты, свет в которой давал только разожженный камин.
Я осторожно вошел в комнату. Возле камина стояло два кресла, в одном из которых сидела очень старая леди, укутанная в теплую шаль. Подойдя поближе, я заметил, что ее глаза закрыты бельмами. Она была слепа, но это не мешало ей искусно владеть палочкой, потому что мимо меня проплыли чайник, чашки и тарелка с пирожными, которые ловко приземлились на столик, стоящий перед креслами.
— Здравствуйте, — я подошел вплотную и припал к сухой морщинистой ручке.
— Не часто меня навещают гости, а уж молодые люди и того реже. Представьтесь, молодой человек.
— А почему вы решили, что я молод? — я опустился во второе кресло. Хозяйка была истинной леди, чем-то неуловимо похожей на женщин моего времени. Мне сразу стало как-то проще и уже не трясло от одной мысли о предстоящей беседе.
